Владимир Обручев - В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г.

У лодки нас ждет чай и горячий суп из консервов, сваренный на костре из плавника; хотя на Шпицбергене плавника очень мало, один-два ствола на сотни метров побережья, но все же можно набрать дров для костра.

Узнав, что передвижение во льдах даже безопаснее, чем по свободному ото льдов морю, так как во льдах не бывает вол нения, мы стараемся исследовать побережье возможно дальше. Одна из следующих поездок — к заявке Русанова, на этот раз с партией рабочих и новым заявочным столбом. Разведка и здесь не дает угля, и добыча, привезенная отсюда, попала не в геологический музей, а в зоологический сад. Поднявшись к горе Жуковского, мы увидали под утесом двух песцов в коричневых летних шубках, которые лаяли на нас, как собаки. При нашем приближении песцы убежали, оставив в норе в скале своего ребенка — маленького злого щенка. С трудом матросы извлекли его из норы — щенок кусался и злобно огрызался. В борьбе ему повредили коготь на одной из лапок. Его с торжеством везут к базе. Матросы делают ему клетку из ящика и кормят доотвала. Но нрав щенка остается такой же злобный. Я видел его потом зимой в Московском зоопарке среди десятка собратьев.

Более далекую поездку вдоль побережья на юг не удалось совершить: 8 августа пришел "Персей" и вызвал нас гудками с полдороги от горы Шенрока, окаймляющей с юга ледник Емельянова. Взяв нашу береговую партию на борт, "Персей" двинулся на север вдоль побережья и, пробиваясь сквозь льды, прошел до бухты Агард-бей. Незабываемое зрелище: панорама черных утесов, чередующихся с ледниками, полощущими свои широкие языки в море; маленькие ледники ютятся на крутых обрывах и падают с них в виде изломанных ледо падов!

После короткой высадки в бухте Агард-бей, где мы под нимались на одну из вершин и изучали ее геологическое строение, "Персей" посетил угольные копи общества "Грумант" в Айс-фьорде, на западном побережье Шпицбергена. Горы западного берега нам не удалось видеть — оплошной туман закрывал и море и остров.

В Карских Воротах

В 1927 году я снова отправился на "Персее" с экспедицией Морского научного пловучего института — на этот раз вокруг Новой Земли. Плавание началось в конце августа из Архан гельска, где "Персей" ремонтировался в сухом доке после тяжелого весеннего рейса.

На рассвете 5 сентября мы подошли к южному концу Новой Земли. Я был сперва несколько разочарован: вместо больших снежных гор и ледников (они лежат севернее, в средней части Новой Земли) я увидел плоские берега с низкими обрывами утесов, множество мелких низких островов, голые холмы. И над всем этим — низкие свинцовые облака и туман.

Мы входим в Петуховский Шар (так на севере называют пролив). Гремит цепь — якорь отдан, корабль развертывается по ветру и течению. В маленькой бухточке к северу видим на селенный пункт, которого не было два года назад: две избы, самоедский чум, моторио-парусный бот. Спешим съехать на берег, чтобы найти пресную воду, но не успеваем высадиться, как сбегается все население: с десяток русских и ненцев. На берегу штук сорок пушистых собак неистово лают на Рекса — пойнтера нашего старшего механика. К людям они очень ла сковы и подходят к нам, махая хвостами.

Из разговоров с жителями становища узнаем, что Госторг построил здесь дома и сдал их в аренду партии русских кре стьян из Шенкурского уезда. Они зафрахтовали бот и приехали сюда промышлять рыбу и зверя (тюленей, моржей, медведей). Никто из них до сих пор не бывал в море, но все храбро пустились в полярные страны. Ведь они потомки тех новгородцев и поморов, которые в утлых ладьях пробирались по северным рекам и Ледовитому морю к устью Оби и Енисея.

Новые промышленники уже успели осмотреть весь южный конец Новой Земли и рассказывают начальнику нашей экспедиции зоологу И. Месяцеву, что в Карских Воротах, в Никольском Шаре на отмели лежит норвежский бот, а в нем покойник.

Какие-то грабители пробовали вынуть мотор и для этого часть бота сожгли. Но там осталось много вещей, есть даже книги — русские и иностранные.

Бот, потерпевший крушение, покойник, книги — все это чистейшая романтика. Воображение наше затронуто. Но есть и более серьезные вопросы, которые надо выяснить: чей это бот, может быть, это научное судно и можно спасти резуль таты наблюдений.

Поэтому Месяцев решает пройти на катере в Никольский Шар из губы Логиновой, куда "Персей" перейдет завтра.

Пока русские промышленники и ненцы разговаривали с Месяцевым на "Персее", мы уходим на моторном катере по "Петухам" (Петуховскому Шару) на восток. Новая Земля встречает нас неприветливо — холод, порывами налетает ве тер, дождь. Но мы должны еще быть благодарны: например, в 1833 году, придя 2 мая для описи берега в Петуховекий Шар со своей зимовки в губе Каменке, Пахтусов (первый моряк, заснявший южный конец и восточный берег Новой Земли) пролежал со своими спутниками, пережидая метель вот здесь, налево, на плоском мысу, без всякого прикрытия двое суток. Ветер был настолько силен, что путешественники не могли стоять на ногах и легли головой к ветру, чтобы не занесло снегом. Два дня они лежали в мокрой одежде на ветру; а чтобы утолить жажду, таяли снег в кружке на груди.

По северной ветви Петуховского Шара мы выходим в большое расширение. Проливы из него ведут в заливы Рейнеке и Карпинского на севере и Никольский Шар на во стоке; между проливами — низкие, плоские острова. Море везде свободно ото льда, серые волны бьют наш катер. А 13 августа 1832 года Пахтусов нашел все эти проливы, на чиная от Петуховского Шара, забитыми льдом. С большим трудом удалось ему пробиться на 35 километров на восток, к своей зимовке в губе Каменке.

Мы ведем сейчас геологический осмотр берега и одновременно изучаем животное население прибрежной полосы. Пока я хожу по берегу, зоологи и ботаники забрасывают маленькую драгу. Она приносит массу водорослей, бурокрасные рассеченные фукусы и громадные полотнища ламинарий — морской капусты. В водорослях прячутся мелкие моллюски, рачки, черви. Все это тут же размещают в стеклянные банки. Старший штурман, управляя катером, одновременно ведет съемку (опись) берегов.

В шесть часов вечера надо поворачивать обратно, хотя хочется дойти до Кусовой Земли; но в сентябре нет уже бес конечного дня, и скоро будет темно. Мы пытаемся пройти южной ветвью Петуховского Шара, нанесенной сто лет назад Пахтусовым, но позже не проверенной гидрографами.

Новая Земля Темнеет, вдаль видно плохо; по мере того как мы уходим вглубь предполагаемого пролива, мешке и выхода на запад нет. Приходится вернуться назад, а затем на юг, в обход Большого Оленьего острова, и снова через Петухов ский Шар, который мы прошли с трудом даже днем.

Только через два часа, в полной темноте, продрогшие и мокрые от обдававших нас волн, попадаем к "Персею", огни которого приветливо светят среди пролива. Как хороша после такой про гулки кают-компания!.. Обед и ужин мы съедаем сразу за весь день.

На следующее утро "Персей" двигается на восток не Петуховским Шаром, а "мористее" — через самые Карские Ворота. Корабль идет с осторожностью: в Карских Воротах много скалистых банок (мелей и подводных камней). Часть их в 1925 году еще не была нанесена на карту. Новая Земля на юге кончается рядом острых мысов — это характерный тип поперечного берега. Береговая линия режет поперек пласты и складки пород, поэтому более твердые свиты выдаются в море в виде мысов, а между ними заходят глубокие проливы. Против мысов — линии островов, а дальше — подводное их продолжение, банки.

Едва выйдя из "Петухов", "Персей" натыкается на такую банку — не дном, конечно, потому что у нас сзади плывет "Джемс", а спереди на десятисаженной глубине висит якорь. "Джемс" — это необыкновенно остроумный прибор в виде деревянного змея, применяемый при плавании по плохо изученным морям. Он идет на лине за кораблем на определенной глубине, и если встречает грунт, то, ударяясь о него, всплывает. Если же скала будет спереди, то наш якорь ударится о нее и задержит корабль.

Что это предосторожность не лишняя, показывает пример Литке. В 1823 году, 19 августа, он подошел к Карским Воро там, увидал Карское море совершенно свободным ото льда — единственный случай за все четыре года его работы — и на правился в Ворота. Измеряя глубину через каждые четверть мили, Литке все же в семи милях к юго-западу от Кусова Носа налетел на банку. Мгновенно был сломан руль, попор чен киль, и, чтобы спасти людей, собирались рубить мачты, но ветер, продолжая ударять судно о банку, наконец, вынес его на глубокое место. Пришлось бросить всякую мысль об изучении Карского моря — судно оказалось сильно поврежденным.

Становище на южном конце Новой Земли