Виктор Файтельберг-Бланк - Бандитская Одесса 9. Бандиты эпохи «демократии»

Для того чтобы собрать деньги на квартиру, Валерию и Валентине пришлось продать комнату в коммуналке и влезть в долги. Слишком долго они мыкались по чужим углам и жили в нечеловеческих условиях, поэтому своей пятилетней дочери такой судьбы не желали — хотели, чтобы у ребенка был тыл.

В феврале 2000 года они пошли в ЖЭК прописываться и с ужасом узнали, что, оказывается… не имеют на приобретенную квартиру никакого права. Для работников ЖЭКа сей факт также стал откровением, ведь Ирина в ней не прописывалась, а значит, при продаже не требовалась и ее выписка, Сергей тоже не прописывался, так как и не думал там жить, вот ЖЭКовцы и не дули в ус.

Жизнь супругов вмиг полетела под откос, ведь без прописки нельзя было не только устроиться на работу, но и отдать ребенка в школу. Съезжать им было некуда и не к кому, поскольку одни они в Одессе, без родственников. А тут еще и «делегация» к ним в гости нагрянула: незнакомые женщина и мужчина, представившийся адвокатом, стали «намекать» — выселяться, дескать, пора. После чего у 5-летней девочки случился нервный срыв (ребенок до сих пор находится на учете у невропатолога).

Тогда Валерий и Валентина еще не знали, что в суде Центрального района вовсю рассматривается исковое заявление… кого бы вы думали? Той самой заботливой мамы Илоны, приложившей все силы, чтобы обойти опекунский Совет и собственноручно оставить свою дочь без наследства.

В это же время отправленного в детдом сынишку Ирины разыскал родной отец, забрал его домой и также подал прошение вернуть мальчику причитающиеся ему «квадратные метры» или хотя бы 9, 5 тысяч долларов…

Но Илона не растерялась: пользуясь исчезновением Садчиковой, заявила, что та выплатила ей отнюдь не всю сумму, а… всего 950 долларов и потребовала через суд вернуть квартиру.

Свидетельствует соседка Илоны Ирина П.: «Зная, что я имею опыт риэлторской работы, примерно осенью 1999 года Илона обратилась ко мне с просьбой об оказании помощи в возврате квартиры по улице Толстого, которую она продала в 1996 году. Продала она ее какой-то женщине с ребенком, полностью получив деньги за квартиру, о чем мы с мужем не раз от нее слышали. Илона сказала, что эта женщина исчезла, а ребенок сдан в детский дом. Она интересовалась, каким интересовалась, каким образом можно получить назад квартиру без возврата денег? А так как при продаже она обошла опекунский Совет, то решила этим воспользоваться. Я отказалась участвовать в этой авантюре. Но, насколько мне известно, у нее все получилось…»

К сожалению, читатель, у нее, действительно, получилось. И даже в историю о 950 долларах судья поверил, а в решении написал: «ответчица Садчикова, не проживающая по последнему известному адресу, иск не оспорила». Но как может явиться в суд пропавшая без вести?..

…Итак, в июне 2000 года суд постановил признать все сделки недействительными, то есть вернуть «чертово колесо» купли-продажи на круги своя: люди возвращают друг другу деньги (Сергей — супругам Т., Виктория — Сергею, Илона К. — пропавшей Ирине) и расходятся с миром. Вот только расходиться не всем было куда.

В агентстве, через которое Валерий и Валентина Т. приобретали «нехорошую» квартиру, их убедили подписать договор, в котором ее стоимость была многократно занижена. Экономили на налогах — это и ежу понятно, и даже еж, наверное, поставил бы под сомнение тот факт, что квартира, да еще в центре, да еще с верандой, стоит столько же, сколько комплект табуреток. Однако судью такие «мелочи» ничуть не насторожили: вот, сколько в договоре указано, столько и получите, и квартира благополучно перешла к Илоне К.

Гуманность и справедливость в одном флаконе: Илона почти безвозмездно получает ею же проданную квартиру, а семья Т. с пятилетней девочкой оказывается на улице, другими словами, попадает в ситуацию с точностью до наоборот, ведь за комплект табуреток не то что коммунальный угол — собачью конуру уже не купишь.

Т. обращаются в апелляционную инстанцию, но она оставляет решение своих коллег из Центрального (ныне Приморского) суда без изменений.

И самое мерзопакостное, что по закону-то все правильно — надо, мол, смотреть, что подписываете!

Документы, договоры, лжесвидетельства — все это правда юридическая, но ведь есть еще и человеческая правда, а она заключалась в том, что Валерия и Валентину нагло «кинули», подставили. Поэтому (ведь в первую очередь решение суда нарушало права их ребенка) Т. обратились в городскую службу по делам несовершеннолетних: помогите хоть чем-то! И вот вам парадокс: материалы, собранные этой тихой, мирной, не располагающей возможностями судов службой, повергли ее сотрудников в шок — как можно было не обратить внимания на очевидные факты? Более того, расследованием службы заинтересовались в прокуратуре Приморского района. И показания свидетелей, которые я приведу ниже, собраны именно этими организациями, а вовсе не судом (как должно было быть изначально).

Итак, правдивы ли уверения госпожи Илоны о том, что пропавшая Ирина Садчикова передала ей не 9,5 тысяч у. е., как указывается в договоре купли-продажи, а всего 950 долларов? Ведь если нет, значит и повод для обращения в суд был ложным, значит и семье Т. можно еще помочь.

Из показаний отца пропавшей Ирины: «…Летом 1996-го года дочь сказала, что нашла для себя и ребенка подходящую квартиру, хозяйка которой — некая Илона К., хочет за нее 9, 5 тысяч долларов… Договор купли продажи мы оформляли на бирже «Центр». Всю сумму — 9, 5 тысяч долларов я лично передавал К. После передачи денег моя дочь и К. подписали договор купли-продажи».

Это подтвердил и директор биржи «Центр», категорически заявивший, что имеет все основания считать, что Илоне была полностью выплачена указанная в договоре сумма. А еще он пояснил следующее: если бы К. не были выплачены деньги, то это обязательно зафиксировалось бы в специальном пункте договора, в котором указываются дополнительные условия купли-продажи, однако, чего нет, того нет.

Свидетельствует соседка Ирины: «…Однажды из любопытства я поинтересовалась у Иры стоимостью квартиры, и она сказала, что купила ее за 9,5 тысяч долларов. Ира никогда не говорила мне, что у нее есть долги и за все те годы, которые она прожила по соседству, К. ни разу не приходила к ней с требованием вернуть какие-то деньги. Кстати, раньше Илона ни дня не проживала в этой квартире».

Из объяснения риэтлора — той самой женщины, к которой Илона обращалась с просьбой помочь ей обойти закон и вернуть квартиру, но та отказалась: «Илона сказала, что получила причитающиеся за квартиру деньги полностью. Она неоднократно упоминала это при мне и моем муже. Я и мой муж готовы подтвердить свои показания в судебном заседании».

«Готовы подтвердить в судебном заседании» — именно такими словами заканчиваются показания всех опрошенных, которые они собственноручно подписали. Возникает вопрос: «Почему свидетели не сделали этого раньше?», и вариантов ответа здесь два. Первый: «Потому что в суд меня никто не вызвал». И второй: «Потому что меня об этом не спрашивали». Муж и жена снова подали апелляцию. И снова безрезультатно. Потому что апелляционный суд оставил в силе и это решение. Равно как и Верховный.

Так что же случилось с судьями, столкнувшимися с целой цепочкой явных правонарушений?

Начнем с малого. Почему Илона не была привлечена к ответственности за то, что продала квартиру дочери без разрешения опекунского совета? Почему суд не заинтересовала фирма, принуждающая своих клиентов уменьшать стоимость недвижимости, экономя на налогах и обкрадывая тем самым государство? Почему, в то время как из договора, подписанного Ириной, следует, что она выплатила 9,5 тысячи долларов, суд верит в сказки о копейках, а липовую сумму в договоре Т. принимает за истину в последней инстанции? Почему суд не придает значения тому, что на квитанции об оплате коммунальных услуг, которую предоставила Илона, отсутствует печать, а на такой же квитанции, но от Т., эта печать есть? Почему суд не принимает во внимание малолетнего сына Ирины, оставшегося без жилья? Почему суд игнорирует указание Центральной райадминистрации и близко не подходить к квартире? Почему суд не наказывает нарушившую это указание парочку аферистов-сожителей? Почему суд не видит связи между исчезновением Ирины и доверенностью на имущество, подписанной ею за месяц до исчезновения, ограничиваясь кощунственной фразой «ответчица иск не оспорила» (какие-то «Мертвые души» уже получаются)? И, наконец, почему суд выселяет на улицу добросовестных покупателей с ребенком?..

Да это и не все.

Когда мы увидели дочку Валерия и Валентины первый раз, ей было 5 лет, и она не Бабая тогда боялась, не стоматолога и не злую собаку — девочка боялась судьи. Нет, не конкретного — скорее собирательный образ, потому что с тех самых пор, как она начала осознавать себя, угроза ее маленькому мирку исходила именно оттуда — из зала суда. Она видела, что мама возвращается со слушаний в слезах, а папа пребывает в вечном поиске какого-то адвоката, но денег у семьи мало и на эту непонятную штуку не хватает. Теперь ей 10 лет. Теперь она все понимает, отчего боится еще больше.