Евгений Торчинов - Краткая история буддизма

I. Прошлая жизнь (точнее, промежуток между смертью и новым рождением, антарабхава)

1) Авидья — неведение (в смысле непонимание и непрочувствование) Четырех Благородных Истин, заблуждение относительно собственной природы и природы существования как такового обусловливает наличие 2) самскар — формирующих факторов (мотиваций, базовых подсознательных влечений и импульсов), влекущих умершего к новому переживанию бытия, к новому рождению. Промежуточное существование заканчивается, и происходит зачатие новой жизни.

II. Данная жизнь

3) Наличие самскар обусловливает появление различающего сознания (виджняна), неоформленного и аморфного. Наличие сознания обусловливает формирование 4) имени и формы (нама-рупа), то есть психофизических характеристик человеческого существа. На основе этих психофизических структур формируются 5) шесть баз (шад аятана), то есть шесть органов, или способностей (индрия), чувственного восприятия. Шестой индрией является манас («ум»), также считающийся органом восприятия «умопостигаемого». В момент рождения шесть органов восприятия приходят в 6) соприкосновение (спарша) с объектами чувственного восприятия, в результате чего возникает 7) чувство (ведана) приятного, неприятного или нейтрального. Чувство приятного и желание вновь испытать его приводят к появлению 8) влечения, страсти (тришна), тогда, как чувство неприятного формирует отвращение. Влечение и отвращение как две стороны одного состояния образуют 9) схватывание, привязанность (упадана). Влечения и привязанности составляют сущность 10) жизни, сансарического бытия (бхава). Но эта жизнь непременно должна привести к новому рождению.

III. Следующая жизнь

11) Новое рождение (джати), которое в свою очередь непременно закончится 12) старостью и смертью (джала-марана).

Вот краткое и сжатое перечисление звеньев цепи причинно-зависимого происхождения. Его главный смысл заключается в том, что все этапы существования причинно обусловлены, причем эта причинность носит сугубо имманентный характер, не оставляющий места для скрытой, таинственной трансцендентной причины (Бог, судьба и тому подобное). Вместе с тем живое существо (не только человек), влекомое своими подсознательными импульсами, оказывается, по существу, рабом неумолимой обусловленности, попадая не столько в деятельное, сколько и страдательное положение.

На тибетских танка (религиозных картинах, иконах) эта доктрина получает чрезвычайно наглядное воплощение, органично соединяясь с учением о карме и формах рождений. Подобного рода изображения носят название бхава-чакра (колесо бытия) и представляют собой следующее. Вообразите себе три концентрические окружности. И центральном (самом маленьком) круге изображены три животных: свинья, змея и петух. Они как бы ухватились за хвосты друг друга и пустились в бег по кругу (как белка в колесе), приводя в движение все «колесо бытия». Эти три животных суть невежество (моха), гнев (рага) и страсть (двеша) — три базовых аффекта (клеша), лежащих в основе сансарического существования (в текстах к ним иногда добавляются еще зависть и гордыня)[5].

Внешний относительно этого большой круг разделен на пять секторов, соответствующих пяти мирам рождений живых существ (обычно боги и титаны изображаются в одном и том же секторе); он содержит сцены жизни каждого типа существ.

И, наконец, последний, узкий круг, образующий как бы обод колеса, разделен на двенадцать сегментов, соответствующих двенадцати ниданам цепи причинно-зависимого происхождения. Каждой нидане соответствует символическое изображение. Например, неведение символизируется изображением человека, в глаз которого попала стрела; формирующие импульсы — фигурой гончара, лепящего горшки на своем гончарном круге; сознание — обезьяной, прыгающей с ветки на ветку (сознание неустойчиво и склонно перескакивать с одного объекта на другой); имя и форма — двумя людьми, плывущими в одной лодке; шесть баз восприятия — домом с шестью окнами; соприкосновение органов чувств с их объектами — совокупляющейся четой и так далее.

Это «колесо бытия» держит в своих лапах, как бы обнимая его, страшный монстр, символизирующий страдание — главное свойство сансарического бытия. Вне колеса, в верхнем углу картины, обычно изображается Будда (или монах), указывающий перстом на сияющий круг около него — символ нирваны, состояния, свободного от страданий.

И тут мы можем перейти непосредственно к третьей Благородной Истине.

Третья Благородная Истина — истина о прекращении страдания, то есть о нирване (синоним — ниродха, «прекращение»). Как врач, сообщающий больному благоприятный прогноз, Будда утверждает, что, хотя страдание пронизывает все уровни сансарического бытия, существует, тем не менее, состояние, в котором страдания больше нет, и это состояние достижимо. Это и есть нирвана.

Само слово нирвана (пали: ниббана) восходит к санскритскому корню нир со значением «угасание», «затухание» (например, угасание светильника или прекращение волнения моря). На этом основании буддологи XIX в. часто строили свою теорию нирваны как полного прекращения жизни, некоего полного умирания, после чего обвиняли буддизм в пессимизме. Однако буддийские тексты вполне отчетливо указывают на то, что угасает, затухает вовсе не бытие. Один из наиболее распространенных образов, использующихся в текстах для пояснения идеи нирваны, таков: подобно тому как прекращает гореть лампада, когда иссякает масло, питающее огонь, или подобно тому как перестает волноваться поверхность моря, когда утихает вздымающий волны ветер, прекращаются и страдания, когда иссякают все аффекты и влечения, питающие страдания. То есть угасают именно страсти, привязанности, омрачения, а вовсе не бытие. С исчезновением причины страдания исчезает и само страдание.

Так что же такое нирвана? Сам Будда никогда не давал прямого ответа на этот вопрос и старался молчать, когда его все-таки задавали. Тут Будда оказывается прямым предшественником знаменитого философа XX в. Л. Витгенштейна, провозгласившего: о чем нельзя говорить, о том следует молчать. Еще в ранних «Упанишадах» — брахманских текстах философского характера — сообщалось, что об Абсолюте (Брахмане) можно говорить только в отрицательных терминах: «нети, нети» («не то, не то»), поскольку Абсолют трансцендентен нашему опыту, непостижим для мысли и невыразим в словах и понятиях. Нирванa, о которой учит Будда — не Бог и не безличный Абсолют и его молчание, — не апофатическая теология. Нирвана не субстанция (субстанций буддизм вообще не признает), а состояние, состояние свободы и особой, внеличностной, или надличностной, полноты бытия. Но это состояние также абсолютно трансцендентно всему нашему сансарическому опыту, в котором нет ничего, подобного нирване. Поэтому даже психологически правильнее ничего не говорить о нирване, чем сравнивать ее с чем-то нам известным, ибо иначе мы немедленно сконструируем «нашу» нирвану, создадим некий ментальный образ нирваны, вполне неадекватное представление о ней, привяжемся к этому представлению, сделав, таким образом, и нирвану объектом привязанности и источником страдания. Поэтому Будда и ограничивался самыми общими характеристиками нирваны как состояния, свободного от страданий, или как состояния высшего блаженства (парамам сукхам). Впоследствии буддисты разработают много разных концепций нирваны, но признание ее внезнаковой, несемиотичной природы останется в буддизме навсегда. Мы также ограничимся тем кратким абрисом, что дан здесь.

Но как же достичь освобождения, нирваны? Об этом говорит четвертая Благородная Истина — истина о пути (марш), ведущем к прекращению страданий, то есть о Благородном Восьмеричном Пути (арья аштанга марга).

Весь буддийский путь делится на три больших этапа: этап мудрости (праджня), этап нравственности, или соблюдения обетов (шила), и этап сосредоточения (самадхи), то есть психопрактики. Первый этап включает в себя две ступени, остальные — по три, всего восемь ступеней.

I. Этап мудрости

1. Правильное воззрение. На этом этапе человек должен усвоить и освоить Четыре Благородные Истины и другие базовые положения буддизма, внутренне пережить их и сделать основой мотивации своих поступков и всего своего поведения.

2. Правильная решимость. Теперь человек должен решиться раз и навсегда встать на путь, ведущий к освобождению, руководствуясь принципами буддийского учения.