Владимир Титов - Православие

Борьба киевских князей за самостоятельность русской церкви

Византийская империя пыталась использовать распространение христианской религии на Руси в своих целях. Она стремилась поставить в зависимость от себя недавно возникшее, но уже довольно мощное государство. С другой стороны, растущий и укрепляющийся класс феодалов Киевской Руси желал заполучить в свои руки послушный церковный аппарат для укрепления своей собственной власти. С момента крещения Руси обнаружилось противоборство этих двух сил.

Константинопольская православная церковь смотрела на молодую церковь Киевской Руси как на новый и обильный источник доходов, как на средство упрочения влияния Византии в древнерусском государстве. С возникновением новой церкви у православной константинопольской церкви появилась возможность отправить туда избыточные кадры духовенства, а в империи к этому времени было много священников, которые не могли прокормиться на греческих хлебах. После крещения на Русь из Византии потянулись греческие священнослужители. Первые епископы, священники и монахи в древнерусском государстве были греками.

Поначалу зависимость русской православной церкви от греческой была очень сильной. Русская церковь считалась митрополией константинопольской церкви. Причем если другие митрополии пользовались правом представлять своего кандидата в митрополиты на утверждение константинопольскому патриарху, то русской митрополии было отказано в этом праве: кандидата в киевские митрополиты намечал сам византийский патриарх со своим патриаршим советом. При этом бывали случаи, когда мнение киевского князя даже не запрашивалось.

Более того, некоторые исследователи предполагают, что в первое время в Киевской Руси была образована не митрополия, а епископство. Действительно, в летописи уже при описании княжения Ярослава Мудрого вдруг неожиданно сообщается: «И устави Ярослав митрополию, и распространи наипаче». Высказывается мнение, что только при Ярославе была организована митрополия, до этого же высший киевский иерарх носил звание епископа. А то, что в летописи иерархи епископского периода называются митрополитами, — результат позднейших переработок и исправлений летописных сводов.

Вполне естественно, что эксплуататорские классы Киевской Руси не желали мириться с подобным положением и делить власть с Византией. Они смотрели на русскую православную церковь, как на свое детище, и всячески стремились использовать ее для укрепления своего авторитета в глазах трудящихся масс. Уже князь Владимир позаботился о создании привилегированного положения для церкви и об укреплении ее материального благополучия. В Уставе князя Владимира говорилось: «…создах церковь святую Богородицю и дах десятину и ней во всей земли Рускаго княженья и от всякого суда десятый грошь, а из торгу десятую неделю и из домов на всякое лето десятое всякого стада и всякого живота». Позаботилась княжеская власть и о создании своего собственного русского духовенства. Летописец рассказывает, что князь Владимир приказал отбирать у лучших людей детей и отдавать их в книжное учение по церквам к священникам.

Княжеская власть оберегала авторитет духовных пастырей и сурово карала тех, кто пытался его подорвать. В летописи приводится интересное сообщение о том, как холоп Дудека и други его Демьян и Козьма оговорили новгородского епископа Луку, которому понадобилось около трех лет, чтобы доказать свою правоту. В конце концов правда оказалась на стороне епископа, а «холопу же Дудеке оскомина быша: урезаша ему носа и обе руце отсекоша». Друзьям его Козьме и Демьяну также «достойное воздаша по злодеянию их».

Русская православная церковь становилась все более и более послушным орудием в руках эксплуататорской верхушки Киевской Руси, помогая ей в борьбе против происков Византии. Во время войны, вспыхнувшей в 1043 г. между Киевской Русью и Византией, митрополит Феопемт (грек по происхождению) уехал из Киева. Долгое время митрополичий престол оставался незанятым. В 1051 г. по приказу князя Ярослава митрополитом был поставлен Илларион (русский родом), состоявший долгое время священником княжеской церкви в селе Берестове. В лице Иллариона князь Ярослав нашел себе сильного союзника, который помогал ему в борьбе против политических притязаний Византии на вмешательство в дела как древнерусского государства, так и русской православной церкви. Перу Иллариона принадлежит «Слово о законе и благодати». В этом произведении Илларион дал своеобразное обоснование политики киевской княжеской власти, он рассматривает всемирную историю прежде всего как процесс постепенного распространения христианства на все народы мира, в том числе и на русский народ. Илларион отрицает притязание Византии на всемирное распространение христианства и отстаивает идею равенства между народами. Говоря о проникновении христианства на Русь и о крещении Киевской Руси, автор «Слова о законе и благодати» выступает против византийской версии о том, что Владимир пришел к мысли о крещении Руси под влиянием греков, он отстаивает самостоятельность князя Владимира как при выборе веры, так и при принятии решения о крещении.

Историки затрудняются точно определить, когда было написано «Слово о законе и благодати». Высказывается предположение, что это произведение было написано в период между 1037 и 1050 гг., возможно, что оно было своеобразным обоснованием военного похода русских на Византию в 1043 г.

Во всяком случае идеи, высказанные в «Слове о законе и благодати», во многом определили то, что выбор при назначении митрополита пал на Иллариона. Да и самим актом назначения русского митрополита, вопреки воле константинопольского патриарха, киевский князь как бы демонстрировал свою возросшую силу и нежелание считаться с притязаниями Византии.

В этой борьбе киевским князьям оказывали поддержку и монахи, которые вели летописи и составляли летописные своды. В исторической литературе в прошлом шел острый спор о так называемой «норманской теории», которая приводилась в первых летописных сводах. Сейчас многое стало на свое место, решен вопрос о роли варяжских элементов, о естественноисторическом процессе складывания государственности на Руси. Нам хотелось бы обратить внимание на антивизантийскую направленность норманской концепции летописцев. «Норманская теория» нисколько не противоречит ясно выраженным патриотическим тенденциям русских летописцев. Подчеркивание, что княжеская династия происходит из другой страны, в те времена было общепринятым приемом, который встречается не только в русских летописях. Считалось, что это укрепляло авторитет правителей. Кроме того, идея приглашения на Русь князей из варягов была направлена против концепций, которые развивали выходцы из Византии и всячески поддерживали в Константинополе. Византийские утверждения о том, что в появлении и укреплении государственности на Руси решающую роль сыграло принятие христианства из Византии, летописцы не признавали и противопоставляли им «норманскую теорию». Этой концепцией они отвергали притязание Византии на руководящую роль в Киевском княжестве и доказывали, что государственная власть на Русь пришла не с юга, а с севера, от варягов, задолго до принятия христианства.

Еще одна попытка посадить на митрополичий престол русского иерарха относится к 1147 г., когда князь Изяслав, внук Владимира Мономаха, «советова с епископы своими Русскими, яко, мятежа ради и многих волнений, не возможно ити в Констянтинъград к патриарху ставитися митрополиту на Русь» и «поставиша себе митрополита Киеву и всей Руси инока Клименьта, Смолянина». Однако через некоторое время противник Изяслава князь Юрий Долгорукий захватил Киев и лишил Климента полномочий высшего церковного иерарха. Изяслав дважды отбирал киевский престол у Юрия Долгорукого, и каждый раз на митрополичью кафедру возвращался Климент. До самой смерти Изяслава (1154 г.) Климент оставался митрополитом. После смерти своего врага Юрий Долгорукий поставил нового митрополита— грека Константина, который проклял покойного Изяслава. Когда же Юрий Долгорукий умер и киевским престолом завладел сын Изяслава, пришлось спасаться бегством митрополиту Константину. Сын Изяслава не смог вернуть на митрополичий престол Климента, был вынужден пойти на компромисс с константинопольским патриархом и принять вновь посланного греческого митрополита. Однако есть сведения о том, что князь заявил: если и впредь патриарх будет без его воли согласия ставить на Руси митрополита, то он присланного кандидата не примет.

И все же зависимость русской православной церкви от константинопольской во времена Киевской Руси была еще очень велика. Из 21 митрополита, занимавших киевскую кафедру до монгольского нашествия, только двое — Илларион и Климент — были русскими. Господствующим классам России предстояла еще долгая борьба, чтобы добиться окончательной самостоятельности русской православной церкви и превратить ее в свой собственный аппарат, служащий целям оправдания и освящения их власти.