Коллектив авторов - История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III

Однако вместо реформ Ульбрихт провозгласил, к ужасу Москвы, в ГДР «диктатуру пролетариата». Кремлевское руководство тайно вызвало Ульбрихта и Гротеволя в Москву и дало им указания отказаться от левацкой политики и перейти к «ленинскому НЭПу». Это означало – прекратить массовые аресты, отменить «коллективизацию» бауэров, вернуть собственность, отнятую у церкви и мелких предпринимателей, отказаться от сверхэксплуатации рабочих в промышленности, снизить нормы выработки, разрешить негосударственную торговлю, закрыть «фильтрационные лагеря» для немцев, вернувшихся из Западной Германии, и т.  п.

Приказ Москвы деморализовал коммунистический режим ГДР. Хотя Совет министров ГДР под председательством Гротеволя формально одобрил «Новый курс» Политбюро, но статья, напечатанная 16 июня в органе профсоюзов – «Трибюн», – вызвала возмущение рабочих. В ней предостерегали от «разногласий» в вопросе норм и подчеркивалось, что «постановления, касающиеся повышения норм, в целом абсолютно правильны».

Ознакомившись с этой статьей, 80 строительных рабочих из Блока 40 на аллее Сталина в Восточном Берлине в полдень 16 июня 1953 г. прекратили работу и решили организовать демонстративное шествие к «Министерскому Центру». За короткое время более 10 000 человек присоединились к двигавшейся в полном порядке колонне демонстрантов. Люди требовали снижения норм выработки и цен в государственных магазинах, повышение которых лично объявили Ульбрихт и Гротеволь. Не добившись положительного ответа, демонстранты двинулись к центру города. По дороге они обращались к прохожим, крича им: «Присоединяйтесь к нам! Не будьте трусами! С нас хватит! Завтра будет общая забастовка!» К жителям Восточного Берлина присоединились люди из Западного Берлина. Демонстранты требовали восстановления гражданских свобод, отставки Ульбрихта и Гротеволя. Лидеры ГДР, объятые страхом, укрылись в берлинском районе Карлсхорст, где находилась штаб-квартира Группы советских войск в Германии.

Кроме того, делегация восточноберлинских рабочих обратилась к главному редактору американской радиостанции РИАС в Западном Берлине Эгону Бару с настоятельной просьбой проинформировать население ГДР о намечаемой общей забастовке. Бар наотрез отказался. Западные державы, в ситуации наметившейся после смерти Сталина «разрядки», боялись даже тени вмешательства в восстание.

Ранним утром 17 июня началось новое шествие демонстрантов, которое привело к первым столкновениям с Народной полицией. Демонстрации превратились в восстание по всей территории ГДР. 200 тысяч рабочих бастовали. Демонстранты на улицах говорили о том, что «коммунисты разделили Германию и превратили народ в рабов». Скандировали: «Долой партию! Долой Ульбрихта!» Восставшие штурмовали здания судов и тюрем, освобождали политических заключенных, жгли партийные помещения. Рабочие требовали не только повышения зарплаты и снижения норм выработки, но и свободы слова, свободных выборов по всей Германии, отмены внутринемецкой границы, вывода оккупационных войск, упразднения военизированной полиции, освобождения политзаключенных и военнопленных. Коммунистический режим рухнул. Советские военные по указанию из Москвы объявили военное положение. Около часа дня на улицы Восточного Берлина и других городов ГДР вышли первые советские танки. Советским войскам был отдан приказ огнем рассеять толпу. В Берлине, Магдебурге, Лейпциге и других городах сотни людей были убиты и ранены. 19–20 июня восстание прекратилось, забастовки пошли на спад. «Фашистская провокация не удалась» – таков был титульный заголовок коммунистической газеты «Нойес Дойчланд» от 18 июня, вышедшей всего лишь на одной странице.

Несмотря на неустойчивость своего положения на Западе, Русское Зарубежье не оставалось безучастным к таким событиям. Еще в 1951 г. в Берлине был основан русскими и немецкими антикоммунистами Свободный Союз русско-немецкой дружбы. Целью Союза было сближение и дружба немецкого и русского народов в борьбе против общего врага – коммунизма. Членами Союза, как с немецкой, так и с русской стороны, были люди, принадлежавшие к самым различным социальным слоям и профессиям.

В дни июньского восстания, когда на его подавление были двинуты танки, Союз обратился к советским солдатам и офицерам по радио и в листовках, призывая не стрелять в немецких трудящихся, а помогать им в борьбе с коммунистической тиранией. И этот призыв был услышан, он нашел отклик в сердцах русских людей, одетых в советскую форму. Немецкие демонстранты видели, что не все советские солдаты повинуются своим командирам и открывают огонь на поражение. Многие стреляли в воздух, другие отказывались применять оружие. Но они не знали в дни восстания, чего стоило солдатам это непослушание.

Через своих доверенных лиц Народно-Трудовой Союз выяснил, что в воскресенье 28 июня, рано утром, в летнем военном городке 73-го стрелкового полка, расположенного в районе местечка Бидеритц, были расстреляны 18 военнослужащих из сводной команды автоматчиков дивизии, в которую входил этот стрелковый полк. Расстрел производился в лесу на поляне, перед строем всей сводной команды автоматчиков, приведенной к месту расстрела безоружной. Расстреливали партиями по три человека, у края вырытой братской могилы. Производила расстрел специальная команда особой части. Установить, кем был подписан приказ о расстреле, и точное название особой части пока не удалось. В числе восемнадцати были расстреляны ефрейтор Александр Щербина, младший сержант Николай Тюляков и рядовой Василий Дятковский. Фамилии других расстрелянных установить не удалось. 23 советских военнослужащих были расстреляны особистами в Берлине. Имена этих советских солдат, отказавшихся открыть огонь по мирной демонстрации, пока неизвестны.

17 июня было провозглашено в Западной Германии днем памяти. В этот день вспоминали погибших, чтили их память, произносили речи, возлагали венки. В Западном Берлине на Потсдамском шоссе немцы установили памятный камень и тем русским воинам, которые отказались стрелять в немецких рабочих и заплатили за этот свой нравственный выбор жизнью…

Через два месяца после восстания Российский Комитет помощи русским беженцам в Берлине и берлинская редакция «Посева» организовали открытое собрание на тему «Революционная борьба против коммунизма». На собрании, под огромным полотнищем национального русского трехцветного флага, выступили председатель Российского Комитета помощи русским беженцам (в западном секторе Германии) Александр Трушнович; ушедший на Запад в апреле 1953 г. майор Советской армии Леонид Ронжин; главный редактор еженедельника «Посев» Евгений Романов и руководитель Института изучения СССР при НТС Роман Редлих. Собрание происходило в помещении Дома студентов Берлинского университета. В основном зале и в боковых крыльях здания, оборудованных громкоговорителями, присутствовало более полутора тысяч человек. В их числе было немало жителей Восточного Берлина и советской зоны оккупации.

Открывая собрание, Трушнович подчеркнул, что обещаниям коммунистов верить нельзя. Если в духовных основах какого-либо движения или партии заложены отрицательные ценности, воля к мировому господству, если человек служит только средством для достижения цели, если господствуют чувства ненависти и властолюбия, то никакого изменения основных принципов ожидать невозможно. Его слова о том, что народы должны сами решать свою судьбу в борьбе против коммунистического рабства, вызвали дружные аплодисменты присутствующих. На собрании присутствовало большое число представителей берлинской и западногерманской прессы.

Большие или меньшие собрания русских эмигрантов прошли также в Париже, Лондоне и Нью-Йорке. 15 июля в Мюнхене состоялся большой митинг, организованный Координационным Центром Антибольшевистской Борьбы (КЦАБ). Митинг, проходивший под председательством Г. И. Антонова (СБОНР), был открыт вступительным словом Александра Керенского (РНД). В. Д. Поремский (НТС) прочел большой доклад о последних событиях в СССР. Небывалая для русского Мюнхена аудитория в 600–700 человек проявила горячую симпатию и сочувствие к выступлениям ораторов.

Народное восстание в Восточной Германии, по словам советского дипломата Александрова-Агентова, «явилось настоящим шоком для руководства в Москве, ибо показало, сколь непрочной может оказаться социальная основа режимов в странах народной демократии». Официальная комиссия в составе В. Соколовского, В. Семенова и П. Юдина, назначенная для расследования событий, расценила восстание как заговор «фашистских и других организаций», руководимых американской разведкой. Вместе с тем, комиссия рекомендовала продолжать «новый курс» и устранить от власти Ульбрихта.

Но обстановка в Кремле после ареста Берии изменилась. В июле 1953 г. на пленуме ЦК КПСС Хрущёв обвинил Берию в намерении «отдать 18 миллионов немцев» под власть США и заявил, что это означало бы, что народные жертвы и победа над Германией встанут под вопрос. Молотов заявил, что «трезвомыслящий марксист» не может «верить в буржуазную, мирную Германию». «Новый курс» стал казаться слишком радикальным отходом от «социализма». Было решено руководство ГДР не менять, а, напротив, укрепить власть Ульбрихта подачками. В Москве прошли правительственные переговоры между СССР и ГДР. С января 1954 г. СССР прекратил взимание репараций, передал ГДР 33 крупных предприятия, и сократил платежи ГДР на содержание оккупационных советских войск на ее территории.