Збигнев Войцеховский - Святые и порочные

С XVII века мощи святого Леонтия почивают под спудом. В 1884 году во время реставрации собора был найден в подземелье древний придел в честь святителя с вмурованной в стену гробницей (где, вероятно, и покоятся его мощи).

Такова история ростовского святителя с точки зрения Православной церкви.

Тем не менее в истории святого Леонтия немало белых пятен. Многие источники (в том числе и все шесть известных редакций жития) склоняются к тому, что он был родом грек из Константинополя. Это, правда, ставит под большое сомнение утверждение о том, что отдан он был в обучение по повелению великого князя киевского в малолетнем возрасте. Греки, тем более священники, насколько мне известно, попадали на Русь уже взрослыми и прошедшими обучение и посвящение в духовное звание. Кроме того, предположение о том, что малолетний грек мог учить русский язык в Византии, кажется мне довольно спорным. Не из чистого же патриотизма В.О. Ключевский придерживался версии о русском происхождении Леонтия – фраза с упоминанием идолов и кумиров, отвергнутых юным Леонтием, тоже наводит на такую мысль. Ведь где в Византии он мог столкнуться с язычниками и их капищами?

Однако если сведения о «научении» верны, то тогда неясно, о каком князе идет речь – вполне возможно, что это могло случиться и в последние годы жизни Владимира Святого, и в первые годы правления Ярослава Мудрого. Во всяком случае, до 1032 года, то есть до возвращения Леонтия из Константинополя (опять же, даже те источники, что говорят о греческом происхождении святого, употребляют слово «возвращение», а не «прибытие») и прихода его в Киево-Печерский монастырь, где он принял постриг, в биографии Леонтия нет ни одного достоверного (тем более достоверно датированного) факта. Следующие два десятилетия тоже покрыты мраком – вплоть до поставления Леонтия в ростовские епископы ничего о нем не известно. Жития об этом периоде тоже практически умалчивают, отмечая лишь его высокую образованность и немалые добродетели («бысть черноризец чюден»).

Известно также, что Леонтий, оказавшись в Ростове, выучил язык племени меря. Убедившись, что его прямая проповедь, обращенная к взрослым мерянам-язычникам, вызывает у адресатов лишь глухое раздражение и даже позывы к насилию, епископ, что называется, «сменил тактику». Будучи изгнан из Ростова, он переключился на неискушенных подростков, заманивая их в свое жилище сладким сытным варевом…

Дата смерти Леонтия варьируется от 1070 (Макарий) до 1072 (Тверская летопись), 1073 (Симон) и даже до 1077 года («Повесть временных лет»). Хотя последняя дата явно определяется по тому, когда на ростовскую кафедру взошел следующий епископ – Исайя (также впоследствии причисленный к лику святых, его мощи были обнаружены вместе с мощами Леонтия в 1162 году), поскольку Е. Голубинский согласен с Макарием в том, что Леонтий «отошел с миром», уточняя, что смерть его не была внезапной и насильственной, а значит, кафедра ростовская пустовала недолго.

Все же 1070-й как год смерти святого выглядит немного подозрительно в свете того, что упомянутая выше неудачная попытка убийства в единственном датированном случае (Ростовская летопись) упоминается под 1071 годом. То ли убить Леонтия пытались неоднократно… то ли чуда не случилось, и Симон писал Поликарпу сущую правду (возможно, ошибся немного с годом), то есть захотели язычники, подзуживаемые волхвами, убить Леонтия – и убили. С первого раза. И история о том, как он обратил к вере своей убийц своих – всего лишь вымысел. Уточню – это тоже лично мое допущение…

Однако, если вдуматься – а что успел сделать Леонтий за два десятилетия (или около того), что провел он в Ростове? Да, можно полагать, что он принял дела весьма запущенными – епископ Феодор (первый; вторым был единомышленник Андрея Боголюбского), успевший построить около 991 года Успенский собор, был вскоре изгнан и надолго обосновался в Суздале, присланный вслед за ним Илларион также пробыл в Ростове недолго. Феодор вернулся в Ростов лишь в 1010 году, то есть почти через двадцать лет, и, опираясь на поддержку князя Бориса, продержался здесь следующие пять лет – до трагической гибели князя, после чего снова был изгнан язычниками и больше не вернулся, оставаясь в Суздале до своей смерти в 1023 или 1024 году. То есть более тридцати лет в Ростове не было ни постоянного князя, ни епископа. И единственными представителями центральной власти были, наверное, только сборщики подати. То, что язычники не спалили собор и не перебили христиан, лично меня не удивляет – возможно, их верованиям претило бессмысленное и кровавое смертоубийство до победного конца, а малочисленная и остановившаяся в развитии христианская община не представлялась волхвам серьезной угрозой (любопытно сравнить, что было бы, поменяйся язычники и христиане местами…). Но я, собственно, о другом. По идее, появление Леонтия – образованного и энергичного – должно было нарушить складывавшееся годами равновесие. Возможно, так оно и было. Однако неизвестно, как скоро Леонтий вынужден был покинуть город, и как долго он жил в той церквушке у лесного ручья, и сколько лет прошло от его возвращения в Ростов до его смерти. Но нет нигде и сведений о том, что в Ростове и окрестностях строились при Леонтии новые храмы (помимо собственноручно сооруженной во время изгнания церкви архистратига Михаила – той самой, куда он заманивал подростков ради приобщения их к истинной вере), как и о том, насколько в действительности разрослась при нем община (даже с поправкой на неудавшихся его убийц, якобы после обратившихся к Христу). Даже будто бы написанное им для своего клира «Поучение и наказание…» скорее всего принадлежит перу митрополита киевского и всея Руси Кирилла III, жившего на двести лет позже – того самого Кирилла, который был рядом с Даниилом Галицким, пока тот не задумался о переходе в католичество (в надежде на помощь монархов Европы в борьбе с монголами), а потом присоединился к Александру Невскому (и сумел добиться от Батыя неприкосновенности православной церкви). Но чем же тогда заслужил Леонтий причисления к лику святых, кроме собственной праведной жизни? Что об этом говорит его житие, известное, к слову, в сотнях списков и добром десятке основных редакций?

Вот что говорит о житии святого Леонтия Ростовского В.О. Ключевский:

«…Обращаясь к фактическому содержанию собственно жизнеописания, нельзя не заметить в нем прежде всего неопределенности, показывающей, что оно черпало единственно из смутного предания, не основываясь на письменном источнике, на летописи или на чем-нибудь подобном. Первая редакция почти ничего не знает ни о прежней жизни ростовского просветителя, ни о времени его деятельности в Ростове, которую только по догадке, на основании других источников, относят к третьей четверти XI века. Даже о важнейшем факте жития, о действии христианской проповеди Леонтия в Ростове, редакция не дает ясного представления: она говорит об этом как об одном из преславных чудес Леонтия в Ростове и весь результат проповеди объясняет одним чудесным событием, как ростовцы, поднявшись с оружием на Леонтия, одни пали мертвыми, другие ослепли при виде епископа с клиром в полном облачении, как Леонтий поднял их, научил веровать в Христа и крестил. Эта неопределенность основного содержания перешла и в другие редакции жития. Заимствуя из летописи известия, не имеющие прямой связи с этим содержанием, они не могут связать последнее ни с одним достоверным событием, известным из других источников».

Иначе говоря, этот едва ли не ключевой момент жития, которому мы уделили столько внимания, упомянут с датой одной лишь Ростовской летописью (не пережившей монгольского нашествия, к тому же) и не соотнесен ни с одним другим событием. То есть датировать его более точно, чем «между 1051 и 1077 годом», не получится. Прискорбно. Причем первые две редакции (самая ранняя из которых появилась во второй половине XII века) по сравнению с последующими отличаются краткостью даже чрезмерной, зияя немалыми пробелами. С каждой новой редакцией житие обрастало все новыми деталями. Например, первая редакция ничего не говорит о периоде жизни Леонтия до прибытия в Ростов и отделывается общими фразами о его жизни там. Вот что об этом писал Ключевский: «…Неизвестный грек, о котором первая редакция знает только, что он родился и воспитывался в Царьграде, во второй он является сыном благоверных родителей и потом монахом, а в третьей и пятой рано изучает писание, рано покидает суету мирскую и строго подвизается в одном из цареградских монастырей, от чудесного голоса получает призвание просветить христианством далекий и упорный Ростов и по благословению самого патриарха Фотия отправляется туда во главе целой миссии; четвертая и некоторые списки третьей редакции умеют даже прибавить ко всему этому, что Леонтия начали учить грамоте на седьмом году, а шестая – что он « книгам российским и греческим вельми хитрословен и сказатель от юности бысть» . Нетрудно видеть, что все это – наполовину общие места житий и наполовину черты легендарного характера. Еще легче выделяется в тексте жития вносимый в него третьей редакцией и повторяемый дальнейшим эпизод о том, как Леонтий, изгнанный из Ростова язычниками, поселяется невдалеке у потока Брутовщицы, ставит здесь маленькую церковь и кутьей заманивает детей к слушанию своих христианских поучений. Эпизод входит в первую редакцию механически, оставляя нетронутым ее текст, не сглаживая далее несообразностей, какие вносит он в рассказ».