Яков Раз - Мой брат якудза

На следующий день он приходит как обычно и спешно, до того как я успеваю спросить его, говорит мне:

— В другой раз, Якобу-сан. Пожалуйста. Я расскажу тебе, но только не сейчас, Якобу-сан. Ты мне как брат, и я не могу не рассказать тебе. Но только не сейчас. Ни к чему тебе, чтобы я рассказывал тебе сейчас.

После этого он вдруг берет маленькую стопку для саке. Берет из моих рук бутылку с саке, осторожно наливает в стопку и говорит мне, часто дыша:

— Повторяй за мной, Якобу-сан.

— ?

— Повторяй за мной! Вкусив из этой чаши…

— Ага! Вкусив из этой чаши…

— Я, Мурата Юкихира, родом из Хоккайдо, и ты, Яков Раз из Израиля… Становимся братьями пять на пять.

— Становимся братьями пять на пять… Скажи мне, Юки, что это…

— Сделай три с половиной глотка!

Я делаю три с половиной глотка. Он делает три с половиной глотка. Он глубоко выдыхает.

— Так они делают. Ты знаешь об этом?

— Нет. Кто?

— Когда они становятся братьями.

— Что это значит — «становятся братьями»? Кто становится братьями? Юки, объясни мне, что…

— Мы равные братья. Ты сам сказал, помнишь? «Как братья»… Ведь сказал, так? Ты выбрал меня себе в братья. Вечер за вечером ты здесь. Я благодарен тебе. Никто, даже мой родной брат, не был готов разделить со мной мои раны, а ты готов, и поэтому ты — мой брат. Сейчас мы в ответе друг за друга, у нас есть гири24. Ты знаешь, что такое «гири»?

— Я знаю по книгам…

— Давай подготовим прилавок, скоро придут клиенты.

Я уезжал на месяц по своим делам. Вернувшись в Токио, я иду, как обычно, к прилавку Юки на площади Сугамо, но Юки нет. За прилавком вместо него стоит другой человек. Этот хрупкий человек с впалыми глазами готовит еду.

— Где Юки? — спрашиваю я.

— Кто такой Юки? — спрашивает он. — Не слышал ни о каком Юки.

— Да ведь был здесь Юки, много месяцев здесь был Юки! Он мой друг.

— Не знаю Юки, не слышал о Юки. Хотите выпить чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

С тех пор Юки не появлялся в Сугамо. Никто не знал человека по имени Юки. Я стал расспрашивать владельцев ресторанов и прилавков, приятелей вокруг площади Сугамо, но они ничего не знали. Некоторые просили, чтобы я прекратил расспросы.

Я брожу по Сугамо ночью в попытках найти босса Иэяси. Ведь он босс, и он скажет мне, что случилось с Юки. Но и Иэяси невозможно найти. Я спрашиваю про Иэяси, но никто не отвечает. Некоторые грубо намекают, чтобы я больше не спрашивал. Иду в «Мурасаки» и спрашиваю у Хирано. Нет, он не видел Юки, и девушки в оранжевом тоже нет.

Что случилось? Что с ним произошло? Куда он исчез?

Мой брат! Что-то нехорошее послужило причиной твоего исчезновения. Я вспоминаю шрам на лице, страх, моргающий глаз и девушку в оранжевом.

Где ты?

Прошло три года после исчезновения Юки. Мои попытки навести о нем справки не принесли плодов. Я отчаялся и погрузился в другие занятия — научную работу и преподавание. Но образ Юки, блуждающего где-то там, в этом мире, постоянно возвращался ко мне, как будто жаждал освобождения. И вот однажды я решил — попробую узнать у кого-нибудь из якудза, ведь он был почти одним из них. С тех пор мы познакомились с Иэяси, боссом Юки, в районе Сугамо, я неоднократно предпринимал попытки повстречаться с людьми из якудза, но они всегда заканчивались безрезультатно.

Например, после того вечера в городке Такаяма, что у подножия горы Хида, на мацури25 в честь наступления осени. Храм Хатиман в Такаяме украшен по периметру красными фонарями, за которыми прилавки с лапшой, майками, бутылками, игрушками, игральными картами и искусниками, изготавливающими животных из стекла: хрупких тигров, лис и оленей.

Вдруг подъезжает большая черная машина, на поверхности которой отражается вся ярмарка. Все кланяются. Из машины выходит большой человек: черные волосы, черный костюм, черные очки и черные туфли, впереди него два уверенно вышагивающих молодчика. Окружающие смотрят на процессию с боязнью и почтением.

Я стою там, рядом с одним знакомым по имени Сиросита, хозяином магазина детской одежды на главной улице. Мы смотрим на человека в черном, и Сиросита говорит мне:

— Якудза. До сегодняшнего дня они у нас в городе не появлялись. Интересно, чего они от нас хотят.

И я говорю Сиросите:

— Я хочу с ними познакомиться.

Тот смотрит на меня и отвечает:

— Ты сошел с ума.

— Я не японец, и ничего со мной не случится. Ты знаешь, как это можно сделать?

— Якобу-сан, ты сошел с ума! Они опасные люди!

Через пару дней он сдался и сказал:

— В Токио, рядом с районом Фучу, напротив станции есть питейное заведение «Лунный свет». Хозяйку, мама-сан, того места зовут Маюми. Я позвоню ей и представлю тебя. Она их знает, потому что они приходят к ней выпить. Попробуй. Но знай наперед, что это сумасшедшая затея. Будь очень осторожен!

Заведение «Лунный свет» в Токио, конец дня. Маюми, которая когда-то была красива, а сейчас на ее лице просто много косметики. Но улыбка все та же, что и двадцать лет назад, когда она переехала из родного маленького городка в горах в испорченный Токио. Она улыбается мне и гадает, кто я, что я, как и почему, и после того, как выслушивает меня и расспрашивает хорошенько, говорит:

— Завтра я приду с одним не очень важным человеком из якудза, поговорите с ним, и тогда посмотрим, сможем ли мы добраться до босса.

На другой день она приводит Синоду, человека тучного и уставшего, который садится боком ко мне, лицом к двери и спрашивает со смущенным видом, чего я хочу.

— Хочу узнать вас, — я отвечаю прямо. — Я — профессор в университете, и я прошу дать мне возможность изучать вас, провести исследование, чтобы понять, почему вы носите темные очки ночью, почему разбился стеклянный олень на ярмарке в Такаяме и какая связь между вами и культурой Японии.

Он слушает молча, говорит, что спросит. И уходит.

На следующий день я звоню в питейное заведение. Но там, в «Лунном свете», не знают, где Маюми, и не знают, когда она будет. Они не слышали о якудза. Не знают, кто такой Синода. Маюми уехала, ее нет, они не знают, когда она вернется, извините.

Я говорю осторожное «извините», а на другом конце провода тишина. Я опустошенно вешаю трубку.

Очередная неудача. Как мне узнать о якудза? Как мне найти Юки?

Я неоднократно предпринимал попытки найти людей из якудза, но они всегда оканчивались безуспешно. Пытался поговорить с ними. Пробовал и через посредников: тех, кто знает тех, кто знает того, кто, возможно, встречал того, кто, может быть, поможет мне выйти на след. Люди соглашались прийти — и не приходили, обещали познакомить с кем-то — и исчезали. Кто-то пытался меня остановить, кто-то предостерегал. Они притворялись непонимающими, когда я их спрашивал, смеялись мне в лицо, говорили, что меня ждут проблемы.

Так продолжалось до ноября 1987 года, до проходящего в храме Ханадзоно, что на Синдзюку в Токио, фестиваля под названием Отори — ярмарки талисманов, масок и цветов, а также божеств на удачу из пластмассы или красного дерева. Вокруг храма Ханадзоно — многочисленные переулки прилавков, у входа в каждый переулок вывеска из ткани: «Компания Киносита», «Объединение Симоносе-ки», «Компания „Любовь к Родине“».

Одна из вывесок гласит: «Объединение Кёкусин-кай», и я вспоминаю, что это одна из самых грозных семей якудза в Токио, во главе которой стоит босс Окава, и что он — босс того самого Иэяси, которого я встретил в Сугамо четыре года назад.

По периметру переулка развешены гирлянды из разноцветных лампочек, рядом с одним из прилавков — он, Кен-ичи Фукуока, гангстер-поэт.

Низкого роста, в кепке, поверх футболки — пиджак в полоску, он стоит широко расставив ноги. Под кепкой — лысина.

Кен-ичи Фукуока здесь главный, и все отвешивают ему глубокие поклоны. Окруженный парой телохранителей, он мило улыбается. У одного из телохранителей Кен-ичи небольшая черная сумка под мышкой (интересно, что у него там?), другой же заботливо протягивает боссу огонь для сигареты или что-нибудь еще, оказывая ему различные услуги по едва заметному намеку: движению ноздрей, легкому наклону головы или поднятию мизинца.