Алексей - Синдром подводника

Второй объект, молодой матрос, тоже стоял рядом и изображал соляной столб. Потом, в казарме, как на духу он признался:

— Я подумал, что нам кирдык — мы тонем.

Пришлось только подивиться его лаконизму.

Реакция старослужащего минера оказалась самой адекватной и естественной. По тому, как он действовал, было ясно, что ему это не впервой. Он начал по-деловому заделывать дырку, схватив что-то из подручного материала.

А вот реакция начальника отсека, молодого лейтенанта, оказалась самой забавной и потешной. Сначала он довел себя до паники, инстинктивным прыжком оседлал торпеду нижнего ряда, а чтобы не дай Бог не замочить ноги, машинально их поджал. Следующим его движением, которое я отметил боковым зрением, был вратарский бросок в сторону кормовой переборки. Однако от последнего позорного рывка его удержал вид двух молодых моряков, застывших каменными столбами. Ну и старослужащий, борющийся с поступающей водой. Молодой лейтенант понял, что слегка поторопился и погорячился, его шараханья будут неправильно истолкованы. Тогда он переборол инстинктивное желание выскочить из отсека и, как настоящий голкипер, руководящий обороной своих ворот, перенаправил энергию в сторону «Каштана» — устройства симплексной связи на подводных лодках. Заикающимся и срывающимся голосом доложил на главный командный пост:

— Це-це-центральный! В пе-пе-первый поступает вода...

Вскоре вода в море кончилась, простите — в цистерне, откуда, собственно, и поступала в отсек; а точнее сказать — бьющая струя была перекрыта рукой механика на центральном посту. И на этом исторический инцидент завершился.

Молодому лейтенанту, кое-как оправившемуся от страха, требовалась сатисфакция, поэтому своему подчиненному, еще более молодому военнослужащему он в назидательной форме начал разъяснять суть происходящего. И говорил о том, что поступление воды в отсек явилось следствием продувания кормовой дифферентовочной цистерны, давление из которой перешло в носовую, откуда и была вырвана пробка.

Наблюдая бесславное поведение командира отсека, я удивлялся, чего это он, вместо того чтобы промолчать, стал словесами разрушать ауру кайфа, установившуюся в отсеке. Тем более уже все, в том числе и молодой матрос, поняли природу происхождения фонтана. Не сумев сдержаться, я начал всячески поддевать «умного» педагога и «бесстрашного» командира. Лейтенант долго терпел подначки, наконец, не выдержал и с обидой в голосе произнес:

— Прекратите издеваться, товарищ курсант!

Мне стало неловко, я понял, что перегнул палку, ведь мы все, кроме годка, испугались по-настоящему, поэтому послушно прикусил язык.

Практикантские курьезы

Вместе со мной практику в Видяево проходили соученики Толя Кржачковский и Вася Нетименко, только они были на дизель-электрической подводной лодке 651-го проекта. В быту она имела прозаическое название «раскладушка» из-за того, что ракетные пусковые установки при стрельбе приводились там в положение 15-ти градусов.

Толя и Вася с должной ответственностью подошли к изучению материальной части минно-торпедной службы и устройства первого отсека. И так рьяно занимались этим, что судьба не замедлила с наградой. В районе торпедных аппаратов Толя нашел целый клад, причем весьма ценный — по меркам того времени и с учетом дефицитной поры. Сокровище представляло собой герметично запаянную жестяную банку, покрытую толстым слоем ржавчины. Наши герои разумно предположили, что банка имеет не совсем прямое отношение к узлам и механизмам отсека. Василий поначалу не придал значения находке и на вопрос друга:

— Ну, что там?

Перевел разговор в гастрономическую плоскость, ответил:

— Да, картошка какая-нибудь...

Тайна, покрытая не только толстым слоем ржавчины, но и налетом загадочности, приманила пытливые исследовательские умы. Практиканты занялись поисками подручного средства, чтобы проникнуть внутрь. К счастью, на щите с пожарным инвентарем нашлось старое, расклепанное с торца зубило. Василий не ошибся — судьба в этот раз проявила благосклонность. К неописуемой радости друзей, в ларце (а ларчик просто открывался) оказалось десять килограммов весьма полезного и ценного для растущих организмов будущих подводников шоколада.

Наверное, готовясь к автономке (дальнему походу), кто-то при погрузке продуктов припрятал в нише носовых торпедных аппаратов банку с шоколадом, а потом про нее забыл.

Позже, хвастаясь, Анатолий так и говорил:

— Мы и на камбуз не ходили.

Эта практика у Анатолия и Василия раскрашена еще одним примечательным эпизодом, который в дальнейшей курсантской жизни обрастал все большими подробностями. Однако, все по порядку...

Курсантам первогодкам доверили доставку из-за бугра (сопки), где размещались склады, важнейшего стратегического материала, обеспечивающего жизнедеятельность подводной лодки, — спирта. Старшим команды назначили молодого мичмана двухлетней выдержки, а добровольцами вызвались идти наши герои. Их путь пролегал по пересеченной местности, был неблизким, климатические условия имели тенденцию к ухудшению, усиливался холодный ветер. Успешно преодолев все препятствия, команда прибыла на склады. Забегая вперед скажу, что преодолевать препятствия на обратном пути команде пришлось с гораздо большими трудностями.

На складе героям вручили два сорокалитровых бидона (фляги, в каких на ферме доярки хранят молоко, называемые в народе молочными бидонами) технического спирта, материал, без которого не обходится поддержание в боевой готовности материальная часть флота. Две фляги на троих — очень много. Одному приходилось идти посередине и нести тяжесть в обеих руках. Как выяснилось позже, это в определенной мере было удобно, ибо повышало устойчивость. Спирт по химическим свойствам имеет эффект высокой испаряемости. Наши герои эту аксиому проверили сразу же, как только склады скрылись из виду. Ясное дело, физических сил и, что самое главное, решимости для выполнения поручения прибавилось. Поскольку дорога пролегала по пересеченной местности, то фляги иногда превращались в гордых скакунов, а бравые моряки в залихватских наездников. И вьюга пофиг... и пурга нипочем...

Заправка флотских систем является сложным организационным и техническим процессом. Всем известно, насколько непрост процесс дозаправки самолетов в воздухе или боевых кораблей на ходу в море, настолько же непростым оказался процесс дозаправки и наших героев. Высококалорийное горючее заливалось через горловины припрятанных фляжек и подавалось в пищеварительные системы. Как истинные патриоты товарищеского братства, друзья помнили о том, что через два дня заканчивается практика и предстоит обратная дорога в Ленинград, дальняя и скучноватая. Процесс заправки мелких емкостей, доставка на базу, обеспечение сохранности продукта, комплектование сухого пайка с последующим превращением в «мокрый» — все это живо обсуждалось до конца нашей учебы в Школе техников.

Вернемся немного назад. По дороге процесс дозаправки происходил с систематической периодичностью, так что старший группы, молодой мичман, чуть ли не превратился в известного всем литературно-исторического героя Ивана Сусанина. Бедолагам пришлось довольно-таки изрядно поплутать между сопками с непосильной ношей. Можно предположить, с каким облегчением вздохнул старпом, когда увидел запорошенных, заиндевевших, уставших, еле стоящих на ногах курсантов. Ему и в голову не пришло проверить количество содержимого во флягах. Многое передумал старший офицер за время их отсутствия. Рад был, что они вообще вернулись.

Этот трудовой подвиг был совершен в конце корабельной практики, и доблестная группа курсантов в пенаты возвращалась, радуясь жизни и отнюдь не проклиная судьбу, так как дорога была качественно смазана, где спиртом, а где шоколадом. Ехали весело с приключениями и происшествиями.

Первый отпуск

После практики на Севере, где годки-мореманы заставляли нас спать без тельников (тельняшек) и мыться холодной водой, мы закалились так, что в зимний отпуск я поехал в бушлате. Разве можно представить вышагивающего по Минску моряка в шапке-ушанке и шинели? Допустить этого я не мог. Земляки не узнали бы во мне моремана, и тогда хоть помирай от стыда. Минск — сухопутный город, жители называют морем любое рукотворное водохранилище. И я вышивал по улицам родного города в клешах и в бушлате с расстегнутыми верхними пуговицами, с видом матроса-революционера, только перекрещенных патронных лент не хватало. Военный патруль в Минске встречается редко. А мне «повезло», встретил хоть и сухопутный, но не менее грозный патруль. Нарываться не стал, как положено, приложил ладонь к бескозырке для отдания чести. Однако офицер поглядел на меня с недоверием и подозрением, а поравнявшись, задумчиво нахмурив брови, грозно молвил: