Владимир Авдеев - Русская расовая теория до 1917 года. Том 2

Важнейшей же активной задачей должен быть подъем национального духа до такого потенциала, чтобы вековое национальное создание продолжало развиваться и крепнуть как великое явление жизни.

Увеличение количества самоубийств в наши дни и усиление порнографии — это верные знаки упадка национальных и нравственных идеалов; это — проявление того разъедающего начала, которое стремится вытравить корни из глубины народной души.

Обратим внимание на эти «знамения и времена», но не поколеблемся духом: сомнениям нет и не должно быть места! Хотя в воздухе слышится карканье на тему о вырождении русского народа, но у эксперта, которому вы оказали высокую честь вашим вниманием при слове: Россия, русский народ — в душе вспыхивает живая радость, но не чувствуется ни отчаяния, ни плача Иеремии. Я уверен, что в этом чувстве мы все единодушны!»

Какой же благодарности удостоился всемирно известный ученый от «красных профессоров», многократно признававшихся в своей искренней любви к классической русской антропологии? Пренебрежительного забвения. Один из лидеров советской науки М. Г. Левин в книге «Очерки по истории антропологии в России» (М., 1960) открыто писал: «Нельзя не видеть заслуги Д. Н. Анучина в том, что тлетворное влияние расизма, всё шире и шире распространявшееся в зарубежной антропологии, не затронуло русскую науку. Отдельные попытки пропаганды расизма в России вроде брошюр киевского профессора И. А. Сикорского, получившего скандальную известность в качестве эксперта обвинения в «деле Бейлиса», или анекдотического сочинения И. И. Пантюхова «Значение антропологических типов в русской истории», были встречены с молчаливым презрением».

В этом отрывке всё ложь от начала и до конца, ибо Россия, как мы это уже не однократно показывали, была одной из лидирующих держав в области выработки и формирования расового мировоззрения, а Д. Н. Анучин был всемирно признанным авторитетом. Именно поэтому истребительный молох интернационального большевизма и обрушился в первую очередь на Россию, ибо подъем расового сознания в крупной «белой» державе мира вызывал наибольшие опасения у международных творцов банковского капитала. Кровь всегда была против золота.

Но мы больше не будем обращать внимание на злобные инсинуации «красных профессоров» и обойдем их стороной с «молчаливым презрением» в точном соответствии с их же предписаниями. Формирование и укрепление расового и национального сознания, согласно мысли И. А. Сикорского, осуществляется в том числе и посредством охранения и пропаганды имен личностей, посвятивших жизнь укреплению жизнеспособности своего народа. В работе «Психологические основы национализма» он оставил нам такое завещание: «Великая задача направления корабля жизни есть труднейшее дело и труднейший долг. Но трудность облегчается, если следовать верному компасу вещих людей страны и самую память этих людей не только оберегать от поругания, но оценивать ее и хранить в недрах народной души, как это делают все великие нации».

Изданием первого и второго выпусков сборников «Русская расовая теория до 1917 года» мы следуем этой заповеди, извлекая из незаслуженного забвения имена людей, боровшихся за «биологическую правду» русского народа и всей Белой расы.

Рассмотрим теперь еще одно имя, совершенно вымаранное из скрижалей русской культуры. Чем же так не угодил И. И. Пантюхов, и в чем же заключена «анекдотичность» его сочинений?

При первом же обращении к личности и книгам И. И. Пантюхова мы вновь видим, что это еще один забытый гений земли русской, весьма не удобный для современных толкователей истории «Россиянии».

Один из первых русских расовых теоретиков Иван Иванович Пантюхов родился 19 июля 1836 года в Глуховском уезде Черниговской губернии, в имении матери, урожденной Гриневич. Обучался Иван Иванович до третьего класса гимназии в Чернигове, где отец его служил чиновником, а затем в Новгород-Северской гимназии. Высшее образование он получил на медицинском факультете Университета Св. Владимира в Киеве. По окончании полного курса в 1862 году он был командирован в качестве врача в действующую армию, которая вела боевые действия против горцев Кавказа. В 1864 году во время одного из жестоких боестолкновений с ними Иван Иванович получил множественные тяжелые ранения, в результате чего в течение двух с половиной лет был вынужден пользоваться костылями. Увечья заставили его покинуть военную службу, и в 1869 году он занял должность смотрителя училища. К 1870 году состояние его здоровья улучшилось, и в 1872 Пантюхов занял должность врача и наставника Киевской учительской семинарии, а в 1873 — должность земского врача во Владимирской губернии. Однако бодрость духа и патриотический порыв позволили ему вернуться на военную службу в 1874 году сначала в качестве ординатора Киевского военного госпиталя, а во время войны с Турцией — врача для особых поручений в армии, действующей на Балканском полуострове, где он заведовал статистическим отделом. По окончании войны Иван Иванович был назначен членом комиссии по составлению медицинского отчета и о ее результатах, а затем старшим ординатором Киевского военного госпиталя и бригадным врачом Пятой саперной бригады в Одессе. С 1885 по 1889 годы он был начальником отделения в Главном военно-медицинском управлении, а с 1889 по 1902 — врачом для особых поручений Пятого класса при Кавказском военном округе, причем одновременно исполнял должности корпусного врача и армейского медицинского инспектора. В 1902 году он вышел в отставку и поселился в Киеве, где скончался 15 июня 1911 года.

Литературная деятельность Ивана Ивановича началась еще в Новгород-Северской гимназии, где он писал стихи, некоторые из которых напечатаны в «Черниговских Губернских Ведомостях», а, будучи студентом университета, он начал печатать статьи в газетах «Киевский телеграф» и «Современная медицина». Позднее он сочетал службу в армии с написанием статей, рефератов и отчетов для «Медицинского Вестника» и «Трудов Общества Кавказских и Киевских врачей». На страницах таких изданий, как «Русская медицина», «Кавказ», «Кавказский календарь», «Протоколы Русского Антропологического общества в Петербурге» он оставил множество статей по расологии, этнографии, народной медицине, санитарии, эпидемиологии. Он собрал и опубликовал множество антропологических данных о кавказских евреях, айсорах, армянах, грузинах, имеретинах, мингрельцах, гурийцах, сванетах, абхазцах, осетинах, турках, персах, азербайджанских татарах, курдах, лезгинах, текинцах, кумыках, ингушах, каракалпаках, русских, немцах и греках.

Причем расовые и психологические особенности данных этнических групп он изучал не в тиши лабораторий, но на поле боя, в экстремальных условиях.

Актуальность работ Пантюхова повышается из-за проблем России на Кавказе. За свою неустанную и всестороннюю деятельность Иван Иванович Пантюхов был удостоен множества военных и академических наград.

Если такая личность вызывает у товарища Левина и его единомышленников «молчаливое презрение», то тем хуже для них, ибо враждебность позиции здесь обозначена со всей ясностью. Однако, как и следовало ожидать, наибольший их гнев вызвала самая блестящая и фундаментальная книга И. И. Пантюхова «Значение антропологических типов в русской истории» (Киев, 1909). Профессиональным историкам еще предстоит дать ей соответствующую оценку, так как данное пророческое творение никак не может быть отнесено к категории букинистического антиквариата. Это одна из самых блестящих всеохватных историй государства Российского, причем до сих пор единственная, объясняющая исторический процесс становления нашей страны не с помощью абстрактных политологических умствований и не посредством постного марксистско-ленинского историзма, но на основе взаимодействия конкретных расовых типов. Это подлинный шедевр классической расовой теории, безупречно созданный по всем законам жанра, где в простой, доходчивой, но вместе с тем доказательной форме объясняются многие спорные и драматические вопросы нашей истории, перед которыми традиционно пасовала классическая гуманитарная историософия. Там, где для Левина анекдот, для нас там — «биологическая правда» русской души и русского типа.

Четкость в постановке проблемы с первых же строк вызывает неподдельное уважение и доверие к автору: «Антропологические типы составляют фундаменты, на которых выросли народы. На почве типа каждый жизнеспособный народ сохраняет свою, только ему свойственную физиономию. Народы, теряющие свою физиономию, сливаются с другими народами и вырождаются». Далее И. И. Пантюхов дает антропологическое описание четырех основных расовых типов, стоявших у истоков создания русского государства, а также очерчивает географические зоны их возникновения. Это историческая антропогеография вопроса. Выживание и расселение этих типов автор также объясняет действием не абстрактных исторических законов, но сугубо естественнонаучными причинами, так как «борьба за существование русских народностей находилась в зависимости и от высоты роста, и от формы черепа и носа, и от цвета глаз и других антропологических признаков».