Святитель Григорий Двоеслов, папа Римский - Правило пастырское или о пастырском служении

Источник: Правило пастырское или о пастырском служении. Святаго Григория Великаго-Двоеслова. — Переведено с латинского заслуженным Профессором Академии Д. С. С. Давидом Подгурским. — Киев: Тип. И. и А. Давиденко (аренд. С. Кульженко и В. Давиденко), 1872. — С. 7–9.

Я слегка коснулся этого предмета, желая показать, как велика ответственность пастырскаго служения, чтобы недостойные не отваживались принятием его на себя осквернять священныя обязанности церковнаго управления, и, вместо возвышения, не подверглись падению. Посему-то апостол Иаков с кротостию и отеческою любовию воспрещает подобное домогательство, говоря: не мнози учители бывайте, братие моя, ведяще, яко большее осуждение приимем (Иак. 3, 1); посему же и сам Ходатай Бога и человеков, не смотря на то что Он от вечности есть Царь неба и превосходит разумом и ведением всех небесных духов, избегал царствия земнаго, как в Евангелии о Нем сказано: Иисус убо, разумев, яко хощет приити, да восхитят Его и сотворят Его царя, отъиде паки в гору един (Иоан. 6, 15). И кто неукоризненнее и достойнее мог бы принять на себя начальство над людьми, как не Он, Который теми же и управлял бы существами, которыя сам создал? Но поелику Он пришел на землю во плоти для того, чтобы не только искупить нас своими страданиями, а и научить своих последователей примером своей жизни, как жить должны мы: то и не восхотел быть царем, сворее же последовал добровольно на пропятие; от предложенной Ему самой высшей почести земной уклонился, а возжелал быть преданым позорной смерти, чтобы и мы, как члены Его, научились от Него убегать почестей мирских и не страшиться напастей, возлюбить страдания за истину и со страхом уклоняться от суетнаго счастия; потому что это счастие мнимое часто от напыщенной гордости портит сердце человеческое, а бедствия в горниле скорбей очищают его. В счастии человек делается более или менее надменным, а в несчастии большею частию смиряется; при счастии он забывается, при несчастии же волею-неволею приходит в сознание себя; счастие нередко губит и добрыя дела наши прежния, а несчастие удобнее покрывает упущения и заглаждает грехи многих протекших лет. Бедствия в сей жизни составляют лучшую школу для укрощения нашей гордости; а как только подымаемся на высоту почетных должностей, в тоже время подвергаемся и опасности тщеславия и гордости. Так Саул, который, признавая себя сначала недостойным власти, убегал от нея, коль скоро принял бразды правления, тотчас и возгордился: ибо, желая пользоваться уважением в народе, он не захотел сносить публичных укоризн от того, кто помазал его на царство, и в негодовании раздрал на нем ризу его (1 Цар. 10, 22; 15, 17–23). Так и Давид, который, по свидетельству самаго Бога, почти во всем угождал Ему, когда прошли дни испытания его, вскоре впал в тяжкий грех, умертвив безжалостно и безчеловечно мужа, к жене коего почувствовал преступную страсть: и тот, который прежде был милостив и снисходителен к самым злодеям, возъимел потом дерзость в страстном омрачении посягнуть на жизнь мужа добродетельнаго (1 Цар. 13, 14; Псал. 83, 21; Деян. 13, 22; 2 Цар. гл. 11). До того времени он не решался лишать жизни и гонителя своего, врага, который был в его рукахъ; а после того, во вред своему войску, находившемуся в опасности, велел умертвить и вернаго воина своего! И коночно за этот тяжкий грех он был бы отчужден от сонма избранных Божиих, если бы новые удары бедствий не обратили его на путь покаяния и спасения.

Источник: Правило пастырское или о пастырском служении. Святаго Григория Великаго-Двоеслова. — Переведено с латинского заслуженным Профессором Академии Д. С. С. Давидом Подгурским. — Киев: Тип. И. и А. Давиденко (аренд. С. Кульженко и В. Давиденко), 1872. — С. 9–11.

Часто бывает и так, что мносообразныя заботы управления развлекают дух наш до того, что он, при множестве дел, не имеет возможности обращать надлежащее внимание на каждое из них. Посему-то Премудрый подает благоразумный совет, говоря: чадо, деяния твоя да не будут о мнозе (Сир. 11, 10); ибо когда мы устремляемся мыслию на многие предметы, то трудно уже бывает нам сосредоточиться на каждом из них вполне. А еще хуже то когда мы чрез меру увлекаемся и развлекаемся внешними предметами, мало заботясь о внутреннем страхе за себя самих, когда погружаемся всецело в посторонния заботы, а о собственном долге и благе вовсе не помышляем, умеем много разсуждать о других, а самих себя не знаем и знать не хотим. В этих превышающих меру заботах душа наша, подобно путнику постоянно развлекаемому посторонними предметами, забывает цель, к которой стремится; как бы отчужденная от своих нужд и потребностей, она уже не чувствует тех недостатков, которые терпит, и не замечает тех упущений и погрешностей, в которыя впадает. Так Езекия, конечно, не воображал, что он худо делает и грешит, когда показывал иноплеменникам все сокровища свои и ароматы; но услышал от Исаии, что этот легкомысленный поступок его навлек на него гнев праведнаго Судии и обратится в пагубу его потомству (4 Цар. гл. 20; Ис. гл. 39). Часто бывает с нами, что когда дела наши по занимаемому нами месту служения умножаются и когда они, по видимому, идут стройно и ведутся исправно, так что другие и самые подчиненные нам удивляются успешному течению их при таком множестве, в душе нашей в тоже время совершается свой суд, обвиняющий и осуждающий нас, хотя во внешних поступках наших и не обнаруживается ничего подобнаго: ибо судия и подсудимый сокрыты в нас самих. Люди не знают, что там делается, не знают, как грешим мы в сердце своемъ; но однакож этот неподкупный внутренний судия свидетельствует нам, что мы грешим. И вавилонский царь не тогда осужден за гордость свою, когда высказал ее в словахъ; он услышал из уст пророческих это осуждение еще прежде, нежели обнаружил себя. Сначала он, можно сказать, даже наперед заглаждал преступление своей гордости, решившись всем подвластным народам проповедывать Бога всемогущаго, Котораго он, по собственному сознанию, оскорбилъ; но потом, напыщенный успехами своего могущества, в мнимом величии своем вообразил себе, что он превыше всего, и вслед за тем с надменностию воскликнул: несть ли сей Вавилон великий, его же аз соградих в дом царства, в державе крепости моей, в честь славы моея (Дан. гл. 4)? В этих словах заключается уже открытое оправдание того гнева Божия, который возжен был тайною гордостию: ибо верховный Судия еще прежде незримо для нас видел то что впоследствии публично осудил и наказал. Таким-то образом Он и обратил сего царя в безсловесное животное, отделил его от общества людей и приобщил к дивиим зверям, низвратив и ум его, чтобы по праведному суду и по закону справедливаго возмездия престал быть человеком тот, кто возмечтал считать себя выше человеков. Впрочем, говоря все это, мы отнюдь не думаем порицать самую власть, а только желаем предохранить слабыя души от домогательства оной, чтобы недостойные не дерзали восхищать высоких должностей начальственных, и те, которые не твердо стоят даже на ровном месте, не приближались к стремнинам.

Источник: Правило пастырское или о пастырском служении. Святаго Григория Великаго-Двоеслова. — Переведено с латинского заслуженным Профессором Академии Д. С. С. Давидом Подгурским. — Киев: Тип. И. и А. Давиденко (аренд. С. Кульженко и В. Давиденко), 1872. — С. 11–13.

Но есть люди и наделенные особенными дарами благодати Божией, видимо возвышенные пред другими и для блага других великими способностями, люди чистые и неукоризненные по своему целомудрию, крепкие по своему воздержанию, упитанные, так сказать, туком здраваго учения, приобыкшие к смирению великодушным перенесением страданий, носящие как бы на челе своем печать власти, ко всякому благосклонные при своей кротости и вместе строгие по любви к правде. И если такие люди, быв призываемы к высокому посту служения, отказываются от принятия его; то они сами от себя отнимают и губят собственныя дарования свои, которыя получили не для себя только, но и для других. Помышляя о собственных лишь выгодах спокойствия своего, а не заботясь о пользе ближних, они сами себя лишают тех благ, которыя думают найти в частной жизни своей. Вот почему и самая Истина говорит ученикам своим: не может град укрытися верху горы стоя; ниже вжигают светильника, и поставляют его под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть (Матф. 5, 14–15). Вот почему и Петру предложен был Спасителем вопрос: Симоне Ионин, любиши ли Мя? и когда Апостол не замедлил ответить, что любит, то тут же сказано было ему: паси овцы Моя (Иоан. 21, 15–17). Итак, если пастырские труды служат верным свидетельством любви ко Господу; то и наоборот, кто отказывается пасти стадо Божие, имея к тому потребныя способности и самое призвание, тот тем самым явно показывает, что он не любит Пастыреначальника. Потому же и апостол Павел говорит: аще един за всех умре, то убо вси умроша: Христос же за всех умре, да живущии не ктому себе живут, но умершему за них и воскресшему (2 Кор. 5, 14–15). Так и в законе Моисея постановлено, чтобы остававшийся в живых брат брал в замужество жену умершего бездетного брата и во имя его приживал с нею детей, так что если он отказывался взять ее, то она в праве была плюнуть ему в лице, а он обязывался снять у себя с ноги своей сапог и вручить ей во свидетельство отречения своего от ужичества, и затем место жительства его прозывалось домом иззутаго из сапога (Втор. 25, 5-10; Руф. 4, 7). Наш умерший брат есть Иисус Христос, Который по воскресении своем, явившись мироносицам, сказал: идите, возвестите братии Моей (Матф. 28, 10). Он умер как бы бездетен, потому что еще не исполнилось число избранных. Его-то жену (uxorem), или лучше невесту Его — святую Церковь, обязывается принять к себе и приютить как бы по жребию всякий остающийся в живых брат, который в состоянии хорошо править ею и на котораго может быть возложено такое управление. А если он отказывается от сего, то оскорбленная невеста плюет ему в лице: это значит, что святая Церковь, упрекая получивших дары не для себя только, а и для других, но не заботящихся об употреблении их на пользу ближних, наказывает таковых презрением и как бы плюет. Можно сказать, что и у них снимается с ноги сапог, и дом их можно назвать домом иззутаго; потому что по Апостолу мы должны обуть нозе свои во уготование благовествования мира (Ефес. 6, 15). Посему, когда мы столько же заботимся и о ближнем, сколько и о себе самихъ; то у нас обе ноги обуты бывают. А кто свою только пользу наблюдает, и о пользе ближних нерадит, у того как бы одна нога остается без должнаго прикрытия. Итак есть, говорю, некоторые люди, осыпанные богатыми дарами благодатными, которые, однакож, любя уединение и ограничиваясь собою, уклоняются от общественных занятий, могущих доставить пользу ближним высоким их служением, соответствующим их великим дарованиям, и, удаляясь на покой, отказываются от всяких общественных трудов. Но, судя безпристрастно, они без всякаго сомнения настолько же делаются виновными, насколько могли бы принести пользы, если бы вступили в общественное служение. И какой тут смысл у того, кто, имея возможность соделаться полезнейшим для ближних своих и многих собратий, предпочитает свою частную выгоду уединения общей многоплодной пользе, когда и сам Единородный Сын Отца Небеснаго явился в мир из недр Отчих не для своих какихъ-либо выгод, а для спасения многих?