Дональд Карсон - Новый Библейский Комментарий Часть 1 (Ветхий Завет)

Можно рассматривать речи Еиуя как предложение некоей средней позиции между мнениями Иова и его друзей. Друзья доказывали, что Бог справедлив и что страдание Иова свидетельствует о его грехах, за которые он и наказан Богом. Иов отвергает оба эти утверждения и настаивает, что его страдание не есть следствие греха, а причина в том, что Бог несправедлив. Елиуй не принимает ни ту, ни другую сторону (32:10–12; 33:1–12; ср.: 32:2–3) и заявляет, что страдание — это дисциплинирование. Это значит, что страдание не всегда бывает возмездием за уже совершенный грех, но может быть предупреждением, посылаемым заранее, чтобы удержать человека от грехопадения.

32:1—5 Появление Елиуя. Молодой Елиуй был, по–видимому, очень сердит, ибо воспылал гнев его (эти слова повторяются четырежды в стихах 2, 3, 5). Он гневается на Иова на то, что тот «оправдывал себя больше, нежели Бога» (2) («представлял себя праведнее Бога», NEB). Этот перевод гораздо резче и обличительнее перевода, предлагаемого в этом месте NIV: старался оправдать себя, а не Бога. По мнению Елиуя, из утверждения Иова, что в споре с Богом прав он, логически вытекает, что Бог не прав. Иов ни разу не сказал об этом прямо, но этот вывод воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Елиуй также сердит и на троих друзей за то, что они не нашли, что отвечать (3), не смогли убедить Иова, что Бог не может быть неправ.

32:6—22 Право Елиуя произнести речь. В этом отрывке Елиуй характеризует самого себя и объясняет причины своего вступления в разговор. Елиуй признает свою молодость и право умудренных летами на уважение (6–7). Однако он достаточно смел, чтобы заявить, что все сотворены с равными возможностями постижения мудрости (8), что не только старцы мудры (9). И он не боится сказать им о том, что у него есть свое мнение (10). Вступить в разговор побудила его также беспомощность друзей Иова, слабость их речей (11—12). Он видит: они уже побеждены аргументами Иова и склоняются к мысли, что только Бог может опровергнуть их (13). Он обращается к Иову (15), заявляя, что тот готов говорить, ибо полон речами (18), что ум его готов разорваться от переполняющих его мыслей (19) и нуждается в облегчении (20). Наконец, он обещает, что будет нелицеприятен, льстить никому не станет (21), причем очевидно, что именно Иову придется более других пострадать от его языка. Он не умеет льстить, поэтому Иову лучше всего приготовиться к прямому разговору (22).

33:1–33 «Он не дает отчета ни в каких делах своих». 1—7 Елиуй продолжает говорить о себе. Он не претендует на какую–то особую мудрость, кроме той, которая даруется каждому живущему на земле дыханием Вседержителя (4; ср.:32:8). Он приглашает Иова к разговору (5). Иову нетрудно будет отвечать ему, потому что он, Елиуй, не обладает никакой особой, могущественной Божественной тактикой; он обыкновенный человек, который образован также из брения (6). Он не пытается возвыситься над Иовом и говорит: страх передо мною не может смутить тебя (7); он противопоставляет свою слабость как человека могуществу Бога, по воле Которого Иов страдает.

8–13 Иов говорил, что Бог отказал ему в справедливости; Он отказался признать его невиновность и относится к нему как враг (10—11), а не как объективный судия. Елиуй намерен показать, что Иов неправ (12) и дело, по его мнению, не в греховности Иова — о чем постоянно твердили его друзья, — а в том, что Бог посылает страдание по другим причинам, — чтобы предостеречь человека от будущего грехопадения. Елиуй считает, что таким образом он может подтвердить и справедливость Бога, и невиновность Иова (ср.: 12,32).

14—18 Елиуй иллюстрирует свое понимание страдания примером с ночными сновидениями как одним из способов вразумления людей Богом, хотя люди не всегда различают в них Божье присутствие (14). Бог прибегает к ночным кошмарам для того, чтобы остановить человека от задуманного им безрассудного предприятия и удалить от него гордость (17). Эти кошмары — лишь разновидность страдания, и использует их Бог для предотвращения более серьезного страдания и смерти (18).

19—28 С этой же целью прибегает Бог к другому средству — физическому страданию — для «вразумления» человека и отвращения его от греха (19). Нужно только слово в поддержку страдальца, сказанное одним из многочисленных ангелов–наставников (23—24), и человек исцеляется и возносит публично благодарение за исцеление (ср.: Пс.21:22–25). Затем такой человек кается в своем грехе (27), даже если этот грех только созревал в его сердце и не был реально осуществлен.

29—33 Елиуй просит Иова либо отвечать ему (32), либо еще его послушать (31, 33). Он не собирается обвинять Иова в грехах; он желает его оправдания (32б), для чего объясняет ему причину его страданий: Бог хочет вразумить его.

Здесь Елиуй обращается не к Иову, а к мудрым (2), под которыми он, возможно, подразумевает друзей Иова (в этом случае нельзя не услышать здесь некоторой доли иронии) или большую группу стоявших рядом людей. Его основная мысль сводится к тому, что, поскольку Бог справедлив (10), любая критика Иовом того, что Он делает и чего не делает, неразумна. Затем Елиуй удаляется от ситуации Иова и рассуждения его приобретают общий характер.

1–9 Елиуй переходит к утверждениям Иова: я прав (5а; ср.: 27:6) и Бог лишил меня суда (56; 27:2). Он обращается к собравшимся с вопросом, встречали ли они когда–нибудь человека, который, подобно Иову, пьет всеобщее презрение как воду (7) и, утверждая, что Бог отказал ему в справедливости, ставит себя в один ряд с беззаконниками, также обвиняющими Бога в несправедливости. Елиуй совершенно напрасно приписывает Иову слова: Нет пользы для человека в благоугождении Богу (9). Иов сказал, что грешники могут избежать правосудия (21:7–34) и что страдания приходят одинаково и к праведному человеку, и к делающему злое (9:22—24), но сам он всегда крепко держался благочестия, хотя это и не принесло ему никаких благ.

10–15 Здесь Елиуй говорит, что Бог не может быть несправедлив (10–12), и Иов ошибается, обвиняя Бога в любой форме неправосудия. Согласно Елиую, справедливость естественным образом присуща Богу как всемогущему Творцу (13–14). С другой стороны, это опасная позиция, поскольку может ввести в заблуждение, внушив мысль, что сила всегда права.

16–30 Елиуй продолжает убеждать Иова, что Повелитель вселенной не может быть неправедным. Бог праведен и всемогущ (17). Он имеет право судить царей и князей (18), сокрушать их без объяснений (24), ибо Он видит все их пути и поступки. Он волен низложить их ночью (25), и Его действия, являющие Его силу, всегда находятся в строгом соответствии с Его справедливостью. У него нет фаворитов, для Него не существует ни богатых, ни князей (19), Он расценивает людей по их делам (25) и поражает делающих злое (26), потому что они не подчинились Его законам (27) и угнетали бедных (28). И если Бог молчит, не отвечая на просьбы об оправдании, то кто может осуждать Его и говорить, что дела Его несправедливы? (29).

31–37 Постоянно требуя от Бога оправдания для себя, Иов только добавляет к своему греху грех неповиновения и отступления (37), потому что умножает клевету на Бога. Елиуй изображает некоего человека, который был наказан за свой грех, а затем раскаялся (31–32). Елиуй полагает, что, согласно теологии Иова, Бог не может прощать такого кающегося грешника, поскольку всякий, пострадавший от руки Бога, должен требовать оправдания, иными словами, он не нуждается в прощении и потому отвергает его (33). Однако это некорректное толкование слов Иова, поскольку Иов признает, что не всякое страдание незаслуженно.

1—8 Елиуй опять возвращается к мысли Иова, упоминавшейся в 34:9, что «нет пользы для человека в благоугождении Богу». Однако Иов не говорил этих слов, не задавал он и вопроса: Что пользы мне? И какую прибыль я имел бы пред тем, как если бы я и грешил? (3). Елиуй формулирует здесь воображаемый вопрос, который мог бы задать Иов, и сам же отвечает на него, говоря, что грешно ожидать прибыли от собственной праведности (7). Бог настолько велик, что все, что ни происходит на земле, не может влиять на Него (5), и даже зло, творимое на земле людьми, не может коснуться Его (6, 8).

9–16 Поскольку Иов жаловался, что Бог лишил его суда (27:2), Елиуй задается вопросом: почему Иов не избавлен от несчастья? Елиуй рассуждает об угнетенных, тех, что стонут от множества притеснителей (9). И они не всегда избавляются. Почему? Вероятно, потому, что чего–то не хватает в их стенаниях. Их непроизвольный плач не адресован Богу, их Творцу, Который силен переворачивать судьбы и дает песни в ночи (10), Который одаривает людей большей мудростью, чем зверей и птиц (11). Они не получают ответа, потому что по «гордости» не молят Его (12); такие вопли пусты, и Бог не реагирует на них (13). Это касается и Иова. Он просто жалуется на свои бедствия, но не обращается к Богу (14—16). И здесь Елиуй опять не совсем справедлив к Иову: последний не раз непосредственно взывал к Богу!