Под ред. М. Ромашкевича - Эротический и эротизированный перенос

Первый вопрос, который я хочу поднять, связан с ключевым понятием отыгрывания в сравнении с, воспоминающем. Он будет рассматриваться в связи с проблемками прошлого в сравнении с настоящим, и любви Вз переносе в сравнении с обычной любовью. В данной работе Фрейд проводит отличие действия от воспоминания, основываясь на соображениях, связанных с развитием. Он помещает начало любви в переносе прямо в период младенчества. Он говорит на языке "инфантильных корней" и "инфантильных прототипов". Такое помещение начала в период младенчества находится в соответствии с уже упрочившимися онтогенетическими теориями (1905) и просто добавляет еще один кусок взрослого опыта, рассматриваемый с точки зрения его эволюционного аспекта.

Однако любовь в период младенчества — не просто момент начала любви в переносе; она обеспечивает ее точной моделью: любовь в переносе "представляет собою новое издание старых черт", она не содержит "ни одной новой черты", она "воспроизводит инфантильные реакции" и "воспроизводит инфантильный образец". Она состоит из "нового издания старых черт". И аналитик как объект любви в переносе лишь "суррогат". Взаимоотношения между прошлой (инфантильной) любовью и текущей (переносной) любовью являются взаимоотношениями заметного изоморфизма или точного повторения.

Почему Фрейд столь упорно настаивает на таком точном повторении? Почему, рассматривая большинство клинических феноменов, которые коренятся в прошлом, Фрейд очень осторожен в выражении нюансов но поводу проблемы точного повторения и указывает на то, что вспоминаемый феномен, который возникает в аналитической ситуации, не является точной копией ранее пережитых или даже хранящихся в памяти более ранних феноменов? Скорее текущая версия будет трансформацией ("искажением"), возникшей в ходе неоднократных шагов конструкции — ^реконструкции первоначальных событий, которые имеют место в ходе развития, плюс финального преобразующего шага, который дает возможность появлению (ре)конструкции в аналитической ситуации. Воспоминания проделали длинный путь от прошлого к настоящему, и точное повторение исчезло как наиболее важный момент и было заменено непрерывностью /связностью. Почему же Фрейд подчеркивает здесь аспект точного повторения любви в переносе?

Ответ заключается ]В концептуализации Фрейдом отыгрывания, которое является ключом к его взгляду на любовь в переносе. Он рассматривал отыгрывание и воспоминание как противоположные и антитетические пути для приведения прошлого в настоящее. Отыгрывание происходит в моторной сфере действия, воспоминание — в "психической сфере" мышления и вербализации. Соответственно отыгрывание не проходит через трансформирующий процесс серийных (ре)конструкций, как это неизбежно происходит с воспоминанием. В качестве моторного феномена — инкапсулированного от психических мутаций - отыгрывание остается верным своим началам. Фрейд никогда бы не сказал, что воспоминание или сновидение, сообщаемое на сессии, являются "точной копией" первоначально пережитого! опыта, "без каких-либо новых черт". Совершению напротив, он утверждает, что "сновидения искажаются или искривляются воспоминанием" (19(00). Даже "обычная любовь" — очень трансформированный феномен, далекий от копирования. "В обычном отношении [любви] остаются лишь немногие черты, безошибочно выдающие материнский прототип, стоящий за выбранным объектом" (1910). Поэтому модель точного повторения применима к отыгрыванию, но не к воспоминанию в целом и не к "обычной любви".

Фрейд недвусмысленно говорит, что "если бы ее (пациентки) любовные домогательства нашли ответ... Больная достигла бы того, к чему стремятся все больные в анализе: что-то совершить, воспроизвести что-то в жизни, что она должна была бы только вспомнить, воспроизвести как психический материал и сохранить в психической области" (166). Поэтому мы имеем два состояния, в которых могут существовать феномены любви в переносе: состояние моторной экспрессии (отыгрывание), в котором действие верно по форме и содержанию своим первоначалам, и состояние психической экспрессии (с присущим ему содержанием, согласно выводам Фрейда), в котором, грубо говоря, ожидается преобладание такого же искажения, как в сновидениях или покрывающих воспоминаниях.

Причина, по которой я подчеркиваю это отличие, заключается в том, что на протяжении большей части статьи Фрейду не удается провести отличие, говорит ли он о любви в переносе как отыгрывании или как психически выраженной. В комментариях о связи инфантильной любви с любовью в переносе (тема соответствия) она предстает, как если бы, когда Фрейд пишет о любви в переносе в целом, он на самом деле имел в виду отыгрываемую любовь в переносе. Имеется несколько возможных причин для такой, до некоторой степени сбивающей с толку, ситуации. Во-первых, разумно предположить, что основная забота Фрейда — технические и политические аспекты — получила перевес над теоретическими аспектами. И действительно, отыгрывание в переносе и контрпереносе было несомненной целью этой работы. Если любовь в переносе воспринимается как (только) отыгрывание, предписания (рекомендации) против контрпереноса становятся намного весомее и их легче обосновать.

Имеются более глубокие уровни и прочтения этого очевидного замешательства. Фрейд полагает, что в той мере, в какой это касается любви, не существует какого-либо реального отличия между отыгрываемыми и неотыгрываемыми состояниями. Любовь всегда отыгрывается. В различных местах он подчеркивает "непосредственность" чувств и желаний в любви в переносе. И действительно, клинически складывается впечатление, что любовь в переносе часто колеблется между "состоянием" отыгрывания и состоянием "психического события" — всегда движимая в направлении отыгрывания. Далее, не всегда столь легко решить, в каком из этих двух состояний существует данное выражение. Даже с чисто вербальными выражениями это отличие не обязательно столь ясно. Например, никогда не делаемое ранее утверждение, "Я вас люблю!" — может рассматриваться как объявление факта, существующего в психической сфере, или же оно может рассматриваться (и восприниматься) как образец действия (в теории речи-действия), которое в своем произнесении исполняет роль любовного действия — в том смысле, в каком речевые акты, такие как "Я дал этому кораблю имя USS Missouri" или "Я объявляю открытие XVII зимних олимпийских игр", выполняют специфические действия, которые могут осуществляться лишь словесно (Сирл, 1969). Это действия под маской психических выражений.

Теперь перед нами стоят несколько главных тем "теоретического интереса". Действительно ли любовь существует в неотыгрываемом состоянии? Где разделительная линия между моторными и физическими выражениями в любви? Действительно ли у каждого человека свой собственный эволюционный ход развития и различные энергетические черты и в какой мере?

Перед тем как вернуться к этим вопросам и имея их в виду, мы можем теперь обратить внимание на эволюционную историю любви — на которой будет тесно основываться любовь в переносе.

Что имеет в виду Фрейд, когда пишет об инфантильной предыстории любви в переносе? В данной работе Фрейд сосредоточивает внимание, главным образом, на "сексуальной любви". Для этого есть несколько причин. Во-первых, непосредственной причиной было то, что форма отыгрывания переноса-контрпереноса, ставшая возможной вследствие сексуальной любви, представляла непосредственную опасность для пациентов(ок), аналитиков и психоаналитического движения. Во-вторых, имел место повышенный интерес Фрейда к формам любви, ставшим возможными вследствие работы и достижений эдиповой фазы. И наконец, как отмечали различные авторы (например, Купер, 1991), Фрейд был склонен воспринимать любовь как базисную данность, как "стихийный феномен", как нечто "несомненное, ядро эмоционального состояния". В этой связи, хотя он действительно исследовал психологические отличия в объектном выборе, интенсивности, сублимации и так далее, он не копал слишком глубоко, чтобы раскрыть основное чувственное состояние. Это остается во многом справедливо, несмотря на установление им нежного, в отличие от сексуального, вклада любви и упоминание некоторых вкладов из различных психосексуальных стадий развития. Работа рассечения любви или, альтернативно, компоновки природы любви в эволюционном ключе с нулевой точки, не была чем-то, что Фрейд считал необходимым делать (это и понятно). Тем не менее в данной работе он оставляет открытой дверь, чтобы другие могли сделать именно это. В действительности, он побуждает нас провести такое исследование, так как все, что появляется в любви в переносе, ранее имело место в предшествующей инфантильной любви. Знание природы такой ранней любви становится важным. И Фрейд дает нам обширный список для работы: