Николай Мерперт - От библейских древностей к христианским

Значительное число вавилонских печатей без надписей, из халцедона, с октогональной базой (за исключением одной уткообразной) представлены в безусловно нововавилонских слоях Месопотамии, Персии, и, прежде всего, самого Вавилона, но их продолжали использовать и в персидский период. Они достаточно многочисленны и в палестинском регионе (Тель Амал, Таанах, Тель Кейсан, Самария, Вефиль, Эйн-Геди и др.), включая Эдом, Моаб и особенно Аммон (в том числе его некрополи, использовавшиеся вплоть до персидского периода). На некоторых печатях изображены вавилонские жрецы перед алтарями с эмблемами богов Набу и Мардука, на других – полумесяц и солнце; пальма и козел-ибекс; герой, сражающийся с ибексами; птицы; скорпионы; простые геометрические мотивы.

Наряду с импортными вавилонскими печатями распространены их многочисленные имитации из местных пород камня, но с типичными вавилонскими мотивами. Наконец, известна небольшая группа местных печатей и оттисков (главным образом на сосудах с названием городов Моц и Гибеон, ремесленными марками и т. п.). Шрифт надписей этой группы свидетельствует о принадлежности их вавилонскому периоду, ареал же ограничивается землей Вениамина (Stern 2001, р. 335).

В вавилонский период в Палестине, особенно в погребениях, резко выросло число металлических сосудов (появились в последние десятилетия Иудейского царства). Происхождение их форм связано с Месопотамией, но основную массу образцов составляют местные палестинские имитации. Они представлены в погребениях Бейт Шемеша, Кетеф Хиннома, Аммона, и включают кубки (иногда декорированные), сита, ковши, чаши. В ряде случаев ручки украшены головами уток, змей, оленей, что в большинстве касается персидского периода, но начало получает еще в вавилонском.

Другую группу металлических изделий составляют женские украшения и предметы туалета – зеркала, булавки, подвески, палочки для нанесения краски, мелкие сосудики для неё, которые делали также из камня (алабастра) и стекла. В мужских погребениях найдены предметы вооружения, прежде всего наконечники стрел местных и вавилонских типов (такие же стрелы найдены на местах сражений, в слоях разгрома в Иерусалиме, Эйн-Геди, Экроне, Баташе). Хронология этих находок та же, что и у керамики: часть их продолжает линию развития довавилонского периода, другие находят продолжение в персидском периоде. Формы, специфичные исключительно для вавилонского периода, не вычленяются (Stern 2001, р. 346).

Это же можно сказать и о материальных свидетельствах веры. Прежде всего, укажем на полное исчезновение столь распространенной до прихода вавилонян глиняной антропоморфной пластики. Атрибуты божеств можно видеть теперь только на импортных артефактах вавилонского (предположительно) времени, то есть на монетах и печатях, и на их местных имитациях (расплывчатой датировки). В персидский период изготовление их продолжат, но в иной технике (за исключением Иудеи и Самарии)[17]. Культовые постройки вавилонского периода, по сути дела, неизвестны (остатки здания в Вефиле лишь предположительно соотносят с городским святилищем предшествующего периода).

Обзор археологических свидетельств периода нововавилонской оккупации Палестины убеждает нас в справедливости утвердившихся в науке представлений о предельно разрушительном характере вторжения и последовавшем за ним 66-летнем вакууме в развитии региона (604–538 гг. до н. э.). Международная торговля сократилась до минимума. Города в полосе от Побережья до долины р. Иордана и Трансиордании на востоке и до Эдома на юге погибли и были восстановлены лишь в персидский период, только немногие (в земле Вениамина и, частью, в Аммоне) избежали разгрома. При этом следы вавилонского управления занятыми землями почти полностью отсутствуют.

Полезно сравнить археологические свидетельства вавилонского владычества с ассирийским (по времени почти столь же протяженным). Деятельность ассирийцев документирована мемориальными стелами и многочисленными клинописными документами, свидетельствами учреждения провинций и высокой активности их администрации. Археология показывает восстановление погибших при завоевании и строительство новых крепостей. Базовые элементы месопотамских технологий привносятся в строительство и производство керамики, глиптику и металллообработку. Внутренняя и международная торговля резко активизируются, причем принимаются меры по охране торговых путей; к работам по восстановлению широко привлекаются переселенцы. Нововавилонская империя, в отличие от Ассирийской, привела регион в состояние разрухи, дезорганизации внутренней жизни, пресечения внешних связей.

Для самого Вавилона третья четв. VI в. до н. э. стала временем нарастающего внутреннего раскола и последовавшей за смертью Навуходоносора II (562 г. до н. э.) борьбы в среде знати, жречества и претендентов на престол. Она шла на фоне быстрого подъема новой огромной силы – Персидского государства, уверенно выходившего на авансцену древней истории. Третий персидский царь Кир II (559–530 гг. до н. э.), крупный полководец, уже подчинивший Мидию и Лидийское царство, весной 539 г. до н. э. вторгся на территорию Нововавилонской империи и в августе того же года в битве при г. Описе разгромил вавилонян, обошел «Мидийскую стену», переправился через Тигр, окружил и взял Сиппар. Заговор в его пользу открыл перед персидской армией ворота Вавилона (12.10.539), и вскоре Кир торжественно въехал в него, обещав стране мир, а пленникам – освобождение. В манифесте о взятии города от имени царя указывалось, что прежний правитель, Набонид, «…предал забвению Мардука, царя богов… Мардук, великий владыка, защитник своего народа, будучи доволен добрыми делами Кураша (Кира), велел ему выступить против своего города Вавилона. Он предал в его руки Набонида, который не почитал его…Когда я вступил в Вавилон дружелюбно и установил место правления во дворце… Мардук, великий владыка, [побудил] прекраснодушных жителей Вавилона [любить меня]… В Ашшур и Сузы, Агаду, Эшнунну, Замбан, Me Турну, Дер вплоть до страны гутиев я вернул на свои места в [эти] священные города на той стороне Тигра, в святилища, которые в течение долгого времени были в руинах, богов, которые [прежде] жили там» (Пер. М.А. Дандамаева, цит. по: Мень 2000, с. 430).

В свои места разрешено было возвратиться не только богам, но и поклонявшимся им плененным народам, прежде всего иудеям, горячее стремление которых к возвращению стимулировала в годы Плена община, проповеди Второисайи и других ревнителей нового исхода. Плен закончился в 536 г. до н. э., возможно, особым указом Кира, который изложен в Книге Ездры[18].

Во второй четв. I тыс. до н. э. историческая ситуация на Ближнем Востоке вновь резко изменилась. Тянувшееся около тысячелетия противостояние трех держав, Ассирии, Вавилонии и Египта, привело к общему коллапсу. В 612 г. до н. э. прекратила существование Ассирийская империя, в 539 г. до н. э. – Нововавилонское царство, история же Египта обрела неровный характер и на время ушла в тень. На сцену ближневосточной истории вышла новая огромная империя, Персидская, поглотившая древние державы вместе с ранее оккупированными ими землями. Среди последних оказалась и Палестина. Подчинение власти персов оказало самое непосредственное, многостороннее воздействие на ее судьбу, поэтому персидский период справедливо рассматривают как неотъемлемую часть библейской истории. До недавнего времени, однако, этому периоду не уделялось должного внимания, и археологически он оставался почти неисследованным (см. заключение к главе). К настоящему времени эта лакуна постепенно заполняется. Слои персидского периода открыты сейчас по всему региону, что позволило перейти к обобщению материалов[19].

Полевые открытия в Палестине персидского периода столь многочисленны, что их описание принято группировать по тем районам, которые определила еще ассирийская административная система, сохранявшая свое значение и позднее.

Вся северная часть Палестины включалась в провинцию Мегиддо. Слои персидского периода здесь чрезвычайно многочисленны, причем в нескольких городах проведены широкие раскопки этих слоев[20].

В Асоре остатки построек персидского времени вскрыты на телле и за его пределами, где первоначально располагалось сельское поселение, переросшее позже в город с цитаделью на холме. Остатки цитадели говорят о двух фазах. На первой (слой III) это крепость размером 30 × 26 м, состоявшая из большого открытого двора, с двух сторон которого располагалось по одному ряду помещений, а с южной стороны их было два. Кроме того, с юга цитадель была защищена еще одной стеной, а к северу стояла боевая башня. Отсутствие следов пожара и военных разрушений позволяет связывать конец жизни здесь не с нашествием, а с запустением. Во второй фазе план цитадели подвергся частным изменениям, в результате чего большую цитадель разделили на две самостоятельные постройки. Находки монет позволяют отнести их ко времени Артаксеркса III (359–338 гг. до н. э.), а разрушение датировать вторжением Александра Великого в 332 г. до н. э.