Анна Чуднова - Настоящая помощь в трудный час. Помощь тех, кто всегда помогал людям! Энциклопедия самых почитаемых святых

Житель города Гавра во Франции Кюрэ внезапно сошел с ума. Жена поместила его в дом умалишенных в Париже. Никакое лечение ему не помогало, и врачи принуждены были предложить взять его из больницы. Г-жа Кюрэ как-то читала во французских газетах об о. Иоанне Кронштадтском и в отчаянии решилась обратиться к нему. Она написала письмо, а вскоре последовал ответ за № 689 от секретаря о. Иоанна г-на Костина. Этот ответ г-жа Кюрэ понесла в редакцию газеты «Русский Парижанин» с просьбой перевести его.

Оно было следующего содержания:

«Уведомляю Вас, что батюшка передает вам пастырское благословение во имя Господне и молит безмерную благость Божию простереть милость СВОЮ на вас. Молитесь и уповайте на милость Пресвятой Богородицы. Просьбу вашу батюшка ИСПОЛНИЛ и собственноручно написал вашему больному мужу письмо, которое и отправил вместе с образком».

Через некоторое время, по молитвам батюшки, врачи признали больного здоровым и выпустили его из больницы. Г-н Кюрэ вновь принялся за свои прежние занятия. Образок, присланный о. Иоанном, он носил постоянно на груди.

Из воспоминаний современников

Это было в 1900 году в Петербурге в семье военного инженера, генерала В. Я. Молчанова, где заболевает брюшным тифом его дочь, учившаяся в Смольном институте. Брюшной тиф осложнился возвратным, и наконец обнаруживается в сильной форме плеврит. Молодой организм подтачивается высокой температурой и всевозможными осложнениями болезни. Лучшие петербургские доктора, приглашенные на консилиум, заявляют о безнадежном состоянии и подготовляют семью к неизбежному исходу.

Вызывается сестра из Смольного института, которую подготовили родители и просили, чтобы она, при виде истощенной болящей, не отразила бы своего испуга на лице и не встревожила бы умирающую.

Предупреждение не помогло, так как то, что представилось глазам приехавшей институтки, было выше ее ожиданий, и она разрыдалась у кровати своей умирающей сестры.

Вид больной был действительно тяжелый: голова была вся острижена, на исхудалом бледном личике выделялись глубоко ввалившиеся большие глаза и от здоровой и цветущей девочки остались кожа да кости. Что еще запечатлелось в памяти приехавшей – это громадный стол, весь заставленный всевозможными лекарствами, и длинная карта, изображающая скачки температуры.

Религиозная семья, видя беспомощность медицинской науки, возложила все свои надежды на одного Бога и, много слышав о благодатной силе молитв о. Иоанна Кронштадтского, срочно обратилась к нему, прося приехать.

Весть о приезде Молитвенника разнеслась молниеносно, и громадная толпа запрудила улицу, ожидая его приезда.

Потрясающее впечатление произвела молитва прибывшего о. Иоанна, так как она отличалась удивительной напряженностью.

После молебствия о. Иоанн возложил руки на голову больной и, взяв со стола, где был приготовлен чай, одну виноградинку, дал ее страдалице и высказал надежду, что Господь услышит его молитву и больная поправится.

К вечеру температура у больной упала, и девочка погрузилась в глубокий сон.

Прибывший на другой день врач с удивлением констатировал неожиданный перелом в ходе болезни и подтвердил исчезновение опасности.

Все это произошло в нашей семье, и болящая была моя родная сестра, которая и по сей день здравствует и живет сейчас тоже в Польше.

Этот дивный случай укрепил в моей детской душе веру в Господа Бога, и эта вера и горячая молитва не покидают меня и не раз спасали во время большевизма из когтей и объятий верной и неминуемой смерти.

Ольга Лелявская, Львов (Польша), 17/ХII 1933 г.

В конце 1915 г. я возвращался с Западного фронта в Петроград, где находилась моя семья, с которой я намеревался мирно провести свой рождественский отпуск. К моему великому удивлению на вокзале меня встретила вся в слезах моя жена и рассказала, что старший наш сын Александр, 3-х лет, тяжело болен, и что доктор опасается за его жизнь.

Приехав домой, я застал сына в полузабытьи: ему часто давали кислород, он посинел, задыхался и т. д. Доктора находили, что он болен воспалением легких и вели соответствующее лечение. Настроение окружающих было подавленное, так как надежд на выздоровление ребенка было очень мало. В эти тяжелые минуты, когда не знали, что предпринимать, кто-то из домашних посоветовал мне съездить помолиться на могилу о. Иоанна Кронштадтского. Я немедленно поехал. На могиле происходили непрерывные службы. Когда дошла очередь до меня, то священник отслужил молебствие о здравии младенца Александра. Несколько успокоенный, я на извозчике вернулся домой на Преображенскую ул., № 33. У самого подъезда дома я неожиданно встретил своего доброго знакомого, который, видя мое встревоженное состояние, осведомился о причине его. Я рассказал о случившемся.

Знакомый мой стал убеждать меня немедленно обратиться к другому доктору – Пивоварову, который жил на этой же улице и которого он очень хвалил.

Посоветовавшись с родными, я, невзирая на некоторую неловкость в отношении прежних врачей, отправился к Пивоварову.

Он немедленно оделся и пошел со мною к больному ребенку. Осмотрев сына, доктор заявил: его ошибочно лечили от воспаления легких, что в действительности у него круп (ларингит) и что надо немедленно вставить в горло трубку, так как ребенок уже задыхался. Д-р Пивоваров посоветовал на автомобиле отвезти больного в ближайшую детскую больницу, где ребенку, уже почти потерявшему сознание, вставили трубку и этим спасли его от верной смерти.

Затем уже приступили к лечению инъекциями и проч.

Происшедшее произвело на всех нас огромное впечатление. Мы были склонны усмотреть в случившемся не простое совпадение, а заступничество Свыше. Если бы не поехал на могилу о. Иоанна, то не встретил бы своего знакомого, а, следовательно, не удалось бы спасти от смерти сына.

Из письма Евгения Александровича Букановского, полковника Терского казачьего войска, военного инженера

В 1913 г. мы жили в г. Кронштадте, где мой муж служил в Штабе Кронштадтского Порта, куда он был переведен осенью 1912 г.

Приближалось время, когда я должна была разрешиться от бремени.

Врачи говорили, что без операционного вмешательства не обойдется, и что придется пожертвовать ребенком.

Я же на это не соглашалась.

Вскоре, после такого диагноза врачей, я вижу сон, будто я нахожусь в огромном храме, своды которого уходят в небеса.

В храме большое Распятие в виде черного креста, и на нем фигура Христа в человеческий рост из слоновой кости.

Вокруг Распятия множество молящихся в серых однотонных плащах с капюшонами, скрывающими лица. Я хочу стать на колени перед Распятием и ищу свободного места, но, как только освобождается клочок пола, на него становятся другие. Так я дохожу до самого Распятия. У ног Его освобождается последнее место, я склоняюсь, чтобы стать на колени, в это время его занимает новая человеческая душа. Я в отчаянии поднимаю глаза и чувствую, что на мое плечо опускается чья-то рука, поворачивает меня в друг ую сторону, и голос, мне очень знакомый, говорит: «Стань на колени» – и затем – «Молись!», и я вижу перед собою в ярком сиянии, на снопе лучей, в воздухе, в одежде апостолов, ласково улыбающегося святого. Я в недоумении смотрю вперед, а тот же голос поясняет: «Это Иоанн Кронштадтский». Я просыпаюсь от этого голоса и продолжаю видеть то же видение так же ярко и отчетливо на противоположной стене, залитой лучами восходящего солнца.

Я вскакиваю, сажусь на край постели, протираю глаза, а видение все так же стоит передо мною.

Тогда я сложила руки и засмотрелась на него, и постепенно, постепенно оно стало расходиться в лучах солнца.

Утром я ничего не сказала мужу, но чувствовала, что сон этот неспроста, и целый день размышляла о своем видении. Наконец вечером не вытерпела и спросила мужа, не слыхал ли он такое имя: «Иоанн Кронштадтский?» – и рассказала ему свой сон.

Муж заволновался и рассказал мне много чудесного об о. Иоанне и что он жил в Кронштадте.

На следующий день мы пошли в квартиру, где жил о. Иоанн и где все сохранялось, как было при его жизни.

Затем мы стали часто ездить в Петербург в Иоанновский монастырь молиться у гробницы о. Иоанна.

В одну из таких поездок мы купили, при входе и усыпальницу о. Иоанна, маленькую освященную его фотографию и отслужили панихиду у его гробницы…

Когда пришло время родов и меня отвезли в Петербург на Васильевский остров во Французскую лечебницу, где я была записана, сестры очень волновались, послали за профессором и его ассистентом, так как роды предполагались тяжелые, – я лишь одна была спокойна, крепко прижимала к груди фотографию о. Иоанна, купленную в монастыре, и знала, что все будет хорошо.

В результате у меня родился здоровый ребенок, 8 фунтов весом, хотя его и вынули при помощи щипцов.

С тех пор мы горячо благодарны о. Иоанну. Муж наказал фотографу сделать увеличенное изображение о. Иоанна с маленькой иконки, купленной в Иоанновском монастыре, и это изображение всегда висит у нас в спальне. О. Иоанн стал нашим защитником и молитвенником во всех тяжких случаях нашей семейной и общественной жизни…