Внутренний СССР - Вопросы митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну и иерархии РПЦ

И первую в истории попытку вынести строгий монотеизм из глубин храмовой таинственности в народ мы видим именно в Египте. В 1375 г. до н.э. Аменхотеп IV в возрасте 14 лет вступил на престол. З.Косидовский (“Когда солнце было богом”, М., “Детская литература”, 1970) связывает начало его религиозной реформы с деятельностью жрецов Ра из Гелиополя, боровшихся со жрецами Амона из Фив, отождествивших Амона и Ра. З.Косидовский пишет: «То, что первоначально было замыслом чисто политическим, вскоре переродилось в глубокую религиозную реформацию. Аменхотеп IV постепенно превратился в создателя новой, реформированной религии, которую он проповедовал со всею страстью провидца и пророка. (…)

Под конец даже старый бог Ра должен был отступить перед новой высшей идеей бога, которого фараон назвал «Атоном», то есть «Солнечным диском». Символом этого бога было изображение солнца, лучи которого заканчивались человеческими руками. Согласно учению фараона Атон не был одним из богов многочисленной плеяды, а был единственным во Вселенной божеством, безличным, невидимым — силой, которая создала солнце и является источником всего, что живет и растет на земле.

До сих пор боги в Египте представлялись как человеческие существа, правда, обладающие бессмертием, но не лишенные всех человеческих слабостей. Это были силы, вызывающие страх, мстительные и капризные, которых все время нужно было ублажать кровавыми жертвоприношениями.

Необычайная новизна учения Аменхотепа IV состояла в том, что Атон не имел уже земных качеств. Его почитали как милосердного отца всего человечества, присутствие его следовало искать не в грохоте сражений или кровавых жертвах, а в красоте природы, среди цветов, деревьев, птиц. Атон стал «богом любви», который воскрешает ребенка в утробе матери и утешит его, чтобы он не плакал. “Я наполню обе земли Египта своею любовью” — гласит один из хвалебных гимнов. Это была религия, проникнутая радостью и любовью к жизни. Её сторонники не дрожали в суеверном страхе перед Атоном, а с благодарностью пели: “Вся земля празднует и радуется тебе.” (…)

Поразительно то, что Аменхотеп IV создал монотеистическую религию не имея никакого исторического образца, на который бы он мог опираться. (…) Моисей говорит, что он научился «мудрости Египта» в Гелиополе, поэтому не исключено, что между еврейской религией и культом Атона существует некоторое родство, что обнаруживают подобия в одном из гимнов Атону в 115-м «(в других источниках параллели проводятся со 103-м: в 115-м затруднительно увидеть что-либо общее тематически)» библейском псалме.» (“Когда солнце было богом”, стр. 143, 144).

В других публикациях Аменхотепа IV, сменившего имя на Эхнатона, представляют как монотеиста, но поклонника “Солнечному диску”, Атону, видимому физическому светилу, а не Тому, Кто создал Вселенную, Солнце и Землю. Это два крайних взгляда на деятельность и религиозное учение Эхнатона; первый: Эхнатон — первый вероучитель о едином Боге, Творце и Вседержителе; второй: Эхнатон — обыкновенный солнцепоклонник, решивший устранить все конкурирующие культы.

Эхнатон был болен эпилепсией, и современники полагали, что в периоды её приступов он получал Откровения Атона, после чего передавал их людям. Болезнь фараона является основанием тому, что другие видят в его религиозной деятельности выражение одержимости, либо умственной неполноценности.

Но даже если двое увидят воочию одно и то же, то при рассказе об этом событии другим людям, а тем более при письменной фиксации, каждый оставит свою интерпретацию событий, отличную от описаний другого. Она будет основана — кроме информации — еще и на ранее освоенном каждым из них знании. Интерпретация будет при этом ограничена и тем, насколько знание и видение понято, т.е. может быть выражено через понятийную систему каждого из них доступными ему выразительными средствами. Читающий или иным образом внимающий интерпретации воспринимает её в свою понятийную систему; при этом большинство людей склонны бессознательно срезать с интерпретации всё то, чему их подсознание не может найти соответствующих образов и понятий; мало кто может остановиться и начать соображать образы и понятия, не достающие для адекватного восприятия информации, передаваемой интерпретатором. Ограниченность понятийной базы и выразительных средств одного по сравнению с другим приведет к тому, что их интерпретации будут отличаться подобно тому, как черно-белая негативная фотопластинка отличается от цветного голографического изображения. Но если кто-то будет смотреть на пластинку и голограмму по черно-белому телевидению, то особой разницы он не заметит. Это вполне справедливо по отношению к прочтению древних хроник, при котором главная проблема — реконструировать мировоззрение их авторов и современников, но уже в современном нам понятийном аппарате и нашими выразительными средствами описать происходившее в древности. В противном случае получится интерпретация сегодняшнего мировоззрения через древний текст. То есть необходимо древнее видение внести в современность, а не навязывать древним авторам наши современные представления. И это касается также всего хронологически длительного процесса обретения, утраты и нового обретения уже через археологию учения Эхнатона.

Эхнатон был, видимо, человеком добрым и явно стремился к истине. Требование «следовать во всем только истине» — было одним из устоев его вероучения. Последнее подтверждается расцветом реализма в искусстве Египта, сопутствующем его реформам. Каждому же, кто стремится к истине, Свыше отвечают и водительствуют в пути. Но понятийная система египетского языка, система письменности не имели средств для выражения абстрактной по тому времени идеи Бога, Творца и Вседержителя, как вневселенского фактора. Мышление было близким к конкретному, а многие важные понятия не разделялись, как это уже было показано ранее. До сих пор люди требуют конкретного ответа на вопрос: Что есть Бог? — не удовлетворяясь ответами, основанными на множестве отрицаний: Бог — не Солнце, Бог — не Луна, Бог — не Вселенная как самое общее отрицание; но Бог в них, и Он создал их. А во времена Моисея, по кораническому утверждению, его подопечные прямо домогались: “Покажи нам Бога.”

То есть Эхнатон, если он в какой-то форме получил видение ложности религии древнего Египта и образа жизни на её основе и получил новое видение мира и Бога, стоял перед проблемой: как расширить свою систему образов и понятий, чтобы выразить и передать современникам новое для них знание. Причем, чем дальше от повседневности были стоявшие вопросы, требовавшие освещения, тем большие трудности в выражении и передаче информации он испытывал.

В итоге старое жречество «(правильнее сказать: знахарство)» Амона в Фивах и, видимо, служители Ра в Гелиополе не приняли нового учения; народ, занятый в хозяйстве, воспротивился подавлению традиционных ритуалов ради непонятного ему нового культа: он, не вдумываясь в содержание нового учения, не искал мистики религии, а удовлетворялся культами. Сейчас также подавляющее большинство воспринимает религии и их различия как ритуалы богослужения, в которых они либо принимают участие, либо взирают со стороны.

Подвластные Египту страны начали отделяться от Египта, но Эхнатон, оставшись верен учению о любви и мире на Земле, не предпринял никаких военных усилий к сохранению целостности государства и умер в 1358 г. до н.э. на 30-м году жизни.

Его генотип был отягощен близкородственными браками предков, принятыми в династиях фараонов. Поэтому особый вопрос, что такое приступы эпилепсии: выражение слабости его организма, не способного выдержать соприкосновения с Высшими силами, либо же это — следствие повышенной чувствительности к неотмирному, вследствие чего в качестве миссионера был избран фараон-эпилептик?

Но если смотреть на эпизод религиозной реформы Эхнатона с точки зрения общей теории управления, то фараон, будучи государем и жрецом, наиболее предпочтителен для оказания воздействия на общество через жреческие иерархии и государственный аппарат со стороны внесоциальных факторов, поскольку при этом в наибольшей мере сохраняется управляемость социальной системы, и она переходит в новый режим без потери управления и связанного с этим хаосом.

Но вне зависимости от того, был Эхнатон избран Свыше или же он своим разумением увидел несостоятельность религии и жизнестроя Египта и своею волей устремился к Высшему, факт остается фактом: к концу его царствования иероглиф «бог» перестал употребляться по отношению к фараону и Солнцу. «Как царь, так и само солнце перестали считаться богами; отныне оба со строгой последовательностью считались только царями» (“Тайна золотого гроба”, стр. 155). На стр. 156 этот же тезис по отношению к фараону и солнцу подтверждается вторично, но с употреблением термина “властитель”. Как бы там ни было, Эхнатон, перестав именоваться богом сам, ликвидировав “зверинец” египетского многобожия, перестав именовать Солнце богом и введя монотеизм, выполнил основные требования коранического вероучения.