Морган Пек - Непроторенная Дорога

Хотя я признаю огромное значение воли к развитию, я далеко не уверен, что могу внести существенный вклад в понимание этого фактора, потому что и здесь мы подходим к великой тайне. Совершенно ясно, что воля к развитию по существу своему есть тот же феномен, что и любовь. Любовь — это воля к расширению себя ради духовного развития. Подлинно любящие люди, по определению, — это растущие люди. Я говорил о том, как способность любить питается, воспитывается в человеке любящими родителями, но я отмечал также, что само по себе родительское воспитание не объясняет эту способность во всех случаях.

Я напомню читателю, что вторая глава этой книги завершается четырьмя вопросами о любви, и два из них мы сейчас рассматриваем: почему некоторые люди не реагируют на лечение, проводимое даже самыми лучшими и самыми любящими врачами; и почему некоторые люди преодолевают — с помощью психотерапии или без нее — последствия самого безрадостного детства и становятся любящими? Я отмечал, как помнит читатель, что я сомневаюсь в своей способности ответить на эти вопросы удовлетворительно для всех. Я высказал надежду, что некоторую ясность здесь может внести понятие о благодати.

Я пришел к убеждению — и я старался показать, — что способность человека любить и, значит, его воля к развитию питаются не только любовью родителей в детстве, но также и благодатью, любовью Бога, в течение всей жизни. Это та могучая сила, которая лежит вне сознания человека и действует через посредство его бессознательного, а также через посредство других любящих людей, кроме родителей, и какими-то третьими путями, которых мы не знаем. Именно благодаря благодати люди имеют возможность преодолеть травмы несчастного, лишенного любви детства и стать любящими существами, далеко превзойдя собственных родителей на шкале человеческой эволюции.

Но почему тогда лишь некоторые люди развиваются духовно и их эволюция перекрывает неудачные обстоятельства детства? Я уверен, что благодать доступна каждому, что все мы одинаково окутаны любовью Бога без каких-либо предпочтений. Поэтому единственный ответ, который я могу дать, состоит в том, что большинство из нас делает выбор: не внимать голосу благодати, не принимать ее помощь. Утверждение Христа «Много званных, а мало избранных» я толкую таким образом: «Всех нас благодать призывает к себе, но только немногие избирают внимать ее зову».

Тогда вопрос приобретает другую форму: почему столь немногие из нас избирают внимание к призыву благодати? Почему большинство людей, фактически, сопротивляется благодати? Мы говорили раньше о том, что благодать порождает в нас некое бессознательное сопротивление болезни. Как же так происходит, что мы, видимо, обладаем почти столь же сильным сопротивлением здоровью? Ответ на этот вопрос, в сущности, уже был. Это наша леность, первородный грех энтропии, тяготеющий над каждым из нас. Как благодать является первоисточником той силы, которая заставляет нас подниматься по лестнице человеческой эволюции, точно так же энтропия заставляет нас сопротивляться этой силе, оставаться на низкой, удобной ступеньке, к которой мы так привыкли, или даже спускаться ниже, к менее требовательным формам существования. Мы уже много говорили о том, как трудно дисциплинировать себя, по-настоящему любить, расти духовно. Что же, вполне естественно трудностей избегать. Хотя мы уже рассмотрели сущность проблемы энтропии, или лености, есть один аспект этой проблемы, который еще раз требует нашего внимания. Речь идет о власти.

Психиатры, да и многие неспециалисты знают, что психиатрические проблемы особенно часто возникают у лиц, недавно получивших большое повышение, достигших положения с высоким уровнем власти и ответственности. Военные психиатры, особенно хорошо знакомые с «неврозом повышения», знают также, что этот невроз не приобретает еще более широкого распространения только потому, что большинство солдат успешно сопротивляются повышению. Большинство сержантов просто не проявляют никакого интереса к повышению, а многие из них категорически отказываются от подготовительных офицерских курсов, хотя по уровню интеллекта и квалификации вполне соответствуют офицерскому званию и неоднократно получали соответствующие предложения.

С духовным развитием дело обстоит так же, как и с профессиональным. Ибо призыв к благодати есть повышение: это призыв к состоянию более высокой ответственности и власти. Осознавать благодать, лично испытывать ее постоянное присутствие, знать о своей близости к Богу означает знать и постоянно испытывать внутреннее равновесие и мир, а этим свойством обладают немногие. С другой стороны, это знание и осознание сопряжены с огромной ответственностью. Ибо испытывать свою близость к Богу означает также осознавать свое обязательство быть Богом, быть исполнителем Его власти и любви. Призыв к благодати есть призыв к жизни в напряженной заботе, службе и готовности к любой жертве. Это призыв к выходу из духовного детства и переходу к зрелости, к выполнению отцовского и материнского долга по отношению к человечеству. Это хорошо выразил Т.Эллиот в тексте рождественской проповеди в пьесе Убийство в кафедральном, соборе:

Но задумайтесь на минуту о смысле слова «мир». Не кажется ли вам странным, что ангелы провозвестили Мир, когда мир был наполнен нескончаемой Войной и страхом Войны? Не кажется ли вам, что ангельские голоса ошибались и что их обещания несли обман и разочарование?

Задумайтесь и о том, как наш Господь говорил о Мире. Он сказал ученикам: «Мой мир я оставляю с вами, мой мир я даю вам». Говорил ли Он о том мире, который представляем себе мы: Англия в мире с соседями, бароны в мире с королем, хозяин дома подсчитывает свои мирные заработки и искренне ставит на стол перед другом свое лучшее вино, а его супруга поет песни детям? Те, кто были Его учениками, не знали ничего подобного: им еще предстоял долгий, полный страданий путь по морю и суше, их ждали пытки, тюрьмы, разочарования и мученическая смерть. Тогда о каком мире Он говорил? Если вы задаетесь этим вопросом, то вспомните, что Он сказал также: «Не так, как мир дает, я даю вам». Да, Он дал своим ученикам Мир, но то был Мир не мира сего.

Да, с миром благодати приходят мучительные обязательства, долги, ответственность. Нет ничего особенного в том, что так много высококвалифицированных сержантов отказываются надеть офицерский мундир. Нет ничего удивительного и в том, что пациенты психотерапевта испытывают мало интереса к той власти, которая присуща подлинному душевному здоровью. Молодая женщина, только что завершившая у меня почти годичное лечение по поводу глубокой депрессии и многое узнавшая за это время о психопатологии своих родственников, пришла однажды радостно возбужденная в связи с тем, что сумела без труда, хладнокровно и мудро разрешить очередную семейную свару. «У меня очень хорошо на душе, — сказала она. — Если бы я могла чаще так себя чувствовать!»

Я сказал ей, что здесь нет ничего невозможного: ее прекрасное самочувствие объясняется тем, что она впервые действовала по отношению к семье с позиции силы, поскольку осознавала все недобросовестные ухищрения домочадцев, все неправедные приемы, с помощью которых они пытались манипулировать ею; поэтому она и оказалась на высоте положения. Я добавил, что она может распространить этот тип осознания и на другие ситуации и, оказываясь каждый раз «на высоте», все чаще испытывать эти приятные чувства. Она смотрела на меня с нарастающим ужасом: «Но для этого мне придется все время думать!» Я согласился: действительно, ее власть может поддерживаться и развиваться при условии постоянных размышлений, но зато она избавится от чувства беспомощности, которое стало источником ее депрессии. Она пришла в ярость: «Черт возьми, я не желаю быть обреченной на бесконечное думание! Я не для того пришла к вам, чтобы моя жизнь стала еще труднее. Я хочу расслабиться и просто радоваться жизни. Вы что же, хотите, чтобы я была чем-то вроде Бога?» Печально, но это происходило вскоре после того, как эта женщина, обладающая блестящим интеллектуальным потенциалом, закончила курс лечения; она была далека от исцеления, так как пришла в ужас от требований, которые ставило перед ней душевное здоровье.

Непрофессионалу это может показаться странным, но психотерапевты хорошо знакомы с тем фактом, что люди, как правило, панически боятся душевного здоровья. Трудная задача психотерапии заключается не только в том, чтобы привести пациента к ощущению душевного здоровья, но и, применяя всевозможные комбинации ободрения, утешения и твердости, предотвратить его бегство от опыта, к которому он уже пришел.

Один аспект этого страха можно считать законным, в нем нет ничего нездорового: человек боится, что, получив власть, он может ею злоупотребить. Святой Августин писал: «Dilige et quod vis fac» — «Если ты любишь и усерден, то можешь делать все, что захочешь». При достаточно успешном процессе психотерапии пациент в конце концов избавляется от чувства, что он не способен справиться с безжалостным, подавляющим миром, и внезапно осознает, что обладает достаточной властью, чтобы делать все, что ему захочется. Осознание этой свободы пугает. «Если я могу делать все, что хочу, — думает такой человек, — то что мне мешает делать великие ошибки, совершать преступления, жить аморально, злоупотребляя своей свободой и властью? Достаточны ли мое усердие и моя любовь для того, чтобы руководить мною?»