Мила Серебрякова - Три с половиной любви

   – А если бы он остался жив?

   – Но ведь он умер.

   – Да, верно… он умер, но только умер Макар в больнице, спустя три дня после твоегопобега.

   – Как?! – Нинель Викторовна ухватилась за край стола, чтобы не упасть. Десятки темных точек запрыгали перед глазами, спина и лоб покрылись потом.

   – Да-да, – продолжала Антонина, – Макар не сразу умер. Его отвезли в больницу, он два дня пролежал без сознания, потерял много крови. На третий день пришел в себя, мы с мужемкак раз находились там в этот момент.

   – Но… Тоня… Ведь Даниил говорил… Милиция…

   – Не знаю, о чем тебе рассказывали, но факт остается фактом.

   – Я этого не знала. Клянусь! Макар лежал весь в крови, мне показалось, что он мертв. Это невозможно! Даниил не мог соврать… – Кротова замолчала.

   – Когда Макар пришел в сознание, он рассказал нам о случившемся. Лежа на больничной койке и понимая, что ему уже не выкарабкаться, он поведал нам еще одну историю.

   – Какую?

   – Про свою бурную деятельность.

   – О боже! – Нинель схватилась за голову.

   – Я была поражена услышанным, но, с другой стороны, отлично его понимала, он хотел исповедаться. Так сказать, отправиться на тот свет с чистой совестью.

   – Тоня, скажи прямо, чего ты хочешь?

   Антонина Андреевна молчала.

   – Или ты планируешь выдать меня милиции?

   Молчание.

   – Тебе нужны деньги? Но я не располагаю большими суммами, у меня…

   – Мне не нужны деньги, Рада.

   – Тогда что?

   – Зачем ты убила Зинаиду? Ведь это ты ее убила, признайся?

   – Нет, Тоня, нет, клянусь, я не убивала Зину. Верь мне! События, произошедшие много лет назад, еще не говорят о том, что я убийца.

   – Ты сказала правду? – Агеева смотрела на Нинель, и та увидела в ее глазах слезы.

   – Да-да, это чистая правда! Зина умерла от сердечного приступа, я не имею к ее кончиненикакого отношения.

   В прихожей зазвонил телефон, Антонина вышла. Кротова колебалась: стоит ли приводить план в исполнение? Похоже, Антонина не собирается доносить на нее. Рука в кармане крепко сжимала бумажный пакетик, содержимое которого несло смерть. Нинель Викторовна вытащила его и быстро насыпала немного порошка в чай.

   «Прости, Антонина, – роились в голове мысли. – Но у меня нет другого выхода, так как нет никаких гарантий».

   Через минуту Агеева вернулась.

   – Звонила Катарина, приглашала меня в гости. Чудная женщина, она мне сразу приглянулась, чем-то напоминает меня в молодости.

   Нинель Викторовна напряглась.

   – Ты ей сказала о моем визите?

   – Конечно же, нет, с какой стати?

   Повисла пауза.

   – Тонь, как ты собираешься действовать?

   – Ты о чем?

   – Выдашь меня органам?

   – Нет, Рада, я тебе верю. Я верю, что ты не причастна к смерти сестры.

   – Спасибо.

   Внезапно Агеева встала.

   – Иди сюда, Рада, посмотри. – Антонина подошла к шкафу и, достав фотографию в рамке, протянула ее Кротовой. – Узнаешь?

   Нинель взяла снимок. Фотография была сделана в те дни, когда они вместе отдыхали вБолгарии. Кротова внимательно вглядывалась в лица. Макар… Как они были счастливы, даже в кошмарном сне не могло присниться, какие перипетии произойдут спустя годы.

   – У меня тоже было такое фото.

   – Я хранила его в память о нашей дружбе, – ответила Агеева, отпив из чашки. – Конечно, у меня есть и другие фотографии, но эта самая лучшая. Тот отдых я никогда не забуду.

   – Я тоже.

   – Если хочешь, можешь взять снимок себе.

   – Нет, лучше не надо. – Нинель Викторовна положила снимок на место и вернулась за стол.

   Антонина Андреевна допила чай.

   Примерно через час Агеева почувствовала себя плохо.

   – Тебе лучше прилечь, – суетилась Кротова.

   – Ты права, помоги мне. Фу, слабость во всем теле.

   – Это от эмоций. Хочешь, я посижу с тобой?

   – Да, если тебе нетрудно.

   Кротова помогла Антонине лечь на кровать, а затем прошла в комнату и положила чашку Агеевой себе в сумку. Убрав со стола, она вернулась в спальню. Антонина Андреевна по-прежнему лежала с закрытыми глазами.

   – Как ты? – тихо спросила Нинель.

   Ответа не последовало.

   – Прости, – прошептала Кротова, покидая комнату.

 //-- * * * --//

   – Я не могу поверить! – Розалия стала задыхаться. – Наталья, принеси воды!

   – Жуть!

   – Невероятно!

   – Вспомнила, – закричала Марта, – я вспомнила. Когда в день убийства Геннадия я выходила из дома Нинели за колодой карт, то прикрыла за собой калитку, а когда возвращалась,калитка была открыта настежь.

   – Правильно, Нинель Викторовна, пребывая в возбуждении, забыла ее закрыть. В тот момент такие пустяки волновали ее меньше всего.

   Клара Самуиловна покосилась на Агееву.

   – Но как же вам удалось остаться в живых, ведь Нинель подсыпала в чашку яд?

   – Отвечу. Как и предполагала Катариночка, Нинель Викторовна приехала ко мне не с пустыми руками, в ее кармане лежал пакетик с ядом. В моей комнате заранее была установлена скрытая камера, а на лестничной площадке дежурила Ката. Мы же не знали, что именно задумала Радмила, вдруг она собиралась меня задушить? Во время нашего с ней разговора я пару раз выходила из комнаты, прекрасно понимая, чем в это время была занята моя дорогая подруга. На этот случай я заранее поставила под стол табуретку, на которой стояла чашка с чаем, запасная, так сказать. Когда я показала Раде фотографию, и она, ееразглядывая, повернулась ко мне спиной, я быстро поменяла чашки. Потом мне оставалось лишь разыграть внезапное недомогание.

   Кротова схватила себя за волосы:

   – Я не хотела, не хотела! Это они! Если бы Зинка не притащила мне фотографии… Она сама виновата, разворошила прошлое… Ненавижу!

   – Вам никто не давал права распоряжаться чужими жизнями, винить других людей в том, что случилось, глупо.

   – Почему ты убила Леру? – Артур Генрихович попытался встать, но голова у негозакружилась, и попытка полковника не увенчалась успехом.

   Нинель покосилась на соседа.

   – Артур, прости меня. Лера, как и Геннадий, оказалась опасной свидетельницей. Когда после убийства Самойлова я забежала на свой участок, то, обернувшись, увидела вышагивавшую по дороге Валерию. Она мне кивнула, и я… не могла оставить ее в живых. Она могла проговориться.

   Внезапно Нинель подлетела к Копейкиной.

   – Любопытная дрянь! Ты все испортила! – И она схватила Катку за волосы.

   Доселе молчавшие мужчины в форме пришли к выводу, что пора закругляться.

Нинель Викторовну увели. Минутой позжежилище Копейкиных покинул и Артур Генрихович. Поддерживаемый Мартой, полковник поковылял к себе.

   Розалия Станиславовна негодовала:

   – Нинель… моя бывшая подруга… Невозможно поверить! С этим человеком я играла в карты, пила чай. Кошмар! Я всегда подозревала Кротову в нечистоплотности.

   – Розалия Станиславовна, хватит.

   – Мамочки! Нинель подарила мне крем, нужно немедленно от него избавиться. Наталья, живо выбрось в помойку ее подарки. Мне не нужны презенты убийцы. Немедленно! Сию секунду! Натка, чего ты ждешь, корова?!

   Наташка подошла к лестнице.

   – Оставь только розовую баночку, – крикнула свекровь.

   – Хорошо.

   – И зеленую не трогай.

   – Ладно.

   – И тоник пусть останется.

   Наталья остановилась:

   – Так чего выбрасывать-то?

   – Ничего, – последовал ответ. – Я передумала. Кремы ни при чем. Они – безвинные жертвы, посему я разрешаю им остаться у меня.

   Катка покачала головой, свекровь была в своем репертуаре.

   В душе Катарина ликовала: она докопалась до истины, и в конечном итоге виновный пойман и понесет наказание. Так и должно быть, так было и всегда будет!

   ЭПИЛОГ

   После всех вышеупомянутых злоключений прошло десять месяцев, а жители коттеджного поселка с трепетом продолжали обсуждать события, произошедшие этим, как они его окрестили, «черным летом». Мрачная история оставила настолько глубокий след в их сознании, что думается, они еще долго будут рассказывать друг другу и всем, кто приедет в их места, о злодеяниях бывшей соседки.

   Нинель Викторовна Кротова до суда не дожила, она скончалась от обширного инфаркта через неделю после ареста. Одни считали, что смерть лучшая альтернатива в данных обстоятельствах, другим же казалось, что Кротова легко отделалась, не понеся сурового наказания за совершенные преступления. В любом случае, суд все равно состоится, только уже не на земле, а на небесах. А бог, как известно, самый строгий судья.

   Дерек теперь живет у Смирновой. Первые месяцы сенбернар сильно тосковал по хозяйке, но со временем освоился и постепенно привык к новому дому.