Разные - Журнал «ЗАГАДКИ ИСТОРИИ», 2012 №1

Единственной страстью Нерона было служение музам. Он мечтал стать профессиональным кифаредом, то есть певцом-исполнителем трагедий, аккомпанирующим себе на кифаре (популярном в то время струнном инструменте). Такое желание для свободного римского гражданина и императора считалось непристойным. А он… он учился играть на сцене, он учился петь, он честно выдерживал многочасовые упражнения для постановки голоса, тренировал тело. Нерон был актером, он таким родился! И худшее, что предопределила ему судьба — имея душу лицедея, исполнять должность императора. И он исполнял эту должность так хорошо, как мог и умел. Воевал, строил, судил, утверждал. Но хотел читать пьесы, писать стихи, беседовать с философами, петь, бражничать с другими актерами, странствовать с бродячими труппами.

Он ввел в Риме новый праздник искусств — неронии, где все желающие состязались в искусстве пения и стихосложения, риторике, атлетике, гонках колесниц. Он выступал перед избранной публикой на ювеналиях, сочиненные им эротические песенки распевали на римских улицах, он даже устроил себе лицедейские гастроли и завоевал восемнадцать тысяч лавровых венков… но кто бы посмел не присудить императору венка победителя?!

Хотя, конечно, Нерон не был добродетелен. Но вспомните, как формировался его характер: к власти он пришел в семнадцать лет (женился в шестнадцать). У него были не самые приятные родственники и родители: властная и беспринципная мать толкала юного Нерона к власти, она же организовала убийство его сводного брата Британика. Женой Клавдия до Агриппины была Мессалина, имя которой стало олицетворением разврата. Нравы высшего римского общества были аморальны — кровосмесительные связи, убийства, присвоение чужого имущества. Нерон стал императором по принуждению матери и от ее опеки избавился единственно возможным способом — приказал убить. Обставил убийство красиво: велел соорудить роскошный корабль, подстроил несчастный случай… и просчитался. Агриппина не утонула! Убивать пришлось традиционно, без выдумки, без спецэффектов. В дальнейшем, если требовалось лишить жизни, он просто отдавал приказы.

Нерон не напрасно боялся заговорщиков. К концу его правления заговоры стали явлением совершенно обычным. Начались они с окраин и постепенно подползали к Риму. Казни ничего не давали. Тут же возникали новые заговоры с новыми действующими лицами. Пожар Рима и гонения на христиан тут же всколыхнули неспокойную Иудею, в 66 году начались так называемые иудейские войны. Верные Нерону легионы были отправлены на тогдашний Ближний Восток в Иудею, Сирию, Северную Африку.

Летом 68 года друзей у Нерона почти не осталось. Восставшие легионы из Галлии шли на Рим. Смерть приближалась к императору. Он понимал, что обречен. Сенат постановил схватить его и публично засечь до смерти. Нерон предпочел умереть от собственной руки. Он переоделся в ветхое платье и с парой верных товарищей бежал из города. Когда появились убийцы, Нерон всадил себе в горло приготовленный кинжал. Последними его словами были: «Какой великий артист погибает!»

Христианские историки не простили Нерону ни самоубийства (страшный ведь грех!), ни театральности в его действиях, ни сказанных на пороге смерти слов.

Но… он жил и умер так, как умел — мир был для Нерона огромной сценой с прекрасно отлаженным поворотным механизмом. Единственным зрителем, для которого игрался заключительный акт трагедии «Нерон», был сам умирающий император.

А рукоплескать или освистывать — все это лежит на совести потомков.

11 ноября 1480 года хан Ахмат, месяц простоявший на реке Угре, развернул войска и ушел в степи. Считается, что это день свержения монголо-татарского ига. Но никто из современников никакого свержения ига не заметил.

И никто эти события так не трактовал. И только в XIX веке Карамзин напишет: «Здесь конец нашему рабству»…

К середине XV века некогда грозная, наводившая ужас на соседей Золотая Орда распалась на несколько частей. В 1443 году образовалось самостоятельное Крымское ханство. Кроме того, существовали Казанское ханство на Волге, Сибирское ханство в бассейне Иртыша и Тобола, Ногайская Орда в прикаспийских степях.

Правопреемником Золотой Орды считалась Большая Орда, расположенная в степях между Волгой и Доном. В 1465 году хан Большой Орды Махмуд потерпел поражение от крымского хана Хаджи-Гирея. По доброй татарской традиции, его тут же свергли. В данном случае — родной брат Ахмат. Махмуд бежал и основал очередное независимое ханство — Астраханское.

Ахмат был последним ханом, который пытался восстановить былое величие Золотой Орды. Но он как-то не ладил со всеми соседями сразу.

Ногайцы боялись за свою независимость и с опаской смотрели на его планы создания единой и неделимой Золотой Орды. А ногайцы дружили с Казанским ханством. С Крымом Ахмат воевал. Причем довольно успешно. Но ему не повезло. В Крыму объявились турки. Их империя была на подъеме, и крымский хан Менгли-Гирей стал вассалом турецкого султана.

Русь в это время укреплялась, хотя великий князь Московский считался вассалом хана Большой Орды. Он получал от него ярлык на княжение и платил дань — «выход». Правда, к этому времени московские князья слегка обнаглели и лично за ярлыком к хану не ездили.

А в 1471 году обнаглели — причем окончательно — вятчане. Они пошли и разграбили столицу Большой Орды — Сарай. Ахмат, конечно, пришел в ярость и на следующий год пошел грабить Москву. Но получил отпор под городком с названием Алексин и удалился восвояси.

Иван III резонно подумал, что не так страшен хан, как его малюют. И, наверное, не стоит платить ему дань. Потому что ханов развелось слишком много. В общем, с 1472 года Иван III прекратил платить дань. И Ахмат несколько лет терпел. При этом совершенно спокойно торговал с Русью и ничего, как говорится, не предъявлял.

А Иван тем временем заключил оборонительный союз против Ахмата с Менгли-Гиреем. Заодно они заключили и наступательный союз против польско-литовского короля Казимира. Если Крым или Москва нападут на Казимира, второй союзник тоже нападет.

Менгли-Гирею союз был нужен как воздух, потому что он враждовал с Ахматом и боялся его. Союз можно было заключить либо с Иваном III, либо с Казимиром. С обоими нельзя, потому что они, в свою очередь, тоже враждовали.

Самое интересное, что, заключая союз, Иван III хотел направить его только против Казимира. С Ахматом он ссориться не желал. Это уже Менгли-Гирей уломал его включить Ахмата в число «общих врагов».

А теперь вдумаемся. Иван III не платит дань и при этом не считает хана Большой Орды врагом. То есть он даже не предполагает, что Ахмат может обидеться на неуплату и напасть. При этом Иван, поддавшись на уговоры Менгли-Гирея, все-таки заключает против Ахмата оборонительный союз. Ясно, что вассал не может заключать союз против своего сюзерена. Получается, Иван III уже не считает свое княжество зависимым от Орды.

В 1476 году Ахмат требует Ивана III к себе. Тот не реагирует. И Ахмат не реагирует. Он борется с Крымом, а на Москву ему наплевать. Он вроде бы уже смирился, что никакого «выхода» от Руси больше не увидит.

И, возможно, вопрос с данью так и забылся бы сам собой, но к 1480 году для Ахмата сложилась очень уж благоприятная обстановка. В борьбе с Москвой ему обещает помощь Казимир. Ливонский орден начинает поход на Псков. А кроме того, родные братья Ивана III Борис и Андрей Большой поднимают мятеж.

И Ахмат, собрав войско, идет на Москву. Иван III, что называется, изрядно струхнул. У него нашлись советчики, которые говорили: спасайся, княже, подобру-поздорову. В этом, мол, ничего унизительного. Ведь и Дмитрий Донской сбежал в Кострому, когда Тохтамыш сжег Москву в 1482 году.

И великий князь посылает хану «дары». Более того, соглашается, что Московское княжество — «царевый улус». Царевый — значит ханский.

Тут бы Ахмату и согласиться. Но он был гордый. Он требует, чтобы Иван III явился к нему с дарами лично. Иван, естественно, не является: из таких гостей можно и живым не вернуться! К этому времени его склонила на свою сторону воинственная группировка сторонников борьбы с Ордой. В нее входили некоторые церковники, старший сын Иван Иванович Молодой и воевода Даниил Холмский. Да и жена — племянница византийского императора Софья Палеолог — постоянно пилила: я, дескать, выходила замуж не за «татарского раба».