Ромена Августова - Говори! Ты это можешь

Личность можно воспитать, только если ребенок свободен, — разумеется, в правильном смысле этого слова. Если он имеет право выразить свое желание или нежелание, если вы не тащите его на веревке против его воли, а сумели убедить, что поступать надо так, а не иначе. Безусловно, речь идет не о той свободе, когда, ничем не стесняемый, ребенок растет как трава в поле.

Если ваш ребенок, уже одевшись, чтобы идти домой, засел в углу и, сколько вы ни бьетесь, как ни пытаетесь уговорить его выбраться оттуда, но делать этого не хочет — все решается очень просто. Берете за руки, за ноги и без лишних слов вытаскиваете его на свет божий. В этом сидении искать смысла не приходится и потакать упрямцу не будем. Все, что делается из упрямства, назло, подлежит немедленному и энергичному запрету, здесь вы никоим образом не ущемляете его прав и не нарушаете законов дружбы.

Ваня К. пришел ко мне в 2,5 года. Мама и папа, которым было по 18 лет, когда он родился, выдержали колоссальную борьбу с главврачом родильного дома, настаивавшей на том, чтобы они отказались от ребенка с синдромом Дауна. «Вы что, не понимаете? Это мой сын!» — крикнул отец и, красный как свекла, выскочил из кабинета не просто хлопнув, а треснув дверью. Тогда главврач взялась за бабушку. «Они не смогут вырастить и воспитать такого ребенка», — сказала главврач. «Ну что ж, тогда я воспитаю», — ответила бабушка.

Очаровательный Ванечка — моя слабость. Бездна обаяния. С первого взгляда сердце мое растаяло раз и навсегда — и очень хорошо он это ощутил и усвоил.

Упершись лбом в стенку, Ваня стоял в темном коридоре, одетый в крошечную дубленку и такую же шапку с козырьком. «Ванечка, пойдем в комнату». — «Не-е». — «Ну сними шапочку». — «Не-е». Присаживаюсь на корточки: «Ванюша, там игрушек сколько! Машинки маленькие, трактор». Круглый голубой глаз на мгновение выглядывает из-под низко надвинутой шапки: «Не-е».

Роли наши распределились так, что инициатором и затейником всегда был Ваня. То он желал наливать воду в тазик — наливаем, выливаем, то пересыпал горох из банки в банку, то затевал прятки. Мы выдвигали ящики из кухонного стола, крутили ручку у мясорубки, пускали зеркалом солнечных зайчиков. Я старалась извлечь из заданной Ваней ситуации что-то нужное для занятий. Перейти на другой тон, взять на себя руководство мне очень долго не удавалось: непривычно строгую интонацию Ваня воспринимал — и до сих пор воспринимает — как оскорбление.

Мать с ребенком в первый раз приходят на занятия к логопеду, дефектологу, в детский сад, просто в гости к друзьям. И начинается: «Как тебя зовут, деточка?» — «Игорек», — отвечает за ребенка бабушка. «Игоречек! Какое хорошее имя! Игоречек, а как твою обезьянку мохнатенькую зовут? А маму? А папу? Давай ручку, пойдем со мной. Сколько деток! Сколько игрушек! Мы Игорька не обидим, он у нас умница, будет с детками играть». Бабушка: «Тетя добрая! Не бойся, дай ручку».

Слова как будто бы вполне уместные, но откуда столько энтузиазма? Почему вы в таком экстазе? Ваш восторг на самом деле неподделен? Мальчик как мальчик. Что особенного в том, что он пришел на занятия?

Восторга вы не испытываете, вы его изображаете. Ваш пыл скоро погаснет, и, вполне возможно, Игорек окажется не так уж мил. Возможно, будет безобразничать, драться, отбирать у других детей игрушки. Через пять минут очень хорошей, доброй воспитательнице будет уже не до того, чтобы оказывать Игорьку персональное внимание — у нее целая группа детей. Израсходовав первоначальный запал, воспитательница переходит на свой обычный тон — и замечания приходится делать, и отругать иной раз как следует.

Как-то раз моя приятельница, ее маленькая дочка и я пришли в детский сад. Дело было на Украине. Девочка стояла рядом с нами, и воспитательница самозабвенно восхищалась ею: «Які коски! Які бровки! Які очи!» Как только мать повернулась, чтобы уйти, голосом жестким, как фанера, воспитательница сказала девочке: «А ну, іди в групу!» На бумаге невозможно передать разительный контраст интонаций. Воспитательница стала самой собой.

Хороший педагог доброжелателен, уравновешен, спокоен, с первой минуты испытывает профессиональный интерес — каков он, этот новый малыш? Но он не допустит девальвации своих слов, его похвала всегда заслуженна, он не рассыпается перед ребенком мелким бисером, никогда не заискивает перед ним.

А вот Игорек пришел в гости к маминым и папиным знакомым. Встреченный взрывом восторга, через пять минут он убеждается в том, что взрослым не до него. Они ведут между собой оживленные разговоры, он им мешает. «Иди, иди, поиграй в мячик! Ты что, не видишь — мы разговариваем». Вот и вся дружба. В следующий раз, придя в гости, глядя исподлобья, он отдернет руку — все слова, слова, слова… Сплошная липа.

Никакой особой драмы, безусловно, в этом нет. Располагаем ребенка к себе, искренне стараемся преодолеть его робость. Но если вы всерьез настроены на то, чтобы создать с ним прочные отношения, ваш интерес к нему должен быть неподделен, постоянен, неизменен. Это совсем непросто. И фундамент таких отношений закладывается по кирпичику, продуманно, системно. Завоевать доверие ребенка бывает трудно — потерять его очень легко.

Мы гуляем. Наташа, ее бабушка и я. Столб, на столбе объявление. «Что там написано?» — спрашивает Наташа. Я вытаскиваю из сумки очки, подхожу поближе. «Продается дом с земельным участком, огород 5 соток…» — читаю я. На лице у бабушки полное недоумение: 5-летнему ребенку читать объявление на столбе? «Знаешь, Наташа, это не для нас с тобой. Ничего интересного. Идем дальше». Наташа вполне удовлетворена. Теперь она знает, что то, что пишут на столбах и заборах, отношения к ней не имеет. И в следующий раз, если на какую-либо просьбу я отвечу ей: «Это неинтересно», — она мне поверит на слово. Раз я так говорю, значит, знаю. В противном случае не пожалела бы времени, чтобы удостовериться: интересно? Неинтересно?

Чтение заняло десять секунд. Может быть, оттащить от столба, дернуть за руку и ответить «не твое дело, тебя это не касается» было бы быстрее?

«Все тебе надо знать!» Разве вы ответите так взрослому человеку? Если хотите сохранить с ним хорошие отношения — никогда. Разве вырвете у него из рук чашку, которую он взял, чтобы напиться? Нет. А ребенок… Что с ним церемониться!

Прозвучавшая грубость в один прекрасный день к вам вернется. От кого ребенок ее услышал? От вас. Вы научили.

Никогда не говорите в присутствии ребенка грубых слов. Особенно если это ребенок с синдромом Дауна. Конечно, нам приходится иной раз чертыхнуться, нагрубить кому-то — мы ведь не железные. Но в ответственных случаях мы умеем себя сдерживать, знаем, когда это позволительно, а когда не очень.

У ребенка с синдромом Дауна критерия нет. Легко можно представить, как реагируют окружающие, услышав такой, например, разговор:

— Тетя, который час? Времени сколько?

— У меня часов нет.

— Ну и дура.

Попадаем в неловкое положение, которого можно было бы избежать.

Ситуация диаметрально противоположная — полное подчинение взрослых ребенку. Это тоже встречается — и не так уж редко.

Девочка Юля приходила на урок в сопровождении мамы или бабушки. Юлю обожали. Только и слышалось: «Юлечка, у меня в сумочке конфетка. Будешь хорошо заниматься, я тебе ее дам. Юлечка, я стульчик отодвину в сторону, не бойся, я никуда не ухожу… Юляша, я в магазинчик сбегаю, можно? Куплю тебе материальчик, брючки бабушка сошьет».

Юляша то, Юляша се. В ответ слышалось: «Сиди!» И мама съеживалась под суровым взглядом 5-летней дочери.

Я принялась за дело без всяких послаблений. Однажды мне пришлось стукнуть кулаком по столу так, что карандаши на столе разлетелись во все стороны. Бабушка подскочила на стуле. Если бы не настоятельная необходимость избавить Юлю от заикания, ни девочку, ни ее родных увидеть больше мне бы не пришлось.

Однажды бабушка сказала мне: «Юлечка проснулась и спрашивает, какой сегодня день. Я ей отвечаю — суббота. Она захлопала в ладоши, закричала: ура, ура, я пойду к своей Роменочке Теодоровне! Вы можете себе это представить?!» — «Ей надоели ваши пирожные, ваш тягучий сахарный сироп, она хочет нормальной, здоровой пищи. Черного хлеба. Серьезного к себе отношения. Они все здесь у меня жить хотят», — сухо ответила я.

Я отнюдь не непримиримый враг нежных слов, с которыми родители обращаются к ребенку. Безусловно, дети нуждаются в нежности и ласке. Но:

И когда говорят: «с детьми надо разговаривать как со взрослыми», то это вовсе не означает, что вы будете обсуждать с ними проблемы Ближнего Востока. Ребенку нужно, чтобы его не только любили, но и уважали. Говорили с ним серьезно, предполагая в нем интеллект, а не его отсутствие. И ребенок будет благодарен за это. Значит, и вести себя придется соответственно: солидно, без капризов. Такое отношение надо оправдывать!