Николай Мерперт - От библейских древностей к христианским

На разнообразный характер связей Ашкелона указывают находки краснофигурной италийской керамики (начиная с IV в. до н. э.); египетская бронза и скарабеи; персидские гири для весов (V в. до н. э.); гребень слоновой кости с резной охотничьей сценой в ахеменидском стиле; греческий бронзовый шлем.

Юго-восточнее Ашкелона исследован Тель эль-Хези, военно-административный центр персидского периода первой половины V в. до н. э. На огромной платформе здесь располагалась цитадель с казематной стеной, позднее превращенная в зернохранилище правителя. В обильном аттическом керамическом импорте заметно возросла доля тарной посуды. Небольшое кладбище (погребения мужчин, женщин и детей) говорит о немногочисленном постоянном населении, занятом, вероятно, обслуживанием складов и мукомольным делом. С этим связывают появление в кон. V в. до н. э. больших облицованных кирпичом ям шириной и глубиной 2 м— зернохранилищ, которые в конце концов оказались заполненными строительным мусором, костями, семенами и вещами, включая орудия и оружие.

Два основных памятника персидского периода на границе с Египтом – Газу и город на Тель эль-Аджул – регулярно не раскапывали, но зато менее значительные поселения изучены здесь во множестве (Stern 2001, р. 412). Среди них – Тель Йеммех и Тель эль-Фара (южн.) к северу от реки Бесор и Тель Харор и Тель Сера в восточной части района.

Слой персидского периода в Тель Йеммехе открыт крупнейшим английским археологом М.Ф. Петри в первой четверти XX в., выделившим здесь группы прямоугольных построек и круглых зернохранилищ (функция зернохранилищ сейчас подтверждена находкой в одном из них остракона с надписью; меньшие по размерам здания оказались винными складами). Петри датировал основной слой, включавший и фортификационные сооружения, VII в. до н. э., связав их с египетскими и ассирийскими вторжениями (Petrie 1931–1934). Позднее это заключение откорректировали: фортификация, планировка, строительная техника, формы зернохранилищ, аттическая керамика – все указывает на кон. VI–V вв. до н. э., на персидский период. Местная керамика в большинстве относится к его поздней фазе, что подтверждают и найденные надписи. Также была пересмотрена интерпретация данных Тель эль-Фара (южн.). После раскопок 1929–1930 гг. Ф. Петри отрицал наличие здесь слоя персидского периода, но затем были вскрыты остатки густой застройки этого времени, включавшей и крепость, аналогичную Тель Йеммеху. В Тель Хароре руины разгромленного вавилонянами укрепленного города раннего железного века перекрыл типичный слой персидского периода с монументальными постройками, зернохранилищами, предметами греческого, кипрского и египетского импорта. В расположенном к юго-востоку от Газы городе Тель Сера к персидскому периоду отнесен слой с многочисленными зернохранилищами, густой застройкой и цитаделью, идентичной открытой в Ашдоде. Среди находок – скопления керамики, многочисленные греческие вазы и мелкая пластика, остраконы с арамейскими текстами, статуэтки из известняка. Город процветал вплоть до конца персидского периода.

Процветание не обошло и северный Синай, который Геродот назвал единственными воротами в Египет. Здесь сходились как сухопутные, так и морские торговые пути. В персидский период отмечены два принципиально важных изменения: установлен важнейший путь вдоль средиземноморского побережья и, как следствие этого, создана серия поселков, фортов и рыбацких прибрежных хозяйств. Специальная экспедиция выявила на севере Синая около двухсот поселений персидского периода, включая города, сельские поселения, форты и множество сезонных стоянок. Открыт и ряд некрополей. Отмечена значительная концентрация греческой керамики на большинстве памятников, что указывает на особую роль греческой торговли в экономике региона (Stern 2001, рр. 415–416). Среди городов выделяются размерами, монументальностью застройки и многообразием находок (особенно импорта) Рукейш, Тель Катиф, Тель Рафиа, Касион.

В целом археологические источники свидетельствуют об очень активном заселении Филистии и северного Синая в персидский период, о создании густой сети поселений, персидских крепостей и больших административных центров, портовых и других городов, восстановленных и построенных заново и игравших решающую роль в международной торговле региона. Основными компонентами смешанного населения были персы, финикийцы, потомки филистимлян. В культуре, наряду с местными, значительную роль играли греческие и кипрские элементы.

Гораздо скромнее археологические данные о персидском периоде в провинции Самария, они заметно контрастируют с ярким материалом Финикии и Филистии. Значительные слои исследованы лишь в двух городах – самой Самарии и Шхеме. Даже в таких известных пунктах, как Тель Дотан и Тель эль-Фара (северный) слоев персидского периода нет. Возможно, это связано со сменой самарийского населения греческим и полной перестройкой при Ироде Великом.

В Самарии сохранность застройки V в. до н. э. минимальна, а материал этого времени обычно переотложен. Слабые следы зданий, датируемые по остраконам, ахеменидским и греческим импортам кон. VI–IV вв. до н. э., относят к дворцу персидского правителя, что подтверждают нумизматические данные: в слое встречаются местные, сидонские и ахеменидские монеты IV в. до н. э.; большой клад в глиняном сосуде, зарытый в 345 г. до н. э., содержал 334 серебряных монеты Тира, Сидона, Арвада, Самарии и палестинские имитации аттических прототипов (Stern 2001, р. 426). Наиболее значительные находки сделаны вне города, в пещере Вади эд-Далиах (см. следующую главу). В целом находки все же свидетельствуют о безусловном процветании Самарии в персидский период.

Это заключение верно и для второго значительного города этой провинции, Шхема (Wright 1964). Строительных остатков здесь тоже мало, но слой выделен: его открывает материал нач. V в. до н. э., за которым следует разрушение и запустение на 150 лет – город восстановили только при Александре Великом. Даты слоя персидского периода основаны на таких комплексах, как ахеменидское погребение в глиняном антропоморфном саркофаге с аттическими сосудами второй четв. V в. до н. э.; отдельных находках (монета Фасоса кон. VI в. до н. э., ахеменидская булла с изображением персидского царя как лучника); кладе 332 г. до н. э. из 965 серебряных самарийских, сидонских, палестинских имитаций аттических и др. монет (монеты Тира несут имя сатрапа Маздея).

Интенсивные разведки показали значительную концентрацию поселений персидской эпохи к северу и западу от Самарии, но не к югу, где они редки и невелики по размеру. Упадок южных районов связывают с разгромом Израильского царства, а расцвет северных и западных – с активно развивавшимися в персидский период финикийскими и филистимскими приморскими городами.

Особый интерес для темы нашей книги представляют материалы Иудеи. Ближайшая, лежащая на поверхности задача – сопоставление археологических данных о ее территориях с библейскими свидетельствами о ее заселении, которые значительно пространнее, чем сведения о прочих провинциях. В книгах Ездры (2, 21–35) и Неемии (7, 25–38) даны списки возвратившихся из вавилонского плена с указанием их родных городов и поселков, которые чрезвычайно важны для изучения Иудеи в персидский период. Списки (и прочие письменные свидетельства) не идентичны по содержанию, по интерпретации их современниками и в последующие периоды – за ними видят определенные тенденции, отвечающие интересам определенных группировок второй пол. V в. до н. э. (см.: Stern 2001, р. 430). Поэтому оценка, верификация и дополнение на основе независимых археологических источников представляется очевидной задачей.

Например, определение границ и внутренней структуры области Иерусалима основано на анализе системы пограничных крепостей и ареала находок оттисков печатей, монет с топонимами и т. п. Ареал монет и оттисков печатей провинции Иудея охватил всю ее территорию, указанную в Библии, и зафиксировал южную границу провинции в Бейт-Цуре, северную в Тель эн-Насбехе, восточную по линии от Иерихона к Эйн-Геди, западную – в Гезере и Тель Харасиме. Внутри провинции был археологически выделен ряд территорий с конкретными административными центрами в Мицпе, Гезере, Иерусалиме, Бейт-Цуре, Кейле и Иерихоне (Stern 2001, рр. 430–431).

Лежавшая к северу от Иерусалима территория колена Вениамина с центром в Мицпе, не подвергшаяся разгрому в вавилонский период, дает слои и находки персидского периода во многих городах. В Вефиле открыты два слоя, VI и IV вв., с разрывом между ними; в самой Мицпе (Тель эн-Насбех) – ряд построек кон. VI в. до н. э. и остатки оборонительной стены, прошедшей по руинам эпохи Израильского царства. Конец VI–V вв. до н. э. маркирован здесь аттической керамикой, бронзовой имитацией афинской тетрадрахмы, печатями и их оттисками. Следовательно, в персидский период город существовал, также как Гибеон, давший находки керамики, печатей и их оттисков, граффити[25]. Слой персидского периода надежно зафиксирован в крупном городе Тель эль-Фуле, который существовал в кон. VI – нач. V в. до н. э., затем был разрушен и восстановлен более чем через столетие (слой кон. III – нач. II в. до н. э.) (Stern 2001, рр. 433–434). Материалы персидского периода, в том числе отпечатки печатей, найдены при раскопках Неби Самвила и серии малых поселков (Рас эль-Харубы, Бетани, Моци), основанных в конце Иудейского царства, но продолжавших существовать в вавилонский период и позже.