Владимир Обручев - В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г.

Все время дует восточный и южный ветер. Льды окружили нас тесным барьером. Они не только сплошной массой лежат в заливе, но залезают даже и в маленькую бухточку, где спря таны у нас лодки, и давят на них. Приходится поднять лодки в русло ручья.

В море где-то буря: среди льдов тихо, но мерное дыхание всей массы отражается на берегу, зеленая каша мелкобитого льда ударяет в утесы и вздыбливается прибоем. Льдины бьются друг о друга, и то здесь, то там взлетают фонтаны воды. Мы не решаемся пробиваться в легкой лодке сквозь льды и продолжаем работу на берегу.

Теперь надо пройти на север возможно дальше, до следующего большого ледника. Идем по долине ручья, текущего мимо гор Церасского и Цингера к горе Жуковского. Кругом тишина, только слышно неумолчное журчанье ручьев из-под снега. Один раз мы встретили куропатку, а больше не попадалось ни одного живого существа.

Небо прозрачно — туман был редок в эти дни. Итти по долине жарко, но как только выходишь на вершину, холодный ветер пронизывает под кожаной курткой.

Склоны покрыты щебнем с пучками цветов: эдельвейс, желтые короткие маки, незабудки, какие-то белые цветы. По чти везде на ровной поверхности — каменные многоугольники. Это геометрически правильные шестиугольники в один-два метра в поперечнике, середина которых занята сырой и вязкой почвой, а по краям — стоящие, ребром камни. Целые площади покрыты этим правильным узором. Было предложено много объяснений происхождения этих фигур; главное значение при их образовании имеет чередование замерзания и оттаивания, которое приводит к выталкиванию камней вверх и к сосредо точиванью мелкозема в центре многоугольников, а камней по их краям.

На склоне такой многоугольник вытягивается и, наконец, превращается в параллельные полосы камней и почвы. Эти узоры чрезвычайно характерны для полярных пейзажей; вы их увидите и на Новой Земле, и в северной Сибири, и даже на высоких горах умеренного пояса.

По этой долине и по следующей, выводящей нас опять к морю, на высоте до 100 метров мы находим несколько древних морских террас. Шпицберген сравнительно недавно, в начале четвертичного времени, покрывался значительно большими массами льда и был погружен на 120—140 метров в море. По мере того как лед таял, остров поднимался. В на стоящее время поднятие приостановилось, и снова образуется терраса. Земли короля Карла и Франца Иосифа испытали поднятие более чем на 300 метров.

Дойдя до моря, мы двигаемся на север по гальке побережья, обходя льдины. Высоко над нами нависли утесы горы Жуковского; на них видны белые пятна и слышен непрерыв ный галдеж: это птичий базар; десятки тысяч гагарок сидят на склоне утеса и судачат. Впереди ледник Томсона выходит зеленой стеной в море.

В конце пути нас ждала неожиданная находка: на берегу маленький столб, сделанный из плавника (принесенного водой леса), с вырезанной на нем надписью: "В. А. Русанов, 1912". Находка вдвойне драгоценная: теперь мы знаем, где Русанов сделал заявку на уголь, и, кроме того, держим в руках на стоящую реликвию полярных путешествий.

В. А. Русанов — первый геолог-исследователь Новой Земли, который в течение четырех лет (1907—1910 гг.) подробно изучал ее геологическое строение, рельеф и ледники. В 1912 го ду, по поручению русского правительства, Русанов осматривал месторождения каменного угля на западном побережье

Шпиц бергена. Отсюда он совершил пересечение к Стур-фьорду и, изучив берег вблизи Китовой бухты, сделал здесь заявку на прибрежную площадь, считая ее угленосной. Возвратившись на западное побережье, Русанов отправился в плавание, цель которого до этого момента тщательно скрывал от всех, — он хотел на своем маленьком пятидесятитонном моторно-парусном судне "Геркулес" пройти северо-восточным проходом вокруг Азии. Только из записки, которую путешественник оставил 26 сентября 1912 года в Поморской губе Новой Земли, стало известно о его смелом замысле.

В этой записке Русанов указывал, что в случае гибели судна он выйдет на один из полярных островов сибирского по бережья. 1912 год был крайне неблагоприятен для плавания в нашем секторе Арктики. В этом году корабль "Святая Анна", на котором экспедиция под начальством Брусилова изучала Карское море, был затерт льдами и унесен на север, а Седов не мог достигнуть Земли Франца Иосифа и был принужден зазимовать на Новой Земле.

Поиски этих трех экспедиций, которые велись несколькими судами в 1913 году, не обнаружили следов "Геркулеса", и дол гое время записка Русанова была единственной реликвией его последнего плавания, — теперь к ней мы присоединили заявоч ный столб.

Лишь в 1934 году выяснилась судьба экспедиции Русанова: в шхерах Минина, у северного побережья Таймыра, на острове, названном впоследствии островом Попова—Чукчина, были найдены остатки пешей партии этой экспедиции — документы матросов Чукчина и Попова, визитные карточки зоолога экспе диции 3. Ф. Сватоша, автографы Русанова и ряд предметов снаряжения. Очевидно, "Геркулес" был раздавлен льдами у берегов Таймыра и сотрудники экспедиций, передвигаясь одной или несколькими партиями вдоль побережья на запад, к Енисею, все погибли от истощения и холода.

Каменного угля, несмотря на заявочный столб, мы не находим: тут те же юрские и меловые отложения. Столб Русанова мы решаем взять для музея Морского научного пловучего института.

Обратный путь, хотя и полные возбуждения от интересной находки, мы делаем медленно: пропитанный водой столб тя жел и неудобен, рюкзаки с коллекцией камней тоже оттягивают плечи. Шаг за шагом одолевая снежные поля, доползаем до базы. У всех одно желание — скорее съесть суп из мясных консервов и заползти в темную палатку, чтобы отделить от непрерывного полярного дня свою условную ночь!

Ледяной прибой стих, и на следующий день мы делаем попытку выйти в море. Рабочая шлюпка с маленьким подвесным мотором будет надежнее, чем большой катер "Эвелина". Ран ним утром (впрочем, может быть и поздним вечером, — время различается с трудом) мы выезжаем.

После долгой возни удается справиться с мотором, и лодка поспешно бежит меж льдин. Интересно итти по узкому про ходу, вдруг замыкающемуся круглым расширением, в котором надо искать отверстия или огибать холодную стену айсберга. С него каплет вода, сыплются кусочки снега и камня. Айсберг полосатый, и по этим полосам можно определить, стоит ли айсберг в первоначальном положении или наклонился.

Одни айсберги сохранили еще прямоугольные срезы, другие превратились в закругленные горбы, в точеные башни. Есть и совсем изъеденные, которые не раз перевертывались и выставили на воздух свою подводную часть, растворенную водой. Многие сидят на мели: ведь у льдины под водой масса в семь с половиной раз больше, чем наверху, и если айсберг поднимается на 10—15 метров, то в воде он должен сидеть не менее чем на 75—110 метров. Против нашей базы на мели сидит айсберг в полкилометра шириной и длиной. Представ ляете себе, какая это масса льда!

Прилив и отлив "проедает" в айсбергах пещеры, и в них стоит сумрак — индигово-синий, бериллово-зеленый.

Направо зеленая стена Большого Уэльского ледника длиной 12 километров; она в трещинах, и время от времени от нее отскакивают куски — ледник "телится", как говорят гео графы.

Но не только там идет ледяная жизнь: вот рядом с нами от волны нашей лодки из-под одной льдины выскочила другая, встала стоймя и упала нам вслед. Вот еще одну мы ударили неудачно — и равновесие нарушено, льдина встает на дыбы и торопится опрокинуться на нас.

Медведей нет нигде — по-видимому, они не бегают здесь, "как собаки в Москве" (так писали некоторые полярные кор респонденты). Но тюлени нас не оставляют: то тут, то там из воды показывается круглая голова, тюлень "выстает" (как говорят поморы) по плечи и следит, поводя усами. Потом ны ряет, плывет за нами и снова "выстает".

За Уэльским ледником цель первой нашей поездки — гора Костинского. Это передовая гора узкого гребня, вытянутого между двух ледников. Подъем на нее мы заканчиваем в пол ночь. Надо итти по узкому черному гребню вдоль края ледникового кара. Кар — это круглое расширение на склоне горы, окруженное со всех сторон утесами. Сползая с утесов, снег выпахивает дно кара и выстругивает на его стенках борозды в виде ребер.

Ледник, начинающийся в этом каре, впадает в Большой Уэльский, но не имеет имени; мы назвали его ледником "Персея".

На вершине холодно — ветер; туман покрывает вершины и ползет с запада, стекая в долины. Мы стоим на сходящихся между карами гребнях; к северу сползает ледник "Персея", к югу — другой, Емельянова. Только черное и белое, и еще туман, ветер, мелкий снег; на востоке видно море с мелкой белой сыпью льдин.