Сны момидзи - Мия Велизарова

Танабата1 в их деревне всегда отмечался с особым размахом. Каждый дом, каждое деревце – даже рыбацкие мостки у реки украшались зажженными фонарями и гирляндами, чтобы почтить небесных возлюбленных. В тот день Аой завидовала птицам: ей бы тоже хотелось посмотреть из-за облаков, как выглядит их окруженная горами деревушка. Наверное, примерно так же, как подаренный отцом ночник: хрустальная чаша, а в ней – светящиеся домики под соломенными крышами, как в сказке.

Уже сгущались теплые летние сумерки, но отовсюду из раскрытых нараспашку дверей мастерских лился медово-желтый свет. Если бы принцесса Орихимэ решила пройтись сегодня вечером по чисто выметенным деревенским улочкам, ей было бы на что посмотреть. Почти в каждом доме сегодня ткали, шили, вырезали из дерева и, конечно же, готовили. Нитяная лапша сомэн и печенье сакубэй в форме веревки – сегодня все напоминало о Небесной Ткачихе и ее женихе. Когда в классе их заставили перечитать старинную легенду, Аой недоумевала: неужели нельзя было перебраться через звездную реку вплавь? Она вот научилась в прошлом году.

Перед школой собираются пестрые стайки старшеклассниц. Нетерпеливо постукивают по асфальту деревянные гэта, покачиваются в такт унизанные бусинами кандзаси2 в остриженных волосах. У большинства школьниц волосы едва достают до плеч, но все равно каждая надеется сегодня победить в конкурсе красоты. Аой косится на свое отражение в витрине: старенькая юката3, украшенная принтом с разрисованными утива по подолу и рукавам,4 спутанная челка и прыщики на подбородке, неумело замазанные позаимствованным у матери тональным кремом. Нет уж, лучше она дождется соревнования по волейболу, шорты и кроссовки ей намного к лицу.

Возле лотка с рисовыми шариками собралась толпа. Так и есть, старый Ока-сан опять рассказывает небылицы. Местные знают его истории наизусть, но сегодня на улицах много приезжих – за это стоит сказать спасибо тому блогеру, что облазил все окрестности со своим телефоном, и даже взобрался на водонапорную башню, чтобы заснять встречу двух самых ярких звезд. После этого по его стопам в деревню потянулись сначала астрономы-любители, а теперь и вовсе стало не продохнуть от городских, желающих пожить в чудо-домиках с недельку или даже две.

Обмахиваясь от духоты разноцветными программками, туристы вовсю глазеют на разыгрываемые школьниками костюмированные шествия, читают чужие пожелания и стихи на бумажных полосках танзаку.5 Аой не стала, как другие девчонки, копировать четверостишия из Исэ моногатери6. Вместо этого она вертела в руках красного журавлика, на удачу. Вощеная бумага казалась шелковой на ощупь, но все ветви, как нарочно, уже были завешаны фигурками наскоро раскрашенных кимоно, цветочных сердечек и кошельков.

– Брось в воду – быстрее сбудется, – раздалось прямо над ухом. Незнакомая старуха в оби, сплетенном из полосок белого и красного хлопка, смотрела куда-то мимо нее, морща лоб и шевеля сморщенными губами. Слишком длинный подол не подшитого кимоно скрывал ее ноги, отчего казалось, будто она зависла в воздухе, паря на вышитых стеклярусом белоснежных облаках.

– Каждый год одно и то же… Неужели у людей совсем фантазию отшибло, даже на собственные желания не хватает?

У старухи были странные духи. От остальных пенсионеров в их деревне пахло мылом и благородной старостью, как любила повторять мать. Ока-сан благоухал парами сакэ, когда удавалось разговорить очередного доверчивого простака. А сейчас на Аой словно повеяло ароматом дождя, застигшего ее посреди гречишного поля.

– Только бы не пошел дождь, – сквозь зубы произнесла незнакомка и заправила за ухо выбившуюся прядь, показав изумрудно-зеленое нефритовое запястье из-под кромки синего шелка. Громкий стрекот заставил Аой обернуться: это суетливая сорока устраивалась на ночлег под соломенной стрехой. – Не хотелось бы прождать еще целый год, верно?

Аой не удивляется странным словам. В эту ночь на улице полным-полно гостей из другого мира. Вполне возможно, что под масками людей в толпе празднующих скрываются Пастух и Ткачиха, а ряженые в рогатые ханья7 актеры на деле самые настоящие ёкаи.

Дождя она тоже не боится, ведь у нее за спиной висит зонт, подаренный дедом к первому дню в школе. Расписанный вручную, с тяжелой полированной ручкой – кажется, старухе он тоже понравился, вон как впилась в него взглядом.

– Хочешь узнать свое будущее? – хриплый старческий голос ломается, будто за выступающим кадыком спрятано радио. Лицо незнакомки двоится, расплывается сгустком тумана, и Аой моргает. Раз, другой. Вроде та же фигура, но теперь с женского лица на девочку смотрят чуть прищуренные глаза глубокого старика. Дорогая заколка в небрежном пучке седых волос сменилась простой повязкой, а кимоно все то же – только вместо облаков лилово-сумеречный шелк прошили серебряные грозовые стрелки.

– Что хочешь за него? Любовь? Богатство?

Жилистая рука тянется к зонту, вокруг запястья повязаны разноцветные нити: зеленая шерсть переплелась с красной и белой, а пурпурная так потемнела от времени, что издалека почти сливается с черной. На крыше дома пронзительно стрекочет сорока. Не на ее ли крыльях небесный пастух пересек Млечный Путь?

– Хочу летать! – выпаливает Аой, и прохожие удивленно оборачиваются, хмыкают, рассматривая ее собеседника. Только сейчас до девочки доходит, что старик ростом всего лишь чуть-чуть не достает до крыши ближайшего дома. Недовольно нахмурив брови, тот ударяет оземь окованным железом концом изогнутого посоха, с которого свисают шелковые кисти. Тотчас его фигура бледнеет на глазах, становится прозрачной, как дождевая завеса.

– Поможете мне стать стюардессой?

Старик некоторое молчит, озадаченно поглаживая тощую бородку. Затем разражается таким хохотом, что с соседних крыш срывается целая стая спугнутых голубей.

– Изволь, – невесомая паутинка у нее перед глазами распадается цепью золотистых искр. Роем светлячков они делают вокруг нее пару кругов – и устремляются вниз по улице.

– Не упусти свое счастье, – снова старуха, но на сей раз кимоно у нее белое, как у невесты. Держа перед собой зонт, она крутит его быстро-быстро, так что нарисованные цветы сакуры сливаются в один снежно-розовый круговорот. – Беги, беги что есть мочи!

В небе раздаются хлопки фейерверков, все вокруг замирают и принимаются снимать на телефоны распускающиеся каскады салюта. Под разноцветными всполохами мельтешащие искры едва заметны, и пару раз Аой свернула не туда, а потом и вовсе заблудилась. Знакомые с детства очертания домов вдруг вытянулись, заточив ее в темном лабиринте раздвижных дверей и безликих окон, заклеенных рисовой бумагой. Неуклюжие гэта скользят по брусчатке, и Аой скидывает их, оставшись