Уильям Мак-Нил - В погоне за мощью

В одном отношении равновесие устрашения стало более устойчивым. Начавшееся в 1960-х развитие спутников-шпионов предоставило каждой из сторон доступ к надежной и достаточно полной информации о наземных ракетных установках соперника. Эта возможность явно благоприятствовала американцам, которым было значительно труднее, нежели русским, хранить свои секреты. Предположительно, достаточно спокойное восприятие спутниковой разведки явилось непреднамеренным побочным продуктом того факта, что запущенный русскими на орбиту первый спутник неминуемо пересекал государственные границы. Следовательно, Советский Союз не мог протестовать против аналогичного шага Соединенных Штатов. Заставил принять неизбежность свершившегося также тот факт, что ни одна из сторон не могла сбивать появлявшиеся в космическом пространстве над своей территорией спутники противника. Вскоре США разработали ИСЗ, несшие на борту фотокамеры высокого разрешения, передававшие на землю детальное изображение территории СССР. Русские протестовали – однако не слишком искренне. Спутниковая разведка немедленно разрешила множество неопределенностей в отношении советских ракет. В 1960-х, когда «шпионы в небесах» приступили к своей волшебной деятельности, американские власти открыли, что отрыв Советов в ракетной технологии был мифом. Обладавший необходимой технической базой для ракетостроения, СССР еще не мог вложиться в крайне затратное конвейерное массовое производство МБР для обстрела американских городов.

Каждая сторона располагала сотнями МБР на тщательно оборудованных стартовых площадках, однако спутниковая разведка обнаруживала каждую из них. В итоге обе стороны убедились в том, что если еще и было возможно идеально замаскировать завершенную пусковую площадку, то признаки ведущегося строительства скрыть было невозможно. Таким образом, в 1960-х каждая из разместивших МБР сторон следила за процессом постановки стремившимся поддержать паритет противником ракет на боевое дежурство. Одновременно каждая из сторон строила и ставила на боевое дежурство атомные подводные лодки ракетного базирования (ПЛАРБ), которые могли неделями безмолвно залегать под толщей воды, чтобы при необходимости с перископной глубины произвести пуск ракет с ядерными боеголовками(11*). Это наращивание выразилось в приведенном в Таблице 2 приблизительном балансе сил.

Совершенно очевидным образом, к началу 1970-х было достигнуто равенство – в том смысле, что каждая из сторон могла нанести противнику ущерб, делавший постройку дополнительного количества ракет бессмысленной тратой средств. Заключенный в 1972 г. на пятилетний срок ОСВ (Договор об ограничении стратегических вооружений) установил количественные ограничения – что вовсе не означало завершения гонки вооружений. Исследовательские лаборатории и конструкторские бюро попросту переключились на иные виды вооружений, не указанные в положениях ОСВ по той простой причине, что тогда их еще не существовало. В результате к концу десятилетия несколько новых систем вооружений уже были готовы покинуть лаборатории и перейти на уровень серийного производства. Однако вопросы, какой именно вид оружия должно было производить, и какую часть государственных ресурсов следовало направить на гонку вооружений, в 1981 г. все еще оставались предметом спора в Соединенных Штатах. Несомненно, подобные дебаты велись и в Советском Союзе, даже несмотря на то, что необходимое для утверждения

1970 1980

Стратегические бомбардировщики

США 512 348

СССР 156 156

Ракеты на ПЛАРБ

США 656 576

СССР 248 950

МСБР

США 1054 1052

СССР 1487 1398

Всего ядерных боезарядов

США 4000 9200

СССР 1800 6000

Источник: Stockholm International Peace Research Institute, Yearbook 1981, table 2:1, p. 21.

Конгрессом США ассигнований публичное обсуждение возможных вариантов в СССР не практиковалось.

Новые модели старых вооружений с усовершенствованными данными были способны в достаточной мере нарушить равновесие сил в мире. Более того, возможность того, что основанное на иных принципах новое устройство предоставит возможность для парализующего удара, также не позволяла сверхдержавам достичь заключения устойчивого и доверительного соглашения. Прорыв в области химического и бактериологического вооружения в любой момент мог вызвать новое возмущение в равновесии ядерного устрашения. Однако в 1980-х особенно многообещающими виделись различные виды действующих со скоростью света «лучей смерти». Ожидалось, что размещенное на орбитальных спутниках подобное оружие смогло бы перехватывать подлетающие ракеты-и даже, быть может, уничтожать их на стартовых позициях. Малейший намек на подобную возможность в корне изменил бы являвшееся с 1960-х определяющим равновесие взаимоустрашения.

Очевидным образом, гонка за обретением стратегического превосходства посредством предоставляемых любым новым прорывом в области разработки секретных вооружений возможностей, не имела перспектив в мире, где сверхдержавы испытывали взаимный страх. Эскалация расходов, вызванная непрерывным усложнением видов вооружений, могла бы послужить своеобразным тормозом. Однако рассчитывающие на получение новых контрактов в США или на выделение новых людских и материальных ресурсов в СССР заинтересованные стороны всегда могли поднять тревогу относительно действительных или предполагаемых НИОКР противника. Политическое руководство должно было поддерживать равновесие между требованиями экономии со стороны гражданских и неуемным аппетитом, постоянно выказываемым военными лабораториями и бюро НИОКР. Решение в пользу или против конкретных видов вооружений и конкретных разработок в Соединенных Штатах зачастую приводило к зеркальным шагам в Советском Союзе – хотя в основном все оставалось скрытым за завесой секретности, особенно в России. Столь явно выявившиеся в ходе англо-германской флотской гонки перед Первой мировой войной(12*) неопределенности в финансовой и моральной, а также технологической и конструкторской сферах преследовали политиков обеих держав. Единственной появившейся за прошедшие десятилетия разницей стало многократное возрастание цены ошибок.

Вероятно, зрелищные представления в космосе затмили тот факт, что гонка вооружений не ограничивалась одними Соединенными Штатами и Советским Союзом-как, впрочем, и то, что строительство ракет и изготовление ядерных боезарядов не являлось монополией двух сверхдержав. Таблица 3 подытоживает необычный рост военных расходов в десятилетия после Второй мировой войны. Приводимые цифры могут колебаться в самых широких пределах и быть попросту ошибочными ввиду скрытых статей бюджета и произвольных курсов валют при приведении затрат к единому долларовому показателю. Тем не менее насколько искаженными не были бы результаты относительно беспристрастных попыток шведских исследователей докопаться до правды, несомненным является тот факт, что кроме сверхдержав в гонке вооружений и военных расходов участвовали и другие страны. Более того, темпы роста военных расходов в странах Третьего мира в 1970-х превзошли показатели великих держав.

Гонка вооружений подтвердила всераспространяющееся воздействие на все континенты. Наивысшей (или же самой глубокой?) точки показатели достигли на Ближнем Востоке, где нефтяные доходы и нестабильные правящие режимы наложились на арабо-израильский и другие, вероятно, столь же непримиримые местные конфликты. Катастрофический характер развития событий на Ближнем Востоке после 1947 г. вряд ли подлежит сравнению, хотя конфликты в юго-восточной Азии были более кровопролитными, а размах расовых и племенных войн на африканском континенте сдерживался скорее бедностью и обусловленной ею нехваткой оружия достаточно массового истребления, нежели каким-либо из проявлений здравого смысла.

1950 1955 1960 1965 I 970 1975 1980

США 39,5 98,2 100,0 107,2 130,9 101,2 111,2

НАТО в общем 67,3 142,6 150,3 168,1 194,0 184,9 193,9

СССР 37,7 51,2 48,0 65,9 92,5 99,8 107,3

Варшавский договор 40,7 54,2 51,3 71,3 100,8 110,3 119,5

Неприсоединившиеся

страны: 25,7 29,6 34,6 57, 9 85,7 123,7 141,9

Всего в мире 133,7 226,4 236,2 297,3 380,5 4118,9 455,3

Источник: Stockholm International Peace Research Institute, Yearbook 1981, Appendix 6A, p. 156.

Две сверхдержавы были не в состоянии контролировать ситуацию. Уже в 1960-х, если не раньше, как в Вашингтоне, так и в Москве осознали, что даже внезапное ядерное нападение не спасет от ужасающего удара возмездия. Таким образом, их новейшее разрушительное оружие перестало быть практичным инструментом политики. Заметившие это остальные государства стали более свободными в своем противостоянии США и СССР, что подтвердилось выходом Франции из НАТО и нарастающими волнениями в странах Восточной Европы. Чем более гарантированными становились возможности взаимного уничтожения, тем больше две сверхдержавы напоминали пару Голиафов, скованных мощью своего вооружения. Их парадоксальная беспомощность объяснялась невозможностью как использовать ядерное оружие, так и обойтись без него. Подобное положение дел, когда невообразимая мощь обернулась своей противоположностью, не имело прецедентов в истории. Оно сложилось в мире, где распространение ядерного оружия оставалось как возможностью, так и действительностью, а количество ставших обладателями ядерного оружия или средств его доставки государств остается тайной. Лишь шесть государств провели испытания ядерных устройств,(13*) однако ряд других подозревается в обладании боезарядами из полученного на атомных электростанциях плутония(14*).