Сборник статей - Великий князь Константин Николаевич и Русский Иерусалим: к 150-летию основания

«Мои иерусалимские дела получили энергичную и неожиданную развязку, какую умеет устраивать Головнин в некоторых ситуациях. Это было сюрпризом даже для меня самого, поскольку я считал, что мы ожидаем мнения великого князя Константина, который только что приехал. Вовсе нет: накануне приезда великого князя Головнин все уладил с князем Горчаковым. Наш комитет распущен и заменен специальной комиссией при Азиатском департаменте, где я буду президентом (по форме), В ее состав войду я, Игнатьев и представитель Синода. Таким образом Кривошеин устраняется, т. к. дела и деньги переходят в Азиатский департамент. У всякой вещи есть своя положительная и отрицательная сторона, и в целом такое решение можно считать удовлетворительным, поскольку Игнатьев и Стремоухов выглядят очень расположенными к делу и ко мне. То, чего я опасался – это поглощение моих дел Синодом и клерикальное влияние.

Император очень милостиво и довольно раздал награды по Иерусалимскому делу. Эппингер получил орден Св. Анны на шею и разовое пособие в 800 руб., все остальные кресты и подарки. Надеюсь, все будут довольны. Меня император наградил лентой Св. Анны, а Петерса – Св. Станиславом. Итак можешь поздравить меня к Пасхе с монаршею милостью»[71].

Интересна реакция на эти известия отца Бориса Павловича, опытного и уже кончившего свой век чиновника. «Это настоящий триумф для тебя, мой дорогой друг: не назначение президентом, а то что комитет теперь стал частью Министерства иностранных дел, это очевидное доказательство того, что Премьер-министр, который находился в открытой оппозиции к работам, которые ты предпринял и счастливо окончил, настолько сменил свое мнение, что присоединил эти учреждения к азиатскому департаменту. Для тебя это полный успех и мне кажется, что теперь он должен прямо или косвенно принять сторону в пользу поддержки данных учреждений на уровне, приличном для нашей великой страны, и защищать их от всяких недоброжелательных нападок. С этой точки зрения это очень хорошо, но будет ли у твоих новых соратников усердие, священный пыл, чтобы завершить твое начинание? Вот в чем вопрос»[72]. Вероятно, судьба Палестинского комитета действительно решилась между двумя министрами без участия императора, великого князя Константина Николаевича и Б.П. Мансурова.

Так завершилась эпоха «Иерусалимского проекта». Из всех, кто был причастен к его появлению на свет, если не считать А.М. Горчакова, который практически не интересовался Иерусалимом, через пять лет «при деле» остался один Борис Павлович Мансуров. Его соработниками были теперь новые люди со своими собственными интересами и взглядами на задачи Русских построек в Святом Граде. Но и само дело сильно изменилось: перестав быть императорским, оно стало министерским, что не могло не отразиться и на судьбе Русских построек, и на судьбе самого Б.П. Мансурова.

В заключение нужно сказать, что желание Бориса Павловича осесть в Петербурге, высказанное им в письме к жене в 1860 г., исполнилось очень быстро. Прошло двадцать лет, прежде чем он смог вновь выбраться в последний уже раз в Святую Землю. Эта поездка совершилась в 1885 г. и принадлежит к другому периоду в существовании Русских построек, связанному с деятельностью другого великого князя Сергия Александровича, возглавившего созданное в 1882 г. в Петербурге Православное Палестинское Общество, которое, таким образом, вернуло русской деятельности в Палестине прежний императорский статус.

История строительства паломнических учреждений, церквей и монастырей в Иерусалиме и вообще в Святой земле теснейшим образом связана с российской политикой в этом регионе, а стилевые особенности этих построек напрямую зависели от вкусов и пристрастий заказчиков этих сооружений, которые являлись первыми лицами государства или высокопоставленными чиновниками и священнослужителями, осуществлявшими руководство русскими учреждениями. Таким образом, невозможно рассматривать историю формирования архитектуры Русской Палестины, не учитывая тех изменений, которые происходили в русско-палестинских отношениях, тех процессов, которые оказали влияние на строительство. Как необходимо учитывать и те изменения, которые происходили в российской культурной политике, смену культурной парадигмы, которая также не могла не повлиять на русскую архитектуру в Палестине.

В возведении Русских построек в Иерусалиме можно выделить три основных периода, связанных, с одной стороны, с различными учреждениями, работавшими в это время в Святой Земле, с другой стороны, со сменой стилевых направлений, происходившей в русской архитектуре.

Первый период охватывает конец 1850-х – 1870-е гг. В это время официальными учреждениями, представлявшими Россию и Русскую Православную церковь в Иерусалиме, являлись Палестинский комитет, а после 1864 г. – Палестинская комиссия, консульство и Русская Духовная Миссия. В это время было построено Русское подворье (1860–1864), которое явилось главным русским паломническим центром в Иерусалиме и в котором были перемещены резиденция Русской Духовной Миссии и Русское консульство, то есть оно стало также и местом, где располагались российские официальные учреждения. В строительстве Русского подворья главную роль сыграл Палестинский комитет, возглавленный великим князем Константином Николаевичем. Силами Палестинского комитета были собраны средства на строительство, выкуплены участки, организован приезд в Иерусалим М.И. Эппингера, главного строителя подворья. В 1865 г. начальником РДМ становится Антонин (Капустин), начинается собирание Русской Палестины: он покупает земельные участки, занимается археологическими раскопками и изучением богатейшей истории древней провинции Византии. Русско-турецкая война прерывает на время процесс строительства.

Второй период практически совпадает с царствованием Александра III – начало 1880-х – 1890-е гг. В 1882 г. было образовано Православное Палестинское Общество, общественная организация, сыгравшая огромную роль в изучении и популяризации истории и культуры Палестины, в развитии образования и здравоохранения среди местных жителей, а также в строительстве паломнических подворий. Были построены Сергиевское (1886–1890) и Александровское (1887–1891) подворья. Архимандрит Антонин строит первые здания в Горней – церковь Казанской Божьей Матери (1880–1881) и колокольню (1881). В Вознесенском монастыре возводятся церковь Вознесения Господня (1882–1886) и колокольня – «Русская свеча» (1880–1887). В 1888 г. по заказу Александра III и его братьев был построен храм во имя св. Марии Магдалины в Гефсиманском саду, посвященный памяти императрицы Марии Александровны.

Третий период длился с конца 1890-х гг. до 1914 г., начала Первой Мировой войны, когда российская строительная деятельность в Святой Земле прекратилась почти на 100 лет. В начале XX в. в Иерусалиме был построен Южный корпус Николаевского подворья (1903–1906), начато строительства соборов в Спасо-Вознесенском (Страшного Суда Господня, 1907) и Горненском (Всех Святых в Земле Российской Просиявших, 1911) монастырях. Из-за начавшейся войны эти соборы достроены не были.

Основные этапы российской архитектурно-строительной деятельности в Иерусалиме.

В 1850-е гг., когда в России появилась возможность изучения подлинного византийского зодчества, памятники которого существовали в Грузии и Армении, началось развитие «археологизированного» направления «византийского стиля»[73]. Пионером изучения и популяризации памятников византийской архитектуры был выпускник петербургской Академии Художеств Д.И. Гримм. Вышедшая в 1859 г. его книга «Византийские памятники Грузии и Армении», сыграла важную роль в развитии «византийского» стиля, став наглядным пособием для многих поколений архитекторов. Это направление «византийского стиля», опиравшееся на реальные архитектурные образцы в Грузии, Армении и на Балканах, просуществовало до рубежа XIX–XX вв. Оно предполагало максимально точное воспроизведение отдельных деталей и форм византийского зодчества, восходящих к соответствующим историческим прототипам. К числу таких форм, прежде всего, относятся полосатая кладка стен, пологие купола на барабанах, обработанных аркатурами, двух- и трехчастные окна с полуциркульными завершениями, четырехапсидные системы объемно-планировочной композиции (тетраконхи) и другие декоративные приемы.

Русское подворье. Литография, 1860-е гг.

«Византийский стиль» был по преимуществу стилем культового зодчества. Храмы, построенные в «византийском стиле», всегда были православными[74]. Сам стиль храма, таким образом, мог служить признаком конфессиональной идентификации, что было особенно важно при строительстве в Иерусалиме, где в это время строились храмы всех христианских конфессий.