Вайолет Каммингс - Ноев ковчег и Свитки Мертвого моря

Тем не менее, согласно Новому Завету, его последователи не поверили в ошибку Иисуса. Они чувствовали, что он все еще жив, что он еще явится, хотя позже, но при жизни этого поколения. Их община постепенно формировалась в пределах большего сообщества, в их ожиданиях к ним присоединялись все новые приверженцы. Так возникло то, что канонически известно под именем иудейско-христианской церкви.

Что произошло с этой церковью? Сначала она была центром нового движения, тем более что находилась в Иерусалиме. К ней принадлежали ученики Иисуса, причем некоторые занимали видные посты. Но когда началась война, окончившаяся падением Иерусалима в 70 г. н. э., эта церковь перебралась в Пеллу, за Иордан. И тогда ее престижу пришел конец. Возможно, она некоторое время просуществовала еще в составе поздних эбионитов. В итоге можно сказать, что Иисусу не удалось стать мессией Израиля. В этом смысле его ожиданиям не удалось осуществиться, как в плане чудесном, так и естественно-историческом.

Тем временем, благодаря деятельности апостола Павла, происходил рост нееврейской церкви, на который Иисус никоим образом не рассчитывал. Центром ее стал не Иерусалим, а Рим. Вместо спасения «заблудшей овцы дома Израилева», было провозглашено искупление именем Иисуса всего Средиземноморья. Постепенно, как мы видели, эта нееврейская церковь стала элементом движения, которое привело в итоге к становлению христианства; последнее же вместо воплощения мечты о мессианском царстве вылилось в синкретическую систему на базе ряда религий, которой суждено было получить выражение в виде многочисленных сект и церквей.

Каково же в этом случае место Иисуса? Он, говорит Швейцер, оказывается человеком, который принадлежал своему времени, чье мышление совершенно отличалось от нашего, который верил в собственное мессианство, причем таким образом, который лишен для нас смысла. Иисуса никак нельзя превратить в учителя, чья мученическая гибель увенчала дело его жизни. Он был преисполнен мессианскими ожиданиями своей эпохи и считал себя избранным, дабы осуществить их.

Возможно. Но остается серьезный вопрос. Давайте поразмышляем о человеке, который рассказывал притчи. Создается впечатление, что он собирается уходить. Возьмем притчу о Добром Самарянине, притчу о Блудном Сыне: в них есть этический компонент, который не имеет ничего общего с мессианскими ожиданиями, да и не рассчитан на это. Более того, существуют контрасты, причем довольно резкие, между Иисусом, как о нем говорит евангелие, и всем, что нам до сих пор было известно о еврейских сектах. Ессеи, например, очень серьезно относились к вопросам иерархии. Каждый из них находился в подчинении у кого-то и обязан был выполнять его приказы. Иисус же в этом вопросе занимал прямо противоположную позицию: он говорил, что вышестоящий должен быть слугой всех, в том числе буквально, имея в виду черную работу. В этом смысле он сам подавал пример, моя ноги своим ученикам, как будто бросал тем самым вызов порядкам в ессейских сектах.

Сектанты были аскетами. Они употребляли в пищу только то, что готовилось в общине. А Иисус аскетом не был. Он легко принимал гостеприимство и даже жаловался, что его называют пьяницей. Его считали также чуть ли не другом мытарей и грешников, конкретно сборщиков налогов и их женщин. А когда его попросили объяснить свое к ним Отношение, он ответил, несколько витиевато, но многозначительно, что тем, кто здоров, лекарь не требуется, поэтому он проводит время в обществе больных. Если Иисус и был некогда монахом — из евангельского описания это не следует — его проповеди не свидетельствуют о сильной зависимости его учения от некоей группы, к которой он принадлежал. Как гласит Евангелие от Матфея, «он поучал их, подобно власть имеющему, а не как книжники их». Эти особенности жизни Иисуса столь же важны, как любые другие, и они рисуют независимую и сильную личность.

Мы должны также учитывать, что Иисус считал себя способным стать выше Моисеева Закона. Да, он говорил, что пришел «не для того, чтобы разрушить, но чтобы блюсти» Тору. Однако сама потребность дать такое объяснение показывает, какой путь он прошел. Вспомним, что он подверг ревизии lex talionis (закон возмездия); вместо «око за око, зуб за зуб» он потребовал, чтобы люди «возлюбили врагов своих». Не исключено, что к этому этическому императиву приходили и другие приверженцы Нового Завета. К этому же приближается и ряд не вошедших в Библию еврейских рукописей, которые подверглись новой датировке под влиянием Свитков. Тем не менее в своих нравоучениях Иисус проявляет определенную смелость, и мы чувствуем в нем личность с независимым мышлением и сильным духом.

Достойно упоминания, что Иисус не слишком строго соблюдал шабат — в отличие от сектантов, которые соблюдали, причем категорически. «Суббота», — говорил он, — «для человека, а не человек для субботы». Не правда ли, звучит довольно необычно для израильского мессии из эсхатологических текстов? Ничего похожего на атмосферу Кумранского монастыря, ни капли аскетизма. Не означает ли это, что Иисус порвал с сектой, к которой ранее принадлежал? Не привлекал ли он своих последователей более светлым, что ли, характером своей религии? Ведь он говорил: «Бремя мое невелико, ноша моя легка». Насколько отошли впоследствии от этого положения «галилеяне», собравшиеся вокруг него назаряне из его секты? Забыли ли они его? Нам это неизвестно.

Имеется еще и учение о «Царстве Небесном внутри себя», которое довольно трудно увязать с ожиданием катаклизма. Жизнь в Палестине была очень напряженной. Народ желал свергнуть власть Рима и положить конец власти своих растленных правителей. Особенно он ненавидел римлян, но Иисус специально предупредил: «Если же кто из римской стражи повелит тебе послужить ему носильщиком одну милю, то следуй с ним две мили. Если же высокомерный ударит тебя по одной щеке, то подставь ему другую».

Или еще: «Воздавай добром за зло; возлюби врагов своих. Бог посылает дождь свой равно на грешника и на благочестивого. Будь же равно справедлив. Будь совершенен, как совершенен твой Отец Небесный». Это настроение в корне отличается от вынашивания мессианского ожидания, за которым следует сверхъестественное прославление.

Религия, как говорит Иисус, может быть сведена к двум принципам: «Люби Бога искренне и других людей, как самого себя». Что же касается этических проблем, которыми столь многие были поглощены и педантично их исследовали, то Иисус сводил их, по сути, к одной фразе: «Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы они относились к тебе». Он не изобретает этих выводов «Закона пророков», но явно выражает свое отношение самим фактом их отбора.

Или вот ещё:

«Не творите молитв долгих, — говорит он, — прося у Бога всякие глупости. Он лучше вас знает, что для вас благо, и ему не надо подсказывать, чем ему интересоваться. Когда молитесь, постарайтесь понять, чего Бог ждет от вас; что намного важнее того, что вы ждете от Бога».

«Не тратьте больше времени, чем необходимо, на беспокойство о вещах материальных. Хлопоты такого рода не только бесполезны и необязательны, но и лишают вас радости, которую должна доставлять жизнь. Понаблюдайте за другими формами жизни — за птицами и цветами: их не беспокоит цена пышного убранства; однако даже царственный Соломон не был лучше наряжен. Сосредоточьте же свои мысли на том, что действительно жизненно важно: на Царстве Божьем и том, как вы можете послужить ему; тогда все прочее займет должное место и вас не будет беспокоить ложное чувство пропорции». «Когда вы заняты тем, что объясняете другим людям, в чем их ошибки, остановитесь и посмотрите на себя. Вы сможете лучше разглядеть сучок в глазу брата вашего, если вынете бревно из своего глаза. Бойтесь лживых слов, особенно от людей, которые только и твердят о своей религиозности. Лжепророков можно узнать, проследив за их поведением. «По плодам их узнаете их». Спастись можно не правильной верой, не конформизмом и даже не постоянным обращением ко мне «Господи, Господи!». Вашу сущность определяет то, какой жизнью вы живете; именно по этому я отличу своих последователей».

И еще много в том же духе. Мы специально приводили здесь свободный перевод разговорной речи с использованием современного словаря. Для своего времени был разговорным и. греческий язык синоптических евангелий, и, видимо, арамейский, на котором ясно и свободно изъяснялся с людьми Иисус, чтобы они могли легко понимать его.

Иисус далеко не всегда был мрачен. Он мог быть и остроумным, и ироничным. Если кто-то пытался перехитрить его в споре — что случалось нередко, — он принимал скоромную позу и подыгрывал оппоненту до тех пор, пока тот не попадался в собственную ловушку. Вполне можно представить, что Иисус получал удовольствие от этой игры, хотя в то же время мог чувствовать и сострадание. Спокойствие ему не всегда удавалось-сохранять, иногда он сильно горячился. Как неоднократно отмечалось, он бывал особенно резок с фарисеями.