Елена Сергеева - Блаженная Ксения Петербургская: Жизнь, чудеса, святыни

Если мы оставим печальную действительность и заглянем в будущее, то и там, всматриваясь, мало найдем утешительного, так лучше опустим же завесу… и пойдем далее.

Копеечная милостыня гибельна как для нищих, так и для тех, кто ее подает. Редко человеческое достоинство унижается до такой степени, чтоб хладнокровно протягивалась рука за милостыней, чтоб, выпрашивая подаяние, человек не чувствовал мучительной боли унижения. Но какова же эта боль, когда нищий видит, что богач вместо оказания помощи подает копеечку! Но мало-помалу вечное моление, вечное выпрашивание, вечное поклонение обращаются в привычку, и наконец человек падает окончательно. В то же самое время милостыня не меньше унижает и самого подающего ее, – она, как крепостное право, есть меч обоюдоострый. А потому, если человек легко может оподлеть в нищенстве, то еще легче подлеют люди среди ежедневной милостыни. Таков закон природы, что всякое насилие над человеком оплачивается на виновниках сторицею. Мы имеем в Москве несколько таких милостыне-раздавателей, в которых древнерусские понятия о милостыне и милосердии истребили всякое человеческое достоинство.

Толкуют, что Россия очень похожа на Америку, что ту и другую ожидает новая жизнь, неизвестная старому миру. Но на плечах Америки не лежит ни Древней Руси, ни даже старой Европы, и действительно там должна развиваться новая цивилизация. Не то у нас. У нас темно и мрачно, тупо, безобразно. Мы считаемся просвещенными, наши барышни учатся по-французски и на фортепианах, но вот Шамиль, не имеющий никакого понятия о милостыни, а имеющий одно сердце, способное к благотворению, он – дикарь, и все– таки никак не может понять, чтоб человеку можно было подать копейку, и подает нищему по десяти рублей серебром.

На нищих до сих пор смотрят одни как на предмет, сам по себе незначительный, другие как на лиц, прикосновенных к вере христианской; третьи же видят в них русский народный элемент.

Господин Снегирев в 1844 году писал: «В сердце России, в древней ее столице, где слилось столько элементов русской народности, к коей, без сомнения, принадлежат и нищие…». Прошло более десятка лет, и тот же Снегирев снова повторяет: «Нищенство вступает в неразрывную связь с религиозною и народною жизнию русского человека».

За безумцев сочли бы нас, если б мы вздумали доказывать Снегиреву с братиею, что нищенство – совсем не элемент русского народа. Читатель видел, откуда выходили нищие, что плодило их, какое начало их поддерживало. Но мало было этому началу сделать из свежей и просторной русской земли мрачное логовище нищих: ему, видите, нужно еще было доказать, что нищенство есть народный элемент, т. е., сделав народу зло, на его же шею сложить всю вину, благо народная шея крепка – всё снесет. Мы, в ответ Снегиреву, постараемся указать только на то, как русский народ понимает нищих. Как и во всей нашей статье, так и теперь, пусть за нас говорят одни памятники.

Известно, что наш добрый народ готов поделиться с нищим последней крохой. Но ни врожденная народу доброта, ничто не удерживает наш народ от вражды к попрошайству, к нищенству. Нищих везде гоняют или кротким образом, как, например, «Бог подаст!» или же: «Ступай, ступай отселева с Богом! Много вас таскается, всех не накормишь!» «Проваливай, – говорит баба нищему, – мне не нужно твоей болтовни и ты ничего не получишь!» То же говорит и мужик: «Что слоняетесьто по чужим дворам? Только, чай, и умеете, а небось не работаете!» Привел парень на светлой неделе к себе в дом срамного нищего, чтоб разговеться с ним. Как только мать этого парня увидела нищего, больно осерчала: «Лучше, – говорит, – со псом разговеться, чем с таким срамным стариком». Пастыри церкви, мы видели, часто жаловались на холодность народа к нищим. Про убогого, например, говорят: «Не тот убогий, кто трошки мае (немного имеет), а тот, кто не зна: годи (довольно), та усе жадае (все жадничает)». Собираются раз вешать старца и говорят: «Этих старцев жалеть нечего: они не Богу молятся, а только норовят в клеть забраться». Нищий, по глупому народному разуму, самый негодный человек. В Литве говорят: «Развращен, распутен, как нищенский бич». Невиданная вещь, чтобы крестьянин дельный, заботливый, домовитый пустился в нищенство или в далекое странничество на богомолье. Что это правда, то можно видеть из следующей народной пословицы: «Стыдно калеке в мир пуститься, а напустится – не погибнет».

В этой грубой и униженной среде, которую мы называем крестьянством, хранятся все силы и все надежды будущего России, что одна из этих великих сил, великих наших надежд заключается в отсутствии в русской природе малейших побуждений к «нищенству», к ханжеству и к другим болезненным положениям, от которых тщетно старается излечиться сама Западная Европа, и что, наконец, наше будущее нисколько не будет похоже на наше прошедшее, которое только и выработало, что нищенство и тому подобное.

О русском народе ходит много диких мнений; на него взведено много напраслины, в которой он неповинен, приписаны ему качества, которых он не имел честь заслужить. Надеемся когда-нибудь поговорить и об этом предмете. Всю же эту речь мы вели к тому, чтоб выставить яснее простую мысль: дайте поскорей просвещение русскому народу, и нищенство сделается преданием. Если общество не воспитало в себе уважение к человеку и не считает нужным сделать что-нибудь с нищими, то позаботьтесь, по крайней мере, о будущем. У нищих толпы детей; среди нищих живет множество девочек: спасите хоть этих несчастных! Или на это нет у вас никаких средств? Отчего не отогнать от церковных дверей дармоедов-нищих и не поставить на место них честного, известного в приходе человека, с тарелкой в руке, который бы просил: «Для нищих детей, Христа ради! Для воспитания будущих поколений великого русского народа, вырастающего в нищенстве, Христа ради!»

Предупреждение о пожаре и счастливое спасение дома 29

Предсказание о счастливом замужестве 29, 64

Предсказание кончины императрицы Елисаветы Петровны и Иоанна Антоновича Ульриха 30, 55

Помощь по молитве блаженной Ксении с определением детей в кадетское училище 31, 66

Спасение от несчастного замужества 32, 70, 74

Помощь в получении прибавки к пенсии по молитвам блаженной Ксении 38

Исцеление от болезни 39

Исцеление от непроходящей головной боли по молитвам блаженной Ксении 42

Предсказание об обретении и усыновлении младенца 65

Помощь в определении сына в высшее учебное заведение 67

Помощь в получении места врача 71

Исцеление от болезни цесаревича Александра и предсказание о рождении у него дочери Ксении 78

Исцеление трехлетней девочки Оли по молитвенной помощи от блаженной Ксении 79

Исцеление от ревматизма 95

Исцеление от зубной боли 98

Разыскание скрывшегося мужа 99

Помощь в излечении от пьянства и лихорадки и в устройстве на работу 105

Спасение от несчастного случая по молитвам блаженной Ксении 107

Заочное исцеление по молитвенной помощи от блаженной Ксении 111

Исцеление тяжело больной раком по молитвам блаженной Ксении 111

Исцеление разбитой параличом женщины 113

Исцеление головной боли и тоски по молитвенной помощи от блаженной Ксении 114

Оправдание оклеветанного и уволенного со службы 116

Помощь в воссоединении семьи и исцелении матери и дочери по молитвам блаженной Ксении 117

Исцеление больной, пришедшей в храм на костылях, по молитве блаженной Ксении 118

Примечания

1

Печатается по изданию: Священник Димитрий Булгаковский. «Раба Божия Ксения. Погребена на Смоленском кладбище в С.-Петербурге». СПб., 1895 г.

2

В словарях о нем сказано следующее: Опатович Стефан Иоаннович (1832–1892 гг.), протоиерей, священник Смоленской церкви в Санкт-Петербурге, писатель; окончил Петербургскую духовную академию; напечатал: «Смоленское кладбище в Санкт-Петербурге в XVIII и XIX веках» (СПб., 1873), «Святыни Киева» (1873), «Первые века христианства и распространение его на Руси» (СПб., 1883), «История Санкт-Петербургской епархии с учреждения единоличной епископской кафедры» (истор. – статистич. сведен, о СПб епархии), несколько выпусков; и другие; читал лекции по религиозно-нравственным вопросам для народа (с 1872 г.); один из первых собрал сведения о блаженной Ксении Петербургской.

3

Священник Евгений (Рахманин). «Раба Божия блаженная Ксения, почивающая на Смоленском православном кладбище в С.-Петербурге», 1913 г.