Филип Шафф - История христианской Церкви Том II Доникейское христианство (100 — 325 г. по P. Χ.)

1572

Рункен называет Тертуллиана «Latinitatis pessimum auctorem», а епископ Кей — «самым грубым и непонятным из авторов», но Нибур (Niebuhr, Lectures on Ancient History, vol. II, p. 54), Элер (Oehler, Op. III. 720) и Холмс (переведший труд Тертуллиана против Маркиона, р. ix) более благосклонно отзываются о его стиле, как по преимуществу «резком и решительном выражении резких и решительных мыслей». Ренан (Marc–Aurèle, р. 456) называет Тертуллиана страннейшим литературным явлением: «un mélange inouï de talent, de fausseté d'esprit, d'éloquence et de mauvaise goût; grand écrivain, si l'on admet que sacrifier toute grammaire et toute correction a l'effet sois bien écrire» {непосредственная смесь таланта, лукавого остроумия, красноречия и дурновкусия; великий писатель, если считать, что жертвовать грамматикой и правильностью ради эффекта значит хорошо писать}. Кардинал Ньюмен называет его «самым сильным писателем первых веков» (Tracts, Theol. and Eccles., p. 219).

О хронологическом порядке см. в примечаниях.

См. H. A. Woodham: Tert. Liber Apologeticus with English Notes and an Introduction to the Study of Patristical and Ecclesiastical Latinity, Cambridge 1850. Также издание Select Works of Tert., F. A. March, New York 1876, p. 26–46.

Эберт, ранее остальных заявивший о первичности «Октавия», тем не менее, признает (Gesch. der christl. lat. Lit. I. 32): «Tertullian ist einer der genialsten, originellsten und fruchtbarsten unter den christlich–lateinischen Autoren».

Praescriptio, в юридической терминологии, означает отвод, который делается до начала обсуждения дела, показывающий in limine, что истца не следует выслушивать. Католики особенно восхищаются этой книгой, как мастерской защитой католических правил веры от нападок еретиков, но ее убедительность ослабляется монтанизмом Тертуллиана.

Английский перевод — Peter Holmes, в «Ante–Nicene Libr.», vol. VII, 1868 (478 pp.).

Иероним помещает его после Тертуллиана (и Киприана), Лактанций — до Тертуллиана.

Мы можем привести и примеры из недавнего времени: наиболее способные защитники католицизма — такие как Хертер, Ньюмен, Мэннинг, Браунсон, — обязаны своим интеллектуальным и моральным формированием протестантизму, в то время как старокатолические вожди оппозиции ватиканскому католицизму (такие как Доллингер, Фридрих, Рейнкенс, Ройш, Ланген, фон Шульте) раньше были выдающимися учителями Римской церкви.

Иероним описывает его как «insignis causidicus Romani fori», но повторяет это за Лактанцием, который мог взять такой оборот просто из вступления к книге, где автор говорит, как он воспользовался преимуществом придворных каникул, чтобы совершить путешествие в Остию. Gens Minucia был знаменит в Риме, а в одной из надписей (Gruter, р. 918) упоминается его представитель по имени Феликс.

Из Цирты (ныне — Константина, Алжир). Такой вывод можно сделать из факта, что он называет Корнелия Фронтона «Cirtensis noster», Octav., с. 9; см. также с. 31, «tuus Fronto».

В 40 (или 41) коротких главах, в издании Хэлма они занимают 54 страницы ин–октаво. Книга появилась через несколько лет после того, как состоялась описанная в ней беседа и после смерти Октавия (с. 1: «discedens или decedens vir eximius et sanctus immensum sui desiderium nobis reliquit», etc.).

«Post haec laeti hilaresque discessimus, Caecilius quod crediderit, Octavius gaudere [ad gaudendum] quod vicerit, ego [Minuc. FeL] et quod hic crediderit et hic vicerit».

Единственные следы — в гл. 29 и 34, где, вероятно, присутствуют аллюзии на Иер. 17:5 и 1 Кор. 15:36,42.

Кейм предполагает, что его намерением было опровергнуть Цельса (который, однако, нигде не упоминается), Де Фелис — что труд нацелен на Фронтона (упоминаемого дважды), Кун выдвигает лучшую версию: автора интересовало общественное мнение, он боролся с невежественным предубеждением высших классов общества против христианства.

С. 40: «Etiam nunc tamen aliqua consubsidunt non obstrepentia veritati, sed perfectae institutioni necessaria, de quibus crastino, quod iam sol occasui declivis est, ut de toto (или et die toto) congruentius, promptius requiremus».

Ренан (p. 402) придерживается иного мнения, а именно, что Минуций был либеральным христианином деистического образца, человеком мира, «qui n'empêche ni la gaité, ni le talent, ni le goût aimable de la vie, ni la recherche de l'élégance du style. Que nous sommes loin de l'ébionite ou même du jiuf de Galilée! Octavius, c'est Cicéron, ou mieux Fronton, devenu chrétien. En réalité, c'est par la culture intellectuelle qu'il arrive au déisme. Il aime la nature, il se plaît a la conversation des gens bien élevés. Des hommes faits sur ce modèle n'auraient créé ni l'Évangile ni l'Apocalypse; mais, réciproquement, sans de tels adhérents, l'Évangile, l'Apocalypse, les épîtres de Paul fussent restés les écrits secrets d'une secte fermée, qui, comme les esséniens ou les thérapeutes, eut finalement disparu» {который не против веселья, таланта, радостного вкуса к жизни, поиска изящества стиля. Как он далек от евионита или даже от иудея из Галилеи! Октавий — это Цицерон или, скорее, Фронтон, ставший христианином. Он любит природу, ему нравится беседовать с образованными людьми. Такие люди не создают ни евангелий, ни апокалипсисов, но в то же время без таких приверженцев Евангелие, Апокалипсис, послания Павла остались бы тайными письменами закрытой секты, которая, подобно ессеям и терапевтам, со временем распалась бы}. Кюн также представляет Минуция скорее как философа, чем как христианина, и, похоже, объясняет его молчание о некоторых христианских учениях незнанием. Но ни один образованный христианин не мог не знать о Христе и Его деяниях, а также о пророках и апостолах, произведения которых регулярно читали на публичных богослужениях.

Анализ философии Минуция см. в Kühn, р. 21 sqq.; 58 sqq.

Блондель (1641), Дэйе (1660), Рослер (1777), Руссверм (1824) сомневались в первичности текста Тертуллиана. См. Kühn, l.с, p. v.

В своем очерке на эту тему (1866) Эберт относит «Октавия» к промежутку между 160 г. и концом II века; в более недавнем труде History of Christ. Lat. Lit. (1874), vol. I, p. 25, он датирует его более определенно: между 179 и 185 г. («Anfang oder Mitte der achtziger Jahre des 2 Jahrh.»). Он предполагает, что Минуций использовал текст Афинагора, написанный в 177 г.

Ueberweg (1866), Rönsch (Das п. T. Tertull. 1871), Keim (1873), Caspari (1875, III. 411), Herzog (1876), Hauck (1877), Bonwetsch (1878), Mangold (Herzog2 1882), Kühn (1882), Renan (1882), Schwenke (1883). Последний (p. 292, 294) считает, что сама беседа состоялась аж во времена Адриана (до 137), а записана была после смерти Антонина Пия (160).

Hartel (1869), Jeep (1869), Klussmann (1878), Schultze (1881), Salmon (1883). Гартель, отрицающий, что Тертуллиан использовал заимствования из Минуция, полагает, что оба могли основываться, независимо друг от друга, на какой–то более старой книге. Шультце относит Минуция к правлению Домициана (300 — 303), что слишком поздно.

Ренан (р. 390) называет Минуция (хоть и считает его творившим до Тертуллиана) завзятым плагиатором, который часто списывает у Цицерона, не ссылаясь на него. Домбарт (р. 135 sqq.) и Швенке (р. 273 sqq.) доказывают его зависимость от Сенеки.

Критическая проверка на первичность была применена Эбертом в плане связи обеих рассматриваемых книг с Цицероном. Минуций писал, имея текст Цицерона перед собой; Тертуллиан, похоже, читал его давно; так что, если параллельные отрывки содержат что–то из Цицерона, то Тертуллиан должен был позаимствовать это у Минуция. Но у Тертуллиана таких мест очень мало, и вывод спорен. Изучение тех же самых текстов привело Гартеля и Сэлмона (в Smith and Wace, III. 922) к противоположному выводу. А Шультце доказывает, что 1) Минуций использовал и другие труды Тертуллиана, кроме Apologeticus, и 2) Минуций, копируя Цицерона, делает в тексте такие же изменения, как и копируя Тертуллиана.

Гл. 29, 33, 37. Я не нахожу в этих отрывках упоминаний о каких–либо конкретных жестоких гонениях. В гл. 37 говорится о мучениях, но им христиан подвергали всегда. В целом положение церкви предстает во вступительных главах и в самой беседе как сравнительно спокойное, каким оно, по нашим сведениям, было в промежутках между имперскими гонениями. Такое впечатление возникло и у Шультце со Швенке. Минуций ничего не говорит о повсеместно распространенном при Марке Аврелии обвинении, будто христиане повинны во всех общественных бедствиях.

Mommsen, Corp. Lat. Inscript. VIII. 6996, 7094–7098; Recueil de Constantine, 1869, p. 695. См. статью Dessau в «Hermes», 1880, t. xv, p. 471–74; Salmon, I.c., p. 924; Renan, I.ec, p. 390 sq. Ренан допускает, что этот Цецилий может быть другом Минуция, но, в интересах своей гипотезы, предполагает, что это его сын.

В. Шультце отрицает авторство Киприана, но о нем свидетельствуют Иероним и Августин.

Catal., с. 67: «Cyprianus Afer primum gloriose rhetoricam docuit»