Сара Дессен - Луна в кармане

размахивает руками, хлопает в ладоши и подпевает музыке.

Как бы то ни было, тренеры обожали ее. Через несколько месяцев мама стала помощницей на

занятиях, а чуть позже прошла специальные курсы и получила сертификат, так что теперь могла

вести свои собственные занятия. В то время она была самым полным из инструкторов в «Леди-

Фитнес», но ее занятия любили все. У нее была отличная музыка, она знала по имени всех, кто

занимался у нее, и вдохновляла каждого собственным примером, показывая, что все мы

способны на многое, нужно лишь поставить себе цель.

В Шарлотте мы прожили два года – и мама похудела на сто шестьдесят фунтов (*72 килограмма),

а я на сорок пять (*20 килограммов), и Катарина исчезла вместе с завтраком из пончиков и

литрами шоколадного молока. Вместо нее появилась блистательная Кики Спаркс.

Мама обожала свое новое сильное тело, но для меня справиться с переменами было сложнее.

Несмотря на то, что из-за лишнего веса надо мной издевались всю жизнь, факт того, что теперь я

могу обхватить свое запястье, почему-то пугал. Не поймите неправильно, но посреди меняющихся

пейзажей за окном машины и разнообразных маминых работ еда была единственным, что

успокаивало меня и давало хоть какое-то чувство защищенности, а в своем теле я могла

спрятаться. Теперь, став почти на пятьдесят фунтов легче, мне негде было скрываться. Иногда,

лежа вечером в кровати, я смотрела на свои похудевшие руки и думала о том, что теперь они

совершенно беззащитны. Так же, как и я.

Мое тело изменилось, у меня появились скулы, мышцы, подтянутый живот, чистая кожа – все, как

у мамы, но вместе с этим что-то, казалось, ушло от нас навсегда. Можно натренировать мышцы,

но с уверенностью этот номер не пройдет. Для того, чтобы стать смелее, упражнений еще не

придумали. Однако я не бросала тренировок – занималась аэробикой, бегала, выполняла

силовые упражнения. Меня подстегивали к этому слова, что я слышала от окружающих.

«Толстозадая!» - и я делаю десять дополнительных приседаний, чувствуя, как горят мышцы в

ногах.

«Сало-о!» - и я выполняю еще несколько подходов, беру в руки гантели тяжелее, пусть даже мне

настолько тяжело, что я вот-вот упаду замертво.

«Титановые ляхи!» - и я бегу еще одну милю, оставляя эти мерзкие голоса позади.

Мы с мамой стали другими людьми, а старые фотографии в альбомах выглядели так, словно на

них запечатлены незнакомцы, но никак не мы. Иногда мне даже казалось, что толстые Катарина и

Коли все еще колесят по стране на стареньком пикапе, останавливаясь в придорожных

магазинчиках за очередной пачкой печенья. Так странно.

Тем временем мамины классы в «Леди-Фитнес» набирали все большую популярность, женщины

записывались на них с огромным удовольствием и, казалось, не хотели даже слышать о других

курсах. Местный телевизионный канал не раз приглашал маму на свое утреннее шоу, выделив ей

специальную рубрику «Просыпайся и занимайся!». Я смотрела программу утром, собираясь в

школу или сидя на кухне и поедая обезжиренный йогурт и энергетический батончик без сахара на

завтрак.

- Меня зовут Кики Спаркс, - говорила мама в начале своей тренировки, а музыка становилась

громче. – Мы готовы заниматься?

Вслед за этим можно было услышать, как, по меньшей мере, половина жительниц города кричала

в ответ: «ДА!» - и тренировка начиналась. Когда мама станет национальной суперзвездой фитнеса

– лишь вопрос времени. Женщина, которая три года назад наняла маму на работу в свой фитнес

центр, предложила маме записать новый курс под названием «Fly Kiki», который разошелся

миллионом копий, после чего она стала по-настоящему знаменита. Такая вот история стройности.

Теперь у нас был дом с бассейном, к нам приходил повар, который готовил только полезную

пищу, а у меня была собственная ванная и телевизор в спальне. Единственный минус – мама

постоянно была занята, а «Кики-мания» распространилась повсюду, так что я уже не знала, где

Кики Спаркс, а где моя настоящая мама. Найти ее среди улыбающихся фотографий, которые,

казалось, заполонили собой весь город, было сложно. Время от времени я вспоминала, как мы

ехали в нашем стареньком пикапе, куда глаза глядят, как я спала, откинувшись на спинку сиденья,

или как мы подпевали песням на радио, и… И понимала, что скучаю по тем временам, когда мы

не знали, что произойдет дальше, и перед нами были миллионы возможностей – новые города,

новые школы и новые старты.

Пять часов спустя поезд остановился на станции Колби, а единственным человеком, стоящим на

платформе, оказался парень с темно-русыми волосами до плеч, в футболке с нарисованным

галстуком и обрезанных армейский шортах. На нем были так же солнцезащитные очки в синей

оправе.

В Колби выходила только я. На улице было жарко, несмотря на то, что океан должен был быть

где-то неподалеку.

- Николь? – парень сделал несколько шагов в мою сторону. Его шорты были покрыты каким-то

белым орнаментом, а вокруг него самого витал запах то ли пачулей, то ли, если принюхаться,

какой-то травки. Принюхиваться я не стала.

- Коли.

- Точно, - он улыбнулся. – Мира послала меня встречать тебя. Я Норман.

Мира – это моя тетушка. Она застряла со мной здесь на все лето. Или я с ней. Как посмотреть.

- Это твое? – Норман указал на сумки, которые грузчик спустил со своей тележки. Я кивнула, и

Норман направился к ним медленной ленивой походкой. Внутри у меня все перевернулось,

стоило мне вспомнить, что вместе с моими вещами приехала еще и «линия от Кики»: степ-

платформа, коробка с не требующей приготовления едой и несколько дисков с тренировками.

Плюс пара упаковок с витаминами и минералами. И на всем этом – улыбающиеся мамины лица.

- Ого! – Норман как раз увидел степ-платформу от Кики. – А это что?

- Я возьму сама, - я поспешно выхватила у него тренажер. Всю дорогу в Колби я представляла, как

буду здесь этакой таинственной незнакомкой – ни с кем не разговаривающей и не отвечающей ни

на чьи вопросы, но этот парень разрушил всю придуманную мной картинку уже хотя бы потому,

что не обозвал меня шлюхой, едва увидев продукцию от Кики.

- Машина там, - пожал он плечами, и мы направились к старому форду, стоящему на пустой

парковке. Норман помог убрать сумки в багажник, а я села в машину, бросив степ-платформу себе

под ноги. Итак, второе путешествие со всей этой Кики-ерундой.

- Как доехала? – поинтересовался он. Салон автомобиля пах старой листвой и был буквально

забит мусором, не считая двух передних сидений, которые, очевидно, были освобождены от него

несколько минут назад. На задних же сиденьях в окружении банок из-под газировки сидели

четыре манекена, все четверо – без голов. У одного не было руки, у другого – кистей рук, но все

они сидели ровно, точно пассажиры в такси, ждущие, когда их отвезут к месту назначения.

- Нормально, - ответила я, гадая, что за чудака послала за мной тетушка. В зеркале заднего вида

мелькнуло мое отражение, и я с удивлением поняла, что практически забыла, как теперь выглядят

мои волосы. Они такие… черные. На мгновение я даже не узнала себя. Норман завел мотор, и мы

выехали на пустую широкую улицу.

- Так, - протянул он, - это больно?

- Больно – что?

Норман взглянул на меня и коснулся пальцем своего правого уголка рта.

- Вот эта штука. Больно с ней?

Я провела языком по внутренней стороне проколотой верхней губы, коснувшись тонкого

металлического колечка. Пирсинг был сделан примерно месяц назад, но мне уже казалось, что он

был у меня целую вечность.

- Нет.

- Ого, - снова сказал он. – А выглядит совсем не так.

- Не больно, - твердо повторила я. Больше Норман не спрашивал.

Остальную часть дороги мы не разговаривали. Я разглядывала салон машины – помимо

обезглавленных манекенов здесь было как минимум двадцать пластмассовых зверушек,

заботливо выстроенных в ряд на приборной панели, и пара огромных красных игральных кубиков,

свисающих с зеркала заднего вида.

- Милая машина, - пробормотала я себе под нос. Должно быть, Норман был любителем всего…

хм, необычного.

- Спасибо, - весело откликнулся он, дотронувшись до маленького красного жирафа, стоящего на

приборной панели. Он, что, решил, что я это серьезно сказала? – Работа, знаешь, еще в процессе.

Мы свернули на грязную дорогу и миновали несколько домов, проехали до конца улицы и,

наконец, остановились перед большим белым домом. Чуть дальше начинался пляж – золотистый