Клод Леви-Стросс - Путь масок

      Чтобы дать представление о происхождении масок у квакиутль,имелось два типа повествований: одни откровенно мифологические,а другие — скорее легендарного характера. В значительном согласии с исторической истиной эти последние повествования относятся к бракам, заключавшимся с комокс — народностью сэлиш, смежной с южными квакиутль на острове Ванкувер. Одно из повествований берет начало с того момента, как вождь региона Форт Руперт, территории подгруппы квакиутль, объявил через своего вестника, что хочет жениться на дочери вождя комокс. Сразу после этого заявления он с многочисленным войском поплыл по морю. Комокс оказали ему хороший прием,приняли свадебные подарки, занимавшие две лодки, а невеста упаковала свои вещи. Тут послышался шум грома, и в то же время зазвучали раковинные систры. Появились четыре человека в масках и принялись танцевать. Во время последовавшего за тем пира квакиутль впервые отведали камас (лилейные со съедобной луковицей). Вождь комокс приказал, чтобы "успокоили" маски, а затем он передал их в дар своему зятю. Тот получил также новое имя и двадцать сундуков камас, которыми по возвращении угостил своих сородичей. Затем он приказал им танцевать swaihwé. Жена родила ему троих детей, но после рождения четвертого супруги расстались; жена возвратилась в свою родную деревню с двумя детьми и с правом исполнять для комокс несколько танцев из зимнего церемониала квакиутль. Двое детей носили имена квакиутль,которые через них и "пришли" впервые к комокс.

        Другое легендарное повествование касается двух комокс, которые отправились к квакиутль в надежде добыть женщину для своих внука и сына. Претендент был благосклонно принят, получил новое имя (имя деда со стороны девушки), дал потлач своим новым свойственниками получил в подарок маску Сисиула — змея с двумя головами, которую он мог использовать в танце перед своими родственниками комокс,никогда прежде ее не видевшими. Сам он устроился у квакиутль, но его отец взялся передать комокс маску Сисиула. С этой поры индейцы проводят зимний церемониал, куда входит и танец Сисиула.

      Третье повествование выводит на сцену две группы квакиутль, связанные между собой по браку: островные нимкиш и как раз напротив наконтиненте — коэксотенок. Вождь нимкиш жил на Ксалк, восточномберегу острова. Однажды он пристал к своему зятю по поводу "хорошего танца" комокс, иначе говоря — swaihwé. У этого зятя был брат, убедивший его вступить в войну с комокс, чтобы завладеть танцем.Молодой человек с сотней могучих воинов погрузились в лодки. Прибывв страну комокс, они услышали шум грома: это были чужеродны,"певшие для xwéxwé".

      Все войско отплыло к другому краю бухты, откуда наблюдали танцоров и облака орлиного пуха, поднимавшиеся к небу. После танца половина экипажа приблизилась, комокс усадили их и дали им пир.Опять прогрохотал гром, и появились четыре маски — расписанные охрой, покрытые перьями и держащие в руке систры, сделанные из нанизанных морских гребешков. Вождь комокс обратился с речью к гостям и даровал им право исполнять танец, а также дал им сундук,в котором были маски со своими аксессуарами.

      Итак, между островными сэлиш и квакиутль, как острова, так и континента, существовала сеть двойственных отношений, позволявшая переходить от брачного союза к войне. В обоих случаях маски и связанные с ними привилегии были ставкой в соперничестве и в обменах, с той же функцией, что и женщины, имена людей и пищевые продукты. Маскаswaihwé или xwéxwé, исключаемая из зимних сакральных ритуалов,переходит, в этих повествованиях, от сэлиш к квакиутль в связи с военной экспедицией либо браком; в последнем случае перемещение имело такое же направление, что и перемещение вступающей в брак женщины. Будучи составной частью зимней церемонии, маска сисиул, наоборот, переходит от квакиутль к комокс, то есть в противоположном направлении, а именно в том, в котором следует также молодой муж комокс, устраивающийся у родителей жены. Такие рассказы, несомненно, напоминают о реально происходивших обычаях. Другие явно идут из мифологии.

      Такова история того индейца квакиутль, группы нимкиш, жившего в уже упомянутом городе Ксалк, который захотел отправиться на косумыса Скотт, северную оконечность острова, чтобы посетить место,сделавшееся знаменитым благодаря одному мифологическому событию[5]. Вечером индеец прибыл в Гвегвакауалис, маленькую бухту у основания мыса, выстроил себе жилище, разжег огонь, пообедал, но не смог уснуть. Ночью он услышал грохотанье, и земля заколебалась, как во время землетрясения. Он вышел, присел, уловил гул разговоров,шедший, показалось, из Аксдема, с противоположного берега мыса. Он снова лег в постель и заснул. Во сне к нему явился человек, приказавший ему очиститься и идти в Аксдем и там, после того как земля четырежды содрогнется, войти в церемониальный дом, который он увидит, усесться там и ожидать событий. То же видение снова пришло и на следующую ночь. В течение этих двух дней герой мылся, воздерживался от пищи,а затем отправился в путь на Аксдем.

      Туда он прибыл, когда опустилась ночь, увидел большой дом и вошел в него. Одинокий огонь освещал все внутри; вскоре появилась группа мужчин и женщин, и какой-то оратор воззвал к духам. После четырехкратного повторения женщины превратились в больших красных рыб, в возбуждении совершавших конвульсивные движения, что было причиной громыханий, услышанных героем; вслед за этим они снова приняли свое человечье обличье. Четыре персонажа, державших маски xwéxwé, танцевали перед ними, потрясая раковинными систрами. И в это время служители пели:

"Убирайтесь прочь, ужасы" (дважды)

"ужасы со свисающим языком" (дважды)

"ужасы с выступающими глазами" (дважды).

При каждом выходе танцоров рыбы опять становились женщинами.

      Оратор поприветствовал героя, наделил его именем Красная Рыбаи подарил ему "сверхъестественные сокровища этой великой церемонии". Герой попросил, чтобы церемониальный дом был доставлен к нему. Ему сказали, чтобы возвращался к себе, а дом и аксессуары последуют за ним. Итак, наш человек вернулся в Ксалк, пролежал в постели четыре дня, затем созвал всех жителей, предложив им прежде очиститься. Вечером по глухому рокотанию от невидимых существ он понял, что его дом прибыл. Он вошел туда со своими гостями. Послышались громовые раскаты, земля четырежды содрогнулась; маски появились и стали танцевать. Герой показал всем собравшимся подарки, полученные от рыб: четыре резных столба дома, четыре маски xwéxwé, четыре деревянных бубна и колотушки из зубов пилы-рыбы, от ударов которых происходили громовые раскаты, наконец, четыре раковинных систра. "Все это поместилось в зале, ведь не было ни продуктов питания, никаких-либо богатств, которые бы герой получил от красных рыб в качестве сокровища. Потому он и сказал, что эти рыбы скупы".

      Мораль, приводящая в замешательство, если не вспомнить, что у сэлиш маски swaihwé имеют противоположный характер: они делают богатыми тех, кто ими обладает или кто снискал их поддержку. Тот факт, что маска, заимствованная какой-либо популяцией от соседней с ней, претерпевает, по ходу этого перемещения, инверсию в своих признаках, — факт, богатый уроками, позднее привлечет целиком наше внимание. И более того, в одной уже приведенной версии сэлиш (см.выше, с. 31—32) две сестры и их брат, живущие замкнувшись на себе и отказывающиеся жениться, иначе говоря, открыться вовне, считаются имеющими "каменный желудок"; однако д-р У. Г. Жилек и д-р Л. М.Жилек-Аалл, большие знатоки культуры сэлиш, пожелали для нас уточнить, что этот оборот, фигурирующий также в песнях swaihwé, как это празднуется в настоящее время, обозначает эгоиста, его или ее, который думает лишь о себе, отказывается действовать на благо других и общаться с ними. Итак, это та же характеристика, какую квакиутль приписывают своей маске xwéxwé; сэлиш наделяют этой чертой людей,вплоть до того, что маска, с которой тогда связывается противоположное качество, позволяет им от этого избавиться. Вспоминается, что маски xwéxwé у квакиутль по-другому проявляют свой мерзкий характер, препятствуя детям собирать монетки, подброшенные в воздухе(см. с. 41).

    С другой стороны, маски сэлиш и квакиутль сохраняют одну общую черту, ведь конвульсии, охватывающие рыб — в соотнесении с подземными шумами и толчками, — непосредственно отсылают к тем судорогам, от которых страдают акватические духи мифов сэлиш, зараженные слюной героя, и к способности, признаваемой за масками, представляющими этих духов, излечивать от судорог (см. выше, с. 31). Но перед тем как отыскивать какой-либо окольный путь, чтобы добраться до этих проблем (поскольку непосредственно располагаемая нами информация не проливает света), следует уточнить идентификацию рыб, о которых говорит миф, и вскрыть их семантическую функцию.