Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

Славны и изобильны земли округа Дэнчжоу, что лежит на самом юго-западе провинции Хэнань, но славнее всего среди них — великолепный град Ваньчэн, раскинувшийся на берегах полноводной реки Байхэ. Ещё во времена древней династии Чжоу, переселенцы стремились на эти земли, влекомые их богатством и близостью к торговым путям. При династии Хань, что была основана великим Лю Баном, принявшим тронное имя Гаоцзу, Ваньчэн расцвел, подобно цветку лотоса, став одним из богатейших городов Поднебесной. Чужеземные купцы со всех уголков мира стекались в Дэнчжоу, везя с собой многие чудесные вещи — драгоценный нефрит, диковинные плоды, огромные, словно человеческая голова, и сладкие, словно мед, и прекрасных тонконогих скакунов, быстрых, как ветер. Тянулись к небу дымы кузниц, солнце отражалось в безмятежных водах рисовых полей, и ярким разноцветьем пестрели ткани в красильных мастерских — богаты были жители Дэнчжоу, и богатство их лишь множилось. Восстание Жёлтых Повязок, предводительствуемое разбойным даосом Чжан Цзяо, и последовавшее за ним смутное время Троецарствия, нарушили это благоденствие — юго-запад Срединной Равнины превратился в поле многих битв, истоптанное соломенными лаптями восставших крестьян, сапогами солдат, и копытами боевых коней. Беды, пришедшие в Поднебесную вместе со смутой, не обошли Дэнчжоу стороной, но в благословенные времена династии Сун тогдашние горести стали давней былью — вновь ломятся от изобилия закрома жителей провинции, а ее стольный град отстроен краше прежнего.

Много знатных семейств сделали Ваньчэн своим домом. Найдутся в нем роскошные поместья четырех великих семейств Ли, Цуй, Лу, и Чжэн, чьи славные отпрыски служат Поднебесной на высоких государственных постах. Отыщутся в сем замечательном граде и особняки известных фамилий Шангуань, Инь, Симынь, и Хуанфу, потомков трудолюбивых чиновников и мудрых учёных. И, конечно же, живут в Ваньчэне многие семьи менее известные, но не менее богатые и влиятельные.

Не одними лишь именами своих жителей блистает столица Дэнчжоу. Не сыскать в Поднебесной товара, что не продавался бы на рынках и в лавках Ваньчэна, будь то заморские диковины, картины известных художников, либо же древние ценности. В гостиницах города подадут к столу лучшие вина, и искусно приготовленные блюда, как местные, так и пришедшие из дальних уголков Поднебесной. Представления ваньской оперы радуют слух и взор своей изысканной красотой. Не умолкает звон серебра и стук костей в игорных домах, больших и малых. И, разумеется, многочисленны и роскошны ваньчэнские дома удовольствий.

Каждый ваньчэнец знает: лучший из домов удовольствий в городе — великолепный «Приют водяных лилий». Ни на миг не смолкают в его залах и комнатках звуки музыки, полные пьяной радости здравицы, и женский смех. Ночное время не властно над царящим в «Приюте водяных лилий» весельем — многочисленные лампы и фонари гонят мрак прочь. Не стихают увеселения и утром — многие посетители проводят ночь в доме удовольствий, не покидая нежных объятий красавиц, и многие же любят начать свой день визитом в эту обитель чувственных развлечений.

Именно такой и была компания молодежи, что заняла второй этаж «Приюта водяных лилий». Среди юношей, что услаждали сердце вином, развлекались беседой, или же общались с юными прелестницами, были как представители знатных и богатых семей, так и сыны обычных ремесленников и купцов — никто не мог упрекнуть молодого господина Инь Шэчи, что устроил эту пирушку, в косности и скупости. Наоборот, наследник славного семейства Инь был равно щедр с друзьями всех сословий. Если же кто-то из его приятелей становился мишенью для шуток юного Шэчи, зачастую — язвительных и обидных, они не держали зла на своего гостеприимного друга, ведь не были злыми и его проказы.

Сейчас, наследник семейства Инь сидел в стороне от общего веселья, изредка прикладываясь к рюмке с гаочанским виноградным вином, и задумчиво оглядывал веселящихся приятелей.

Старожилы их совместных гулянок вовсю развлекались. У Ян, статный и грузный купеческий сын, хохоча, обнимал сразу двух девиц, и широкое лицо его раскраснелось от выпитого и съеденного. Родовитый Лу Цзяочу, изящный манерами и обликом, азартно спорил со своим побратимом Цуй Яньляном, размахивая фигурной винной чашей с таким пылом, что благородный «западный феникс» то и дело выплескивался на сидящих рядом. Шао Цзюйцзы, сын местного чиновника, приметный, несмотря на юный возраст, густой растительностью на лице, увлеченно пробовал разнообразные вина, опрокидывая в себя рюмку за рюмкой, и совершенно не пьянея.

Новички их дружной компании чувствовали себя более стесненно. Юный поэт Хань Цзиньбо, одетый, как и Инь Шэчи, в белый халат ученого сословия, сидел на своем стуле, прямой, словно стрела, и краснел все больше и больше — как от спешно поглощаемого вина, так и от прикосновений девицы, что прислуживала ему. Лю Дэхуа, с которым наследник семьи Инь познакомился какие-то пару дней тому назад, держал на лице маску невозмутимости — этот молодой мужчина, назвавшийся странствующим воителем, принимал знаки внимания прислужниц с показным равнодушием, но внимательный наблюдатель мог бы заметить похотливый блеск в его глазах, направленных на работниц дома удовольствий, и жадно раздувающиеся ноздри Лю Дэхуа, когда он принимал очередную чарку с вином. Инь Шэчи с нетерпением ждал, когда же выпитое горячительное преодолеет стеснительность Цзиньбо, и деланную невозмутимость Дэхуа — что стихи юного поэта, что танец с саблей в исполнении странствующего воина, могли стать украшением пира, идущего пока что с привычной для наследника семьи Инь размеренностью.

— Почему это мой лучший друг совсем один? — весело вскричал У Ян, обратив взгляд на Инь Шэчи. — Смотри-ка, братец, девы, что прислуживают нам, прелестны, словно спустившиеся с облаков феи, ей-ей! Ну-ка, красавицы, — требовательно обратился он к двум девушкам, только что поставившим перед ним подносы с едой и напитками, — развейте скуку первейшего из нас!

— Если уж ты зовешь меня первейшим из нас, А Ян[1], то должен слушаться моих указаний, — поднял руку Шэчи, лукаво улыбаясь. Его посетила отличная идея, как добавить красок развлечению, начавшему терять привлекательность.

— Я говорю, пусть прекрасные девы порадуют всех нас музыкой и танцем, — продолжил он торжественно. — Где музыканты?

— И то верно, — невнятно буркнул Шао Цзюйцзы, чей нос так и не покинул медную винную чашу в форме ласточки. — Где цинь и