Александр Мень - История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 3. У врат Молчания. Духовная жизнь Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры.

Теософия признает Христа великим учителем человечества. Но она не может объяснить, почему в таком случае Он не только ничего не говорил о странствиях душ, но и указывал на единичный характер жизни каждого человека на земле (ср.: Лк 16, 19). Для теософов так и остается непостижимой загадкой, как могло Евангелие умолчать о перевоплощении. Апостол Павел, например, говорит о трансформации цельного человеческого существа в конце мировой истории, но не о метемпсихозе. Он учит не о смене тел, но об изменении самой природы тела: «Сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1 Кор 15, 44). А в Послании к евреям прямо сказано, что «человекам положено однажды умереть» (Евр 9, 27).

Один из первых христианских богословов Афинагор (II в.), продолжая библейскую традицию, решительно отклоняет платоновско-спиритуальную антропологию. Для него человек — это не только «душа», но — целостное существо, в состав которого входит и телесная природа (Афинагор. О воскресении, 14). Залогом бытия человека в вечности он считает не бессмертие лишь души, а воскресение, то есть возрождение человека как многопланового создания. «Если нет воскресения, — говорит он, — то не останется природа человеков как человеков» (там же, 15). Разумеется, будущее тело Афинагор не представляет как точное повторение тленного тела. Оно соответствует особому просветленному состоянию материи: это — «сома пневматикон», тело духовное, по терминологии апостола Павла. Естественно, что учение о восхождении человека в вечность несовместимо с теорией метемпсихоза, которая решительно отделяет телесную природу человека от духовной.

Теософия ссылается на учителя Церкви Оригена для доказательства того, что в первые века своей истории христианство принимало идею реинкарнации (см., например: А. Каменская. Что такое теософия? 1912, с. 5). Но на самом деле Ориген высказывал лишь предположение о том, что до рождения души предсуществуют в высших сферах. Это мнение Ориген не считал догматическим и выдвигал его лишь как частную гипотезу (Ориген. О началах, II, 8, 3; 9,2). Как бы не оценивать подобную гипотезу, ее нельзя отождествлять с метемпсихозом, против которого Ориген высказывался довольно ясно (Ориген. Против Цельса, III, 75; IV, 17. См. библиографию вопроса во втором томе труда: J. Quasten, Patrologu, 1964, р. 92).

Это неприятие реинкарнации, вытекающее из христианского видения целостного человека, было свойственно и всему святоотеческому богословию эпохи Вселенских Соборов. Так, св. Григорий Богослов мнение о том, «будто бы душа постоянно меняет разные тела, каждое сообразно прежней жизни», считал «пустой книжной забавой» (св. Григорий Богослов. Песнопения таинственные. Слово 7-е. О душе).

И в заключение остается добавить, что и последняя по времени мировая религия. Ислам, так же как и христианство, не признает теории переселения душ.

Таким образом, мы убеждаемся в том, что среди «исторических» религий (если не считать некоторых частных направлений греческой мысли) доктрина реинкарнации исповедуется только религиями Индии.

Но и в Индии она заявила о себе сравнительно поздно и далеко не сразу стала всеобщей. Ее не было у древних арьев, по воззрениям которых души праведных попадали в светлые обители богов (см.: Р. Deussen. The Philosophy of the Upanishades, p. 323). Ранневедическая религия знала о загробном возмездии за грехи. «Мы слышим, — говорит Радхакришнан, — о Варуне, низвергающем грешника в мрачную бездну, откуда нет возврата» (Радхакришнан. Индийская философия, т, I, с. 93).

Появление среди индо-арьев учения о сансаре можно приурочить ко времени между XV и IX вв. до н. э., т. е. к столетиям, отделявшим Риг-Веду от ранних Упанишад. Первое упоминание о сансаре, как уже было отмечено, мы находим в Брихадараньяке (III, 2, 13; IV, 4, 5). С тех пор эта доктрина настолько укоренилась в индийском мышлении, что стала его неотъемлемой чертой. Даже Будда не смог отказаться от нее, несмотря на то что она вступала в некоторое противоречие с его собственным учением. Отрицая устойчивое «я», он тем не менее сделал уступку идее сансары, допустив кармическое перерождение потоков дхарм.

Откуда же пришло к индо-арьям учение о перевоплощении?

Существует предположение, что оно было заимствовано ими у доарийского населения Индии. Вполне возможно, что у дравидских племен оно сохранилось с первобытных времен. Это косвенно подтверждается тем, что в примитивных культах вера в перевоплощение встречается гораздо чаще, чем среди «исторических религий». Наиболее яркую форму она имеет у австралийцев, этнически родственных коренным обитателям Индостана.

Весьма вероятно, что на возникновение этого верования у первобытных племен повлияло сходство между потомками и предками. Особенно должны были поражать воображение древнего человека общие черты у родственников в третьем колене. Рождение человека, разительно похожего на умершего деда, невольно могло приводить к мысли, что в новорожденного перевоплотился усопший. Так, в африканском племени Иоруба родившегося ребенка было принято встречать словами: «Ты вернулся!» (см.: Э. Тэйлор. Первобытная культура. М., 1939, с. 302).

Другим источником верования в переселение душ мог быть тотемизм, т. е. понятие о мистической связи племени с животным-предком. У некоторых австралийских кланов существовало поверье, будто их члены — воплощение тотемистических предков (см.: Е. Durghim. The Elementary Forms of the Religious Life, 1961, p. 197). Считалось также, что тотем может воплощаться и в священных животных. Обладая острым чувством одухотворенности природы, первобытные люди плохо осознавали качественное различие между духом человека и психикой животного. Это питало веру в оборотней и вело к беспрепятственному перенесению человеческого «я» в звериную оболочку (см.: А. С. Bouquet. Comparative Religion, 1958, р. 39).

Тотемизм и анимизм, однако, несут в себе еще только зародыши теории реинкарнации. Как подчеркивал С. Франк, существует принципиальная разница между этими верованиями и теорией сансары. Вера в возможность для человека перевоплотиться в другое существо еще не тождественна учению о переселении душ в строгом смысле слова. «Под ним, — говорит Франк, — разумеется вера, что нормальной и необходимой формой посмертного существования души является ее переход в другое живое тело — в тело другого человека, животного или растения, вера в странствование, «блуждание» (таков смысл индусского слова «сансара») души — от одной телесной смерти к другой через разные органические тела. Такого рода вера составляет в истории религиозных представлений скорее исключение, чем общее правило» (С. Франк. Учение о переселении душ. — ПД, с. 9-10).

Действительно, даже в своей зачаточной форме вера в реинкарнацию носит весьма ограниченный, местный характер: в самой Австралии, где она наиболее распространена, она является всеобщей. А у полинезийцев, ведда, бушменов, пигмеев Африки, почти у всех индейцев и многих других народов, сохранивших черты первобытной культуры — она отсутствует (см. сб. «Религии наименее культурных племен», М., 1931). Нередко, когда старые исследователи утверждали, будто они обнаружили эту веру у того или иного племени, потом оказывалось, что они были введены в заблуждение тотемистическими мифами, неверно истолкованными.

Подведем теперь окончательный итог. Учение о реинкарнации свойственно некоторым «первобытным» племенам (в зачаточной форме), индийцам и дионисическо-орфической традиции Греции. Всем же остальным национальным и мировым религиям, возвышенность и истинность которых теософия не отрицает, это представление чуждо. Здесь есть над чем задуматься. Как могло случиться, что тысячелетние верования, жрецы, учители и пророки человечества могли отрицать реинкарнацию, если бы она являлась всеобщим и непреложным законом человеческого бытия?

Не получив опоры в мировом религиозном сознании, сторонники доктрины ссылаются на другой аргумент: на таинственные явления и загадки жизни, которые, по их мнению, могут быть объяснены якобы только с позиции их теории.

3. ЗАГАДКИ ЖИЗНИ И ЛИЧНОСТИ

Мы не собираемся здесь «опровергать» гипотезу реинкарнации. К каким бы рациональным доводам ни прибегали ее сторонники, она все же принадлежит к области веры, где рационалистические доказательства неуместны, а опровержения бесплодны. Наша задача — лишь показать, что в религиозном сознании, отличном от индийского и теософского, имеется совершенно иная интерпретация тех фактов, которые выдвигаются для доказательства реинкарнации, и отметить те принципы христианства, которые не позволяют включить в него доктрину перевоплощения.