Андрей Курпатов - Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии

И вновь необходимо вернуться к уже хорошо известному нам принципу целостности. Формальная сущность брака – это, вне всякого сомнения, постоянный компромисс одного человека с другим, постоянные взаимные договоренности между ними, руководство формальными общими целями, в условиях отличных индивидуальных желаний. Только одним этим брак нарушает целостность каждого из партнеров, вводя ограничения, разделения и проч. То, к чему приводит нарушение целостности, мы уже говорили, причем в ситуации брака возникающая агрессия, как правило, не может быть открыто реализована партнерами, поэтому она существует латентно, проявляя себя лишь в мелочных придирках, беспочвенных спорах, завуалированных оскорблениях, в недовольстве детьми, что, в совокупности, мягко говоря, не прибавляет радости семейной жизни. Даже если эта договоренность достигнута «полюбовно» и заключена, что называется, «на взаимовыгодных условиях», компенсировать этот недостаток не представляется возможным.

Но только одним нарушением принципа целостности проблемы брака не исчерпываются, еще один фактор – «формальная целостность» брака. За тем, что мы называем формальной целостностью, стоит наша способность к отождествлению. То есть, способность делать нечто неотъемлемой частью себя, а тем самым, по сути, упразднять имеющие место отношения, подменять их неким ролевым шаблоном, который способен «проигрываться» вне зависимости от того, что в этот момент происходит с партнером – жив он или нет, здесь или куда-то сбежал. Вопреки устоявшемуся мнению, мы – это вовсе не то, с чем мы себя отождествляем, мы – это наша способность входить и быть в отношениях, причем «здесь и сейчас». Масса отождествлений – это разросшееся «невротическое я», не более того. И это «я» пребывает в ситуации постоянной потери или страха потери. Причем чем сильнее отождествление, тем трагичнее воспринимается разрыв.

Стремление человека отождествиться со своими социальными ролями и всем, что с ними связано, стремление создать формальную целостность – это желание обезопасить себя, укрыться, как моллюск в раковине. Но чем сильнее это желание, тем выше страх потери, тем больше неуверенность в себе при малейших изменениях ситуации. Формальная целостность создает лишь иллюзию защищенности. Ее беда в том, что она – лишь миф, лишь идея. Она не опирается на сущностные отношения, а потому, по факту, буквально висит в воздухе и держится на честном слове. В противовес этому, жизнь естественной целостности – есть отношение сущностных центров, здесь все настоящее – живет, движется, приносит плоды.

Заключая брак, пара одевается в одежды социальной идеи о сокровенности и нерушимости брака. Таким образом, партнеры, отождествляясь со своими новыми социальными ролями, сразу оказываются в выигрыше. С одной стороны, возникает ощущение некой стабильности – «теперь мы в браке, а брак нерушим», следовательно, «все понятно», можно смело смотреть в будущее. С другой стороны, у супругов появляется социальное лицо – они теперь не просто «кто-то там», а супруги, то есть возникает иллюзия укрепления своего «я». Парадокс в том, что, одевая на себя эти прокрустовы одежды, от которых, при здравом рассуждении, не приходится ожидать ничего хорошего, молодожены счастливы.

Все более и более отождествляясь затем со своим браком в дальнейшем, супруги, как это ни странно, идут не вверх, а вниз – к будущей драме. Мужчина, свыкнувшись со своим статусом, решает, что измена – это ерунда, мол, все так живут (иногда такие мысли приходят в голову и женщинам). Женщина, свыкнувшись с мыслью, что ее брак – это навечно, перестает интересоваться мужем и не замечает, когда он начинает «гулять» (впрочем, на месте такой жены может оказаться и муж). Когда же все это обнаруживается, мужчина уже так привык к своим «отлучкам», что уже не мыслит себя вне сексуальной свободы или, что случается часто, уже фактически обзавелся второй семьей. Тут формальная целостность брака рушится, и ее крушение представляет собой катастрофу мирового масштаба (чаще сильнее страдают женщины, но и мужчинам, оказывающимся в тяжелейшей ситуации выбора, по сути, меж двух огней, также приходится несладко). Причем, супруги в этой ситуации теряют не отношения, которых, на самом деле, давно уже нет меж ними, они теряют, по собственному ощущению, саму свою жизнь, самих себя. Вне отождествлений с собственным браком и своей ролью «второй половины» они себя не мыслят, а потому такой финал оказывается по-настоящему трагичным.

Если бы между супругами были реальные, подлинные отношения, то ничего подобного просто не могло бы произойти. Да, конфликты, напряжение, кризисы – они неизбежны в любом случае, поскольку речь идет все-таки о живых людях, у которых и в голове не все просто устроено, и влияние на них оказывается, и страсти в них кипят не без физиологических императивов. Однако, все эти конфликты и кризисы в случае наличия подлинных отношений между партнерами имеют совершенно иную природу. Это не попытка во что бы то ни стало отстоять некую свою идеальную конструкцию брака, свои представления о браке в ущерб партнеру и вопреки ему, в этих кризисах и конфликтах нет идеологии борьбы. И самое главное, в них нет лжи, потому что нельзя лгать тому человеку, с которым ты находишься в истинных отношениях, – он это сразу почувствует, да и тебе будет крайне непросто солгать. Ложь прекрасно поддерживает формальную целостность брака, многие браки только на ней и держатся, но она, и с этим ничего нельзя поделать, разрушает отношения в браке.

В браке самом по себе нет ничего плохого, плох институт брака, то, как он структурирован в системе наших представлений о нем, в сознании и подсознании человека. К сожалению, брак давно перестал быть (если и был когда-то) «ответственностью за другого», а стал «ответственностью для других». И это «другие» – постоянный источник требований соответствовать определенному, не имеющему к конкретному человеку никакого отношения, стандарту. Требование – это зависимость, это ограничение свободы, это психологическое неблагополучие. Так социум, этот «третий-лишний», неустанно, хотя и без злого умысла, вторгается в личную жизнь человека, мучает его, а главное – создает принципиально иную логику отношений между супругами. Вдвоем супруги могут создать общность индивидуальных отношений, но когда появляется третий, они начинают, как говорят в таких случаях, играть на него, забывая друг о друге. Таким образом, формируются формальные отношения, чей век короток, а судьба печальна.

Мы нуждаемся в поддержке, а не в ограничении, мы нуждаемся в защите, а не в обороне или холодной войне. Причем здесь не обязательна какая-то особая «правда», здесь просто не должно быть лжи. Ложь в отношениях между двумя губительна, именно она – предательство, но ни в коей мере не сам акт, не действие, которое скрывается за ней. Современный человек живет, к сожалению, живет в браке, который, по большей части, основан на лжи. И именно это аморально, но именно это – результат самой морали. Этот пункт назван «безвыходность брака». Это название имеет двойной смысл: с одной стороны, нам не обойтись без брака, с другой стороны, институт брака (его ментальное представительство в сознании самих людей) убивает отношения в браке. Решить эти проблемы позволяет психотерапевтическая работа, помогающая молодоженам различить друг друга за своими супружескими ролями.

Реален только наш психологический опыт. Реален и в этом смысле истинен. Что может быть истиной, если реальность ошибается?… И всегда надо помнить о том, что составляет реальность, доверять своему психологическому опыту, следовать ему. Только нужно убедиться, что он пришел изнутри, а не из-вне-изнутри.

Изнутри никогда не приходит содержание, содержание всегда из-вне. Если вы носитесь с идеей Бога, дьявола или жареной картошки – это пришло из-вне-изнутри. Если вы испытываете религиозное чувство безотносительно идеи Бога или радуетесь вкусу жареной картошки – это психологический опыт.

Мир поистине сложен, но организация индивидуальных человеческих миров даст ему фору.

Человеческий мозг склонен все упрощать. Конечно, проще принять, что все мы примерно одинаковы. Тогда не нужно задумываться над тем, кто ты есть, а тем более над тем, кто перед тобой. Это трудно просто постоянно удерживать мысль, что твой собеседник думает и чувствует иначе, не так, как ты. Это даже как-то странно принимать в расчет, что он основывается на каком-то ином, своем и совершенно не известном нам опыте, что руководствуется ценностями и целями, которые мы не разделяем или разделяем, но лишь отчасти, и о которых, вполне возможно, нам никогда не доведется узнать. Принимать все это в расчет – накладно, но необходимо.

Другая голова – это абсолютно другой мир. Желание взять и пересадить в чужую голову какую-то нашу, личную идею (мысль, соображение) – желание наивное и даже нелепое в каком-то смысле. Любые попытки осуществить его приведут к появлению мутантов. По крайней мере, без искажений тут точно не обойтись. И поэтому нам ничего более не остается, как заставить себя привыкнуть к этой мысли – другие люди мыслят иначе, и не просто иначе, но еще и по-другому, то есть другим способом. Если не привыкнем, будем вечно набивать себе шишки. Привыкнем, тогда узнаем, что такое уважение. А после придет и самоуважение, что немаловажно.