Неизвестен Автор - Логические проблемы знания

Типичным искушением для образовательного процеса в этом отношении является желание представить предмет сразу в чистом виде и тем самым предельно сузить поверхность соприкосновения деятельностных горизонтов сознания и предметности, или даже вообще не дать возможности этой поверхности быть. ------------

НР: Этот раздел у вас не очень удачный.

А: А я, наоборот, считаю его самым удачным. В нем сконцентрированы все проблемные слои: деятельность, предметность, внутренняя активность. Здесь раскрыто понятие имитации деятельности, которое я считаю центральным для своего критического пафоса.

НР: Вы говорите, что "обычная" тенденция трактует деятельность и предметность как несвязанные друг с другом. Но этого никто не делает. Вы из головы придумываете себе врагов.

А: Возможно с теории этого давно уже никто и не делает. Но я сужу не по теории, а по практике. А практика убеждает меня в том, что такая тенденция существует. Повторю еще раз я критикую не теории, а предрассудки, которые выражаются в отсутствии теорий, или, во всяком случае, в отсутствии проявления этих теорий на практике. В психологии известен феномен, когда на словах человек считает себя свободным от предрассудка, а его дела показывают, что этот предрассудок им владеет. Я стараюсь судить по делам, а не по возможным теориям. И если дела мне показывают, что человек имея возможность выбора, делает этот выбор в сторону "архивной" парадигмы, то мне все равно, читал ли он книги о "деятельностной" парадигме или не читал, существуют такие книги или не существуют. Проявление предрассудка очевидно. Как сказал один профессор: "Многознание уму не научает, но все же..." Если бы его спросили об этом "все же", то он скорее всего не захотел бы даже отвечать на это вопрос, и даже оскорбился бы. Возможно, здесь гораздо больше психологической проблемы бытования предрассудков, чем философской проблемы сути знания. Но для концептуализации предрассудка нужна философская рефлексия о сути знания. И мне хотелось решить эту рефлексивную задачу сначала самому.

НР: Со своим принципом взаимного конституирования деятельности и предметности вы ломитесь в открытую дверь.

А: Открытую для кого? Если бы по делам преподавателей было видно, что эта дверь и в самом деле для них открыта, то не было бы проблемы инициировавшей эту работу. Тем более, что здесь важен не сам принцип, а его следствия для организации образовательного процесса. Можно иметь в рефлексии этот принцип и не соединить его с проблемой педагогики. А эти педагогические следствия интересуют меня здесь больше, чем сам принцип. Я ввел его не для того, чтобы вообще ввести, а для того, чтобы получить нужные для меня следствия.

НР: Вы разделили предметность на два состояния: того, что конституируется в деятельности и того, что существует как символическое представление. Но как это можно можно разделить?

А: Очень просто: написать книгу и поставить ее на полку. До тех пор, пока ее никто не будет читать, та предметность, которую эта книга представляет, будет существовать в виде символического представления.

НР: Вы говорите о том, что понятие образовательного процесса нужно связывать с понятием деятельности, а не знания. Но и отрывать понятие образовательного процесса от понятия знания нельзя.

А: Я имел в виду, что когда понятие образовательного процесса связывается в первую очередь с понятием знания, то знание трактуется как то, что существует до деятельности, его конституирующей. Полагается не то, что знание будет, а то, что знание уже есть (в книгах). Осталось его только размножить и разложить по полкам (головам). При этом из рефлексии выпадает деятельностный фактор конституирования знания, т.е. то, что кроме книг нужна еще и деятельность, которая стоит за книгами. Такой феномен "выпадения" проявляется даже у самых "неархивных" преподавателей. Один профессор наивно удивлялся тому, что студенты на экзамене не могут воспроизвести ход его рассуждений, которые он демонстрировал на лекциях. Он забыл о том, что между восприятием продуктов деятельности и собственным продуцированием стоит путь овладения деятельностью, создающей нужные продукты. А именно этого пути и не было в приведенном случае. Деятельность, которую он демонстрировал студентам, была слишком нова для них и они не сумели овладеть ею к экзамену. При всей своей аналитической способности профессор наивно "не заметил" этого. Он так и остался в недоумении. Как это назвать, если не предрассудком как состоянием отсутствия рефлексии. А связь "образовательный процесс"-"знание", минуя "деятельность", способствует воспроизведению такого предрассудка.

4. ЗНАНИЕ КАК АКТИВНОСТЬ СОЗНАНИЯ

Первым фактором, определяющим характер внутренней активности, будет фактор креативности, показывающий творческий потенциал этой активности.

Нужно разделить понятие творческой деятельности на два вида:

1) творческая деятельность "для себя";

2) творческая деятельность "для другого".

Творческая деятельность "для другого" - это создание продуктов, имеющих значение для сответствующей деятельности в целом, не зависимо от их значения для создателя этих продуктов (например, открытие новых для современного состояния фактов или законов в науке или общезначимых шедевров в искусстве). Творческая деятельность "для себя" - это создание продуктов того же самого значения, но только не для данной деятельности в целом, а для самого создателя, для текущего состояния его творческих способностей.

Для творчества "для другого" необходимо, чтобы качество продукта находилось на уровне определяемом высшим уровнем развития творческих способностей для современного состояния данной деятельности. Для творчества "для себя" такая необходимость отсутствует. Здесь качество продукта находится на уровне индивидуальных творческих способностей. С точки зрения абсолютного результата творчесво "для себя" еще не является подлинным творчеством. Но совсем другое дело с точки зрения генезиса творческих способностей вообще и получения абсолютного результата в частности (как конечной точки развития этих способностей). Здесь приоритет в значимости принадлежит творчеству "для себя": только через творчество "для себя" человек может придти к творчеству "для другого". Качество результата при этом может быть совершенно не уникальным. Часто это просто открытие общеизвестной истины для себя. Уникальной здесь должна быть связь продукта со своим создателем.

Необходимость уникальности связи продукта со своим создаталем в творчестве "для себя" и необходимость того, что к творчеству "для другого" человек может придти только через творчество "для себя", задает те границы, в которых должен идти процесс воспитания творческих способностей, чтобы развить их до состояния возможности получить обшезначимые результаты: к открытиям "для другого" приходят через открытия "для себя".

Это значит, что процесс образования должен быть построен таким образом, чтобы всякое движение внутри образовательного процесса было по-преимуществу самодвижением, т.е. движением через открытия "для себя".

Противоположной интенцией в построении образовательного процесса является желание провести ученика через образовательное пространство совершенно внешним для него образом (как проводят деталь через процесс ее обработки в промышленном производстве). Предполагается, что в конце этого процесса у ученика должны будут появиться определенные качества. В этой интенции предполагается, что способности ученика будут развертываться "по графику" в сответствии с топологией пространства через которое его проводят. При этом характер "материала" подразумевается достаточно пластичным, чтобы принять в нужное время нужную форму. Вопрос о том в какой мере это внешнее оформление сообразуется с внутренним становлением здесь не ставится, а, следовательно, не гарантируется, что в результате этого процеса получится развитая творческая способность.

Насколько это действительно так показывает один пример. На пятом курсе один профессор, сказав, что "с вами нельзя работать так, как работают со студентами младших курсов", поставил студентам задачу: привести свои "мысли" по заданным вопросам к концу курса, а если этих "мыслей" у студентов не обнаружится, то "зачет они будут искать в другом месте". Те "мысли", которые студенты ему представили не показались ему "мыслями", он обвинил студентов в недоразвитости и действительно послал их искать зачет в другом месте: "за пять лет вы не научились думать". При этом его личный вклад в "научение думать" был весьма скромен: за пять лет он прочитал этим студентам два стандартных курса, в которых никаких особых усилий к тому, чтобы научить думать он не предпринял.

В этой истории самым грустным является не то, что студенты не сумели продемонстрировать умения думать, а то что у профессора даже тени подозрения не возникло в том, что именно он (в числе других) в этом виноват. Он, очевидно, полагал, что кто-то другой, а не он, должен был научить студентов думать, а он только соберет плоды. Но, очевидно, что и все остальные преподаватели думали то же самое: что творческие способности произрастут сами собой, без специального культивирования. Повторю еще раз: смое грустное в этой истории - это отсутствие рефлексии над тем в какой мере средства (образовательный процесс) сообразуются с целями (воспитание творческих способностей).