Власть книжного червя. Том 4 - Kazuki Miya

— Я рада, что это было их единственным наказанием… Что с зимней игровой комнатой?

— Вильфрид и Шарлотта, по словам слуг, изо всех сил старались руководить, пользуясь указаниями содержащимися в твоих письмах. Дамуэль также подтвердил это, поскольку ему было поручено принести книги в замок и помогать в оформлении их аренды. Кажется, эти двое также получили большую помощь от низшей дворянки по имени Филина.

Низшая дворянка явно боготворила Розмайн, и о её старательной помощи часто упоминали Дамуэль, Вильфрид и Шарлотта. Казалось, Розмайн узнала это имя, так как озабоченное выражение её лица мгновенно сменилось легкой улыбкой.

— Понимаю. Филина помогала как могла… Она написала много рассказов, не так ли?

— Думаю, что да. Однако все сказки из игровой комнаты были написаны в том стиле, как разговаривают дети, и ваши слуги жаловались, что их нельзя использовать в таком виде для печати книг. В конце концов, они оказались совершенно бесполезны, — сказал Фердинанд, вспомнив, как тяжело пришлось Франу и Гилу.

Розмайн хихикнула, затем, внезапно вспомнив кое что, подняла глаза.

— Ах! Что с Хассе? Хорошо ли прошел Весенний Молебен?

— Шарлотта исполнила Весенний Молебен в Хассе вместо тебя, чтобы заполнить пустоту, которую ты оставила, — объяснил Фердинанд. Точнее было бы сказать, что он приказал ей исполнить это, но его слова все же не были ложью, ведь она и вправду хотела компенсировать отсутствие своей старшей сестры.

— Шарлотте хватило маны…? — Спросила Розмайн с озабоченным выражением на лице.

— Конечно, нет, — усмехнулся Фердинанд. — Она использовала ману, которая растворилась в твоем юрэ́вэ. Они с Вильфридом в этом году вместо тебя провели Праздник урожая и Весеннюю молитву, так что не забудь поблагодарить их. Они уже привыкли использовать фей камни.

— Приятно слышать. Они… конечно, сильно прибавили в росте, да? — печально прошептала Розмайн, опуская глаза.

Фердинанд не знал, как утешить её. Единственными словами, которые он смог произнести, были грубые, но честные:

— Естественно, ведь прошло два года.

— …Верно. Ну, а как насчет нижнего города? Бьюсь об заклад, Папа и остальные очень переживали, что я проспала целых два года…

На этот раз Фердинанд опустил глаза. Её семья дорожила своей связью с ней даже после того, как непреодолимые стены положения в обществе разлучили их; он вполне себе представлял, что они беспокоились о ней даже больше, чем он, поскольку не имели возможности видеть и проверять её так часто, как он сам.

— Я не получаю отчетов о состоянии твоей семьи, — сказал он. — Единственные сведения, которыми я располагаю о нижнем городе — это то, что ручные насосы успешно начали распространяться. Возможно, твои слуги, ответственные за мастерскую, смогут дать тебе ответы, которые ты ищешь.

— …Я расспрошу Гила и Фрица позже. Неужели развитие печатного дела остановилось в мое отсутствие? Как продвигается производство бумаги в Илльгнере? Ведь все шло так хорошо…

Розмайн впала в депрессию еще до того, как получила ответ, поэтому Фердинанд любезно рассказал ей, что на самом деле произошло в Илльгнере.

— Что? У Фолька будет ребенок?! Я так рада, что он все же нашел своё счастье.

Получив известие о том, что произошло на Празднике урожая, Розмайн обрадовалась, как будто сама обрела вышеупомянутое счастье. Фердинанд был в очередной раз поражен её способностью сопереживать другим.

— Что же касается печатного дела, то Эльвира не допустила застоя, взяв на себя инициативу создания печатных мастерских в своей родной провинции Хальдензель. Все Гуттенберги были мобилизованы для этой цели, уехав в провинцию весной и вернувшись только после Праздника урожая. Бенно совсем недавно передал мне свой отчет по этому вопросу.

— Что? М-матушка занялась печатью? — переспросила Розмайн, её глаза расширились в удивлении.

Фердинанд утвердительно кивнул. Эльвира полностью посвятила себя тому, чтобы возглавить индустрию, которую основала её дочь, умышленно заняв его место, поскольку сам он уже и так был перегружен работой. Как аристократка, она была не слишком осведомлена о деловых обычаях простолюдинов, поэтому её неразумные требования, безусловно, заставили Бенно пережить немало неприятных минут, но тем не менее Фердинанд оценил то, сколь много лишней работы благополучно миновало оседания на его столе.

— Ты очень многим обязана материнской любви Эльвиры, — сказал он.

— Я благодарна ей, но… — Розмайн неловко замолчала, глядя на Фердинанда с выражением, которое было трудно понять. Последовала пауза, пока она пыталась найти нужные слова, затем она закрыла глаза и пробормотала:

— Я удивлена, что вы дали ей своё разрешение.

— Честно говоря, у меня не было времени лично заниматься печатной промышленностью. Это было такое облегчение, когда Эльвира решила заняться всем этим вместо меня.

— И это понятно — ведь вам пришлось выполнять всю мою работу. Вы хорошо поработали. Позже я подробнее расспрошу Гила и компанию Плантен о том, что происходило в печатной промышленности. И вот еще что… бывшая фракция Вероники уже успокоилась?

Розмайн похвалила Фердинанда, а затем сменила тему, как будто это было самым обычным делом. Она не критиковала его за то, что он доверил часть своей работы кому-то другому, и, возможно, именно из-за этого он позволил себе проявить некоторую уязвимость, которую никогда не осмелился бы выказать кому-то еще.

— Бывшая фракция Вероники не проявляла никаких признаков подготовки к каким-либо действиям. Виконт Герлах ловко избегает наших попыток доказать его участие в похищении, и хоть мне было поручено добыть подтверждающие его вину улики, я был слишком занят навалившееся на меня работой. Поэтому я не поймал того, кто похитил тебя. Прости меня.

Объем работы, которую выполняла Розмайн оказался просто невероятно огромным, гораздо больше, чем можно было ожидать от ребенка. Для Фердинанда это было неожиданно тяжелым испытанием, и ему пришлось обратиться за помощью к другим. Один храм и его внутренние проблемы отнимали множество сил и внимания, но она также занималась церемониями и ритуалами, приютом для сирот, мастерскими и вела дела с