Герман Дилигенский - Социально-политическая психология

Рассматривая политические ориентации в постсоветской России, мы столкнулись с психологической неоднородностью сторонников представительной демократии. Психологические различия между идейными демократами и демократами–прагматиками довольно ясно проявляются в их политическом поведении. Для первых главное — принципы, поэтому свои позиции они отстаивают главным образом путем политических деклараций и разоблачений антидемократической практики. Многие из них, относясь весьма отрицательно к хасбулатовскому Верховному совету, жестко осудили тем не менее его разгон Ельциным в сентябре 1993 г. и последующие вооруженные акции властей против боевиков непримиримой оппозиции. Значение парламента как символа демократии было для них важнее содержания и последствий его деятельности. Демократы–прагматики не столько декларируют демократические принципы, сколько пытаются провести их в жизнь путем давления на бюрократическую власть. Разгон Верховного совета они восприняли как разумное решение, не видя других, более эффективных способов преодоления ожесточенного сопротивления антидемократических сил.

Исходя из всего сказанного можно было бы заключить, что для подавляющего большинства людей прагматический интерес является решающим фактором политического выбора, что исключение из этого правила составляют лишь относительно незначительные идеологически ангажированные меньшинства людей и некоторые специфические региональные и страновые ситуации (где религиозный фактор сильно влияет на политическую жизнь). Такое заключение верно отражает господствующую тенденцию (направленность, интенцию) процесса выбора, но нуждается в весьма существенных оговорках в том, что касается ее реального осуществления.

Для того чтобы положить интерес в основу политического выбора, необходимо знать, какие политические цели и средства оптимальны для его реализации. Иными словами, путь к выбору ориентации проходит через процесс осознания политических интересов, сопряженный чаще всего со сложными проблемами когнитивного порядка. Для прагматического выбора характерно осознание интересов на уровне рационального здравого смысла, опирающегося на личный и групповой социально–политический опыт, но этот опыт по своей природе противоречив, содержит в себе возможности противоположных выводов. Опыт экономических рыночных реформ в России был по–разному оценен различными группами российского общества. Одни из них пришли к выводу о необходимости продолжать реформы, но более решительно и умело, другие настаивали на приостановке реформ и возвращении к плановой, государственно–контролируемой экономике. Среди тех и других были люди, которые в результате реформ оказались в аналогичной социально–экономической ситуации, т.е. различные оценки нельзя объяснить только конфликтом между выигравшими и проигравшими. Один и тот же социальный опыт породил различные представления о конкретном политическом содержании интереса, в рамках одних и тех же социальных групп.

Осознание политических интересов

Для осознания своих политических интересов люди используют различные когнитивные механизмы, о которых уже говорилось подробно в главе I. Наиболее соответствующим принципам их рационального осознания является механизм общественно–политической рефлексии. В качестве примера его использования приведем спор между активистами движения «Демократическая Россия», зафиксированный в эмпирическом исследовании новых социальных движений, проведенном в конце 1991 г. Среди других проблем в ходе групповой дискуссии обсуждалась альтернатива политического развития России по авторитарному или демократическому пути. Учитывая мировоззрение этих активистов, можно утверждать, что общей целью почти для всех них (об исключениях будет сказано ниже) является установление демократического строя. В данном случае не имеет значения, в силу каких мотивов каждый из них пришел к этому убеждению, важно, что интериоризированная ценность политической демократии стала для них собственным интересом. Но верности этой цели, как выясняется, недостаточно для выбора политической ориентации. Многие участники дискуссии отстаивали необходимость авторитарной системы власти как неизбежного этапа на пути к демократии. Их аргументы: слабость нынешней власти, ее неспособность навести элементарный порядок в стране, что представляет собой угрозу для будущего демократии и реформ. Другой аргумент: непопулярность экономических реформ, — проводя их, «без авторитарных методов, без сильной руки не обойтись». Третий: только авторитарная власть может обеспечить социальную защиту в переходный период.

Понятно, что для этих активистов авторитаризм неизбежное и, как они надеются, временное зло, использование авторитарных методов представляется им наиболее эффективным способом реализации демократической перспективы. Этот вывод основан на рациональном анализе ситуации, который, несмотря на демократические убеждения активистов, побуждает их отводить демократические ценности на задний план, а на передний — выдвигать проведение реформ и восстановление порядка в обществе. Этот тип рассуждения — «авторитаризм во имя торжества демократии» — подталкивает их к той политической ориентации, которую мы выше определили как реформаторско–авторитарную. Очевидной слабостью этой позиции является нерешенность вопроса о том, чем именно будет гарантирован дальнейший переход от авторитаризма к демократии. Иными словами, ей не хватает интегративной сложности (см. главу IV), т.е. охвата всего комплекса проблематики, которой касается процесс выбора.

Еще более последовательными сторонниками реформаторско–авторитарной ориентации являются те активисты, которые отстаивают авторитарный путь в чистом виде, без оговорок относительно его временного или инструментального характера. Аргументы: «наше общество привыкло, что у нас все решает кто–то наверху», нам остается ждать с оптимизмом реформ сверху… А мы внизу находимся в плену собственных иллюзий». Это глубокое неверие в демократию в условиях России равносильно отказу от ее восприятия как политического интереса или цели. У этих активистов, образующих незначительное меньшинство в группе, идентификация с демократическим движением обусловлена не демократическими, а реформаторскими убеждениями, тем, что оно выступает за реформы. Данная позиция тоже результат рационального анализа, но довольно одностороннего, принимающего во внимание лишь антидемократические тенденции российской жизни.

Вопрос о гарантиях перехода к демократии, игнорируемый сторонниками «временного авторитаризма», оказался в центре внимания тех активистов, которые однозначно высказались против авторитарного сценария. «Переход от авторитаризма к демократии не очевиден, — говорит один из них, — важнее установить политический механизм, который будет способствовать развитию демократии как института, который будет основан на законодательной базе». Эти активисты явно относятся к демократически–реформаторской ориентации.

В ходе обсуждения выявилась еще одна позиция. Защищавшие ее активисты стремились сочетать в своих размышлениях неизбежность использования авторитарных методов с защитой демократических принципов, формированием условий для их окончательного торжества. Такое сочетание они усматривали в «механизме самоограничения авторитарной власти, которую нам придется поддержать». Этот механизм создание структур гражданского общества, блокирование наступления власти на такие структуры; «построение рыночной экономики, которая не способствовала бы авторитарной власти» (т.е. очевидно, немонополистической и не связанной с государственными структурами. — Г.Д.); создание сильной представительной власти[213]. Данная позиция, очевидно, отличается от всех остальных более высоким уровнем «интегративной сложности»: проблема рассматривается в ее целостности и полноте, во всех ее аспектах и противоречиях, предлагаемые средства достижения цели (демократия) основаны на компромиссе ведущего интереса с объективными императивами действительности. Сторонники этой позиции примыкают к реформаторско–демократической ориентации, но глубже и полнее других осмысливают пути ее реализации.

Другим примером общественно–политической рефлексии могут служить групповые дискуссии в среде активистов шахтерского профсоюзного движения[214]. Одним из наиболее интересных моментов является здесь обсуждение вопроса о переходе к экономике, основанной на частной собственности. Материалом для размышления является в данном случае непосредственно пережитый рабочими опыт трудовых отношений в условиях государственного социализма. Интерес, лежащий в основе размышлений профсоюзных активистов — это, естественно, заинтересованность рабочей массы в достойной оплате и хороших условиях труда, словом, в том, что они называют «заботой о рабочем». Выводом из размышлений является убеждение в том, что «коллективная собственность — это безответственность, которая всегда оборачивается против рядовых рабочих», что им лучше иметь дело с частником–хозяином, который в отличие от государственной дирекции заинтересован в эффективности производства и от которого организованные в профсоюзы трудящиеся смогут добиваться «заботы о рабочих». Один из профсоюзных активистов определил такую систему отношений емкой формулой «капитализм с социалистическим лицом».