Андрей Курпатов - Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии

Впрочем, если бы социум был честен с молодыми и, настаивая на том, что каждый человек должен «обзавестись семьей», открыто говорил о том, какие проблемы ожидают новоиспеченную брачную пару в будущем, вряд ли можно было в чем-то обвинять мораль. Но он, к сожалению, поступает с точностью до наоборот – да, разного рода предупреждения от него исходят, но все они носят частный характер внутри целостной парадигмы, которая рассматривает брак как нечто абсолютно обязательное, фактически как некую обязанность гражданина перед обществом. Плюс к этому большая «рекламная кампания», начиная с детских сказок, где хеппи-эндом является бракосочетание главных героев – «и я на той свадьбе был…», заканчивая ипотечными кредитами для молодой семьи, шикарно обставленными свадьбами «звезд» и радужным празднеством золотых свадеб «героев семейного труда».

Теперь несколько отступим в сторону, чтобы остановиться на некоторых аспектах социализации, связанных с проблематикой брака. Социализация женщины, девочки, в целом, безальтернативна. Она сразу и достаточно однозначно отводит девочке ее место в будущей жизни, совершенно не считаясь с ее желаниями и наклонностями. Все игры девочек социализированы: если мы рассматриваем игру «дочки-матери», то здесь уже в самом названии скрыта социальная роль, тогда как в мальчишечьей «войнушке» определяется не роль, а только действие. Девочкам дарят кукол, игрушечные столовые наборы, домики и тому подобные вещицы, которые создают целую систему замкнутой семейной целостности. Литература для девочек приготовляется тоже весьма специфическим образом – заставляет детское воображение рисовать образы замечательных «принцев-героев». Формируется идеал благородного, красивого, влиятельного и обязательно трепетно влюбленного «жениха». Как затем найти реального жениха с таким набором качеств, сказки не рассказывают. В результате брак будет, а удовлетворенности от него – нет.

То, что касается социализации мальчиков, то дело здесь, как кажется, обстоит значительно лучше, но это только на первый взгляд. Проблема в том, что социализацией мальчиков, особенно в контексте брачно-семейных отношений, как правило, занимаются женщины. С одной стороны, обычная для нашего социума женская социализация в корне отлична от истинной ролевой позиции мужчины в нашем социуме, но, с другой стороны, «истины», подсознательно воспринятые мальчиком от матери, оказываются укоренены в сознании молодого человека самым серьезным образом.

Какова природа этих истин? Это или образ «страдающей женщины», которую бросил муж и отец ребенка, или идеалистическое сочинение на тему «Как все было прекрасно, когда мы были молодыми». В первом случае, мальчик усваивает иррациональное чувство вины перед женщиной, что, конечно, не слишком поможет ему в будущем. В последнем случае проблема в том, что здесь женщина рассказывает ребенку не о том, какие чувства в действительности испытывал к ней мужчина на ранних этапах их отношений, а лишь свои проекции, то есть, то, что, как ей казалось, он чувствовал, на худой конец – то, что ей хотелось, чтобы он чувствовал. То есть, в конечном счете, мать рассказывает мальчику о своих женских чувствах, приписывая их мужчине, что, разумеется, не может не сформировать определенных иллюзий и заблуждений в голове мальчика.

Так или иначе, идеальный (идеализированный) образ брака, плотно укрепленный в системе личностных представлений молодого человека, начинает требовать от него определенного поведения, зачастую выдавая свои требования за его собственные желания и чаяния. Личность, исходя из требований этого идеала, строит прогнозы своих будущих отношений и, основываясь на них, осуществляет выбор будущего партнера. То есть, в соответствии со своими прогнозами будущего, личность, с одной стороны, предъявляет соответствующие требования к партнеру, а с другой – организует собственное поведение, реакции и отношения.

Все это на первых порах напоминает подготовку новой пьесы к репетиции: выбираются актеры, раздаются роли, придумывается подтекст, все инструктируются о правилах – подчинение режиссеру, соответствие тексту и так далее. Конечно, любое социальное действие – это своего рода игра: играючи мы идем в школу, следуя соответствующему идеалу, играючи поступаем в ВУЗ или отдаем свой воинский долг в армии. Все это мы делаем, руководствуясь теми же, соответствующими контексту, но по сути идеалистическими конструкциями. И только уже «оказавшись на месте», мы понимаем, что в действительности все устроено, мягко говоря, несколько иначе – не так, как мы это себе представляли. Подобный эффект неизбежен, хотя бы потому, что это мы стали учениками, студентами, военнослужащими, супругами, а это совсем не то же самое, что думать об абстрактных студентах, военнослужащих или супругах. Так под натиском новых, уже реальных, а не воображаемых, требований переориентируется вся система формальных отношений, возникает комплекс индивидуальных переживаний, которые прежде и не предполагались.

Прогноз будущей семейной жизни делается человеком, исходя из того достаточно ограниченного личного опыта, который имелся у него к моменту вступления в брак, а также исходя из тех обобщенных представлений о браке, которые господствуют в его социальной среде. Конечно, большую роль играют и его идеалистические представления о предпочтительных качествах супруга. Здесь возникает масса сложностей, поскольку одни и те же поведенческие модели, реализуемые разными людьми, на деле вызывают принципиально разный эмоциональный отклик, предсказать который заранее почти невозможно. Зачастую, вступая в брак, человек подсознательно ищет в партнере то, что ему нравилось в поведении родителей – матери или отца, и, наоборот, старается избежать партнеров с теми качествами, которые ему не нравились у его родственников. Однако, подсознание далеко не так рассудительно, как бы нам того хотелось, и вычисляет соответствующие качества по формальным, внешним, ничего не значащим критериям. В результате этот целенаправленный, но по большей части неосознанный выбор приводит к ошибкам, которые, в свою очередь, ведут к крайне нежелательным последствиям.

Так или иначе, эффективность такого «брачного прогноза» в большинстве случаев близка к нулю. Причем по понятным причинам: опыт недостаточен и вообще вряд ли может быть достаточен, а социальные, господствующие в культуре представления о браке, сформированные у нас в процессе нашей социализации, подобны попытке рассказать пятилетним ребятишкам о сексуальной жизни взрослых. Рассказать можно, и, возможно, даже слушатели будут благодарны, только толку от этой политинформации будет немного. Требования же наших собственных мировоззренческих конструктов всегда противоречивы. Если же на этом фоне прогноз не оправдывается, то все наши требования, ожидания и даже само наше поведение становится источником новых и новых проблем.

В результате молодые люди, вступившие в брак, подобны разноязычным персонажам, которые даже при желании категорически не понимают друг друга. Возникает кризис, который часто ведет к хорошо известным «ранним разводам», если же брак сохраняется, то начинается эпоха – новое строительство на прежнем, впрочем, фундаменте. Но теперь, по крайней мере, строительство идет с некоторой оглядкой на реальное положение дел. Здесь большую отрицательную роль могут сыграть родственники, появившиеся на горизонте отношений со своими советами или явной тенденцией занять позицию той или иной из сторон. Если молодая семья живет на территории одной из родительских семей, избежать этого вмешательства практически нельзя, а упавшее в этот момент зерно раздора впоследствии даст свои всходы. Часто такое «балластное» движение родственников на сторону то одного, то другого супруга, воспринимается противоположной стороной как предательство, что делает ситуацию еще более публичной – тут и общественная оценка происходящего и апелляция к неким абстрактным идеалистическим представлениям.

Решить эти противоречия разговором, разъяснением, волевым усилием – занятие, не имеющее особой перспективы. Каждый из супругов переживает утрату идеала, гибель мечты, идеального представления о браке, и пока весь этот идеализм (а по сути – формальные отношения) не перегорит и не отомрет, трудно ожидать какого-то серьезного прогресса в отношениях. Личность не знает, да и не может знать, что причина ее страданий – не партнер, а тот идеал, тот пустой идеалистический конструкт, не имеющий никакого отношения к действительности, который формировался в нем в процессе его прежней социализации. И, в целом, утрата этого идеала, его редукция – это хорошо. Освободившись от умозрительных, но при этом я-отождествленных ролей, партнеры, в принципе, могут выйти на принципиально новый, качественно новый уровень отношений. Но, к сожалению, подобное развитие событий – не правило, а исключение из правил. Чаще этот кризис крушения «мечты» приводит к формированию новых защитных бастионов: обида, хроническое напряжение в отношениях, недоверие, чувства, что тебя обманули, предали, бросили – все это помогает человеку сохранить его формальную цельность, инкапсулироваться в собственном страдании и жить далее, ежедневно питаясь им.