Мила Серебрякова - Три с половиной любви

   – Да пошли вы, – отмахнулся Самойлов.

   – Ну, е-мое, харэ ломаться, – озлобился Вячеслав.

   – Есть у меня тут одна идейка. – Самойлов криво улыбнулся и заговорщицки подмигнул приятелям.

   – Что за идея?

   – Пока рассказать не могу. Не просите. Чтобы дельце выгорело, необходимо все держать в секрете.

   – Как хочешь, – хмыкнул Вячеслав, воспринявший слова пьяного Генки как пустой треп. Он и сам, особенно когда перебирал спиртного, был не прочь пофантазировать вслух.

   – Мужики, слыхали прикол? – оживился Апликаев. – Лерка Люблинская вчера в деревовпечаталась – в очередной раз перепутала педаль тормоза с педалью газа.

   – Я всегда говорил, – занудил Карасев, – баба за рулем – настоящая катастрофа.

   – А как она? – обеспокоенно спросил Самойлов.

   – Кто?

   – Лерка.

   – Да с ней порядок, а вот тачка здорово помялась.

   – Ниче, – зевнул Вячеслав, – старый пердун денег для Лерки не жалеет, новую подарит. Права ей купил? Купил! Значит, теперь тачками завалит. Урод! Одни впроголодь живут, а другие машины каждый месяц меняют.

   – И на многое закрывают глаза.

   – В смысле? – Геннадий посмотрел на Романа.

   – Люблинская спит с Антоном, а Генрихович делает вид, что не в курсе.

   – Потому что он придурок! – выкрикнул Славка.

   – Люблинская с Амбарцумяном?! – удивился Генка.

   – Ну.

   Уставившись в пол, Геннадий почесал покрытый трехдневной щетиной подбородок.

   – Я не знал.

   – Не знал он, – заплетающимся языком прогудел Карасев. – Пить надо меньше, весь поселокзнает, а ты как одуванчик.

   Вскоре Апликаев ушел. Оставшись наедине с Самойловым, Вячеслав спросил:

   – Мне-то скажешь, че там у тебя за дело? Я могила.

   – Давай лучше еще по баночке.

   – Давай. – Вячеслав полагал, что Генка дойдет до кондиции и сам разболтает обо всем на свете. Но он ошибся, просидев еще около часа и основательно набравшись, Геннадий такничего и не сказал.

   Сославшись на разламывающуюся от боли голову, Самойлов отправился домой.

   Он вышел из гаража и не спеша потопал по дороге, пытаясь прикурить. В голове крутились шальные мысли: сначала он подумал про полковника, потом про его молодую жену. Затем мысли резко перескочили на Антона Амбарцумяна.

   Внезапно Самойлов остановился и, почесав затылок, повернул в противоположную от своего дома сторону. Его путь лежал в коттеджный поселок.

   В поселке, остановившись у одного из домов, Геннадий посмотрел на часы.

   Постояв несколько минут у калитки, он вошел внутрь и, пошатываясь, направился к двери.

   Позвонил. Ему открыли. Зайдя в прихожую, Самойлов взглянул мутными глазами в глазачеловеку, открывшему дверь, и, выдержав паузу, заплетающимся языком проговорил:

   – Я знаю все! Абсолютно все… Ясно?

   ГЛАВА 4

   Таня сидела в саду в кресле-качалке, с жадностью поглощая строчки любовного романа. Зачитавшись, она не сразу заметила семенящую по дорожке Катку. Ну а когда заметила, волей-неволей вспомнила о правилах хорошего тона, отложила книгу в сторону и натянуто улыбнулась.

   – Анфисы сейчас нет, – сухо проговорила любительница сентиментальной прозы, не предложив соседке присесть.

   – Да? – Катарина изобразила на лице удивление. – Жаль. Тань, не возражаешь, если я присяду?

   – Ради бога.

   Усевшись на ротанговый стул, Катка никак не могла начать разговор, да и Татьяна, ерзая в кресле, судорожно пыталась найти тему для беседы.

   В этот момент на крыльце появился Мишка. Надевая на ходу бейсболку, он подошел к качалке, поздоровался с Катариной и обратился к тетке:

   – Тетя Тань, я пойду к Кириллу.

   – Иди, – апатично ответила та, – только к обеду не опаздывай.

   – Постараюсь. – Мишка убежал.

   – Он, наверное, переживает, – осторожно начала Копейкина, глядя вслед Михаилу.

   – Ты о чем?

   – Об исчезновении Алевтины.

   – Я тебя умоляю, с какой стати он должен переживать из-за идиотской выходки малолетней нахалки? Она ему абсолютно посторонний человек.

   – Алевтина – его сводная сестра.

   – Она ему никто! – отчеканила золовка Виктора. – Ни Алевтина, ни Анфиса, ни ее чокнутая мать. Эти люди нам посторонние!

   – Вы уже четыре года живете под одной крышей.

   – Не вижу связи.

   – Тань, неужели тебя совсем не волнует исчезновение Али?

   – Представь себе, нисколько! Понимаю, это звучит грубо, наверное, даже жестоко, но повторяю, я ни капли не сочувствую Анфиске. Она это заслужила, воспитала беспардонную девицу, теперь пусть собирает урожай.

   – Ты так сильно ее ненавидишь?

   – Это не ненависть, это больше чем ненависть, я органически не переношу семейство Анфисы: они разрушили нашу жизнь.

   – Чью именно?

   – Моей сестры.

   – Насколько мне известно, Виктор познакомился с Фиской спустя четыре года после смерти жены.

   Татьяна скривила губы в усмешке.

   – Насколько тебе известно, – передразнила она Катку. – А откуда у тебя такая информация?

   – Анфиса рассказывала.

   – Анфиса – наглая лгунья и лицемерка, она пытается выглядеть в глазах окружающих эдакой простушкой-хохотушкой, а на деле хищная, как акула.

   – Не понимаю.

   – Витька крутил с ней любовь еще при жизни Томы. Когда Тамаре стало известно, чтомуженек наставляет ей рога, в некогда дружном семействе начались скандалы. Потом Томка заболела и умерла. Она умерла, потому что у нее вконец расшаталась нервная система. Из красивой бабы Томуся за считаные месяцы превратилась в старуху. А Витька посмелприволочь эту гадюку в дом, да еще с довеском в виде слабоумной матери и нахальной дочурки.

   – Я этого не знала.

   – Я подозревала, что Анфиска морочит тебе голову, она по этой части спец, любого вокруг пальца обведет.

   – Но, Тань, даже если все сказанное тобой правда, при чем здесь Алевтина, она не виновата в грехах матери.

   – Алевтина – копия своей мамаши! Это у них семейное, бабка того же поля ягода. Семейка Франкенштейнов. Вот пусть теперь Анфиска ручки-то позаламывает, ожидая появления Альки, пусть страдает, как страдала я, когда умерла Тамара. Или как страдали Антон с Мишкой, лишившись матери. Ты сама видишь, что стало с Михаилом, а ведь был нормальным пареньком.

   – Он и сейчас в норме.

   – Не притворяйся, всем известно, что у Мишки проблемы с развитием. Еще неясно, какизменится ситуация, когда ему стукнет двадцать, может, он на всю жизнь останется десятилетним мальчиком в умственном плане.

   – Тань, а как ты считаешь, куда могла деться Аля? – резко спросила Катка.

   – Понятия не имею. Но, зная ее паршивый характер, не удивлюсь, если девица состряпала хитроумный план, прежде чем свалить отсюда.

   – В поселке поговаривают о маньяке.

   – А о Чебурашке в скафандре не поговаривают? Все это бабские сплетни, никакого маньякане существует. Я более чем уверена, что Алька тусуется у какого-нибудь парня.

   – Маловероятно.

   – Да плевать я на нее хотела.

   – Похоже, больше всех Алевтину ненавидела именно ты.

   На минуту Татьяна замолчала, а затем разразилась громким смехом.

   – Ну ты даешь, вот рассмешила так рассмешила. Неужели ты думаешь, что я причастна к исчезновению Альки?

   – Такое вполне могло иметь место.

   – Ты меня удивляешь, стала бы я марать руки, еще чего.

   – Ну, сама, может, и не стала бы, а вот нанять человека вполне могла. – Произнося эти слова, Копейкина внимательно следила за реакцией собеседницы.

   – Любишь читать детективы, да? Молодец! Что еще скажешь? Отпечатки моих пальцев, случайно, не нужны? А слюну или волос для проведения экспертизы не возьмешь?

   – Тань, я серьезно. Я ведь видела тебя, тогда ночью.

   – Видела меня? Где?

   – У калитки.

   – У какой калитки?

   – У вашей. К тебе подошел мужчина в кожаной куртке, вы о чем-то шептались, потом ты протянула ему конверт, и он поспешно удалился.

   – Ты Толика имеешь в виду?

   – Кто такой Толик?

   – Послушай, почему я должна перед тобой отчитываться, кто ты такая?

   – Я твоя соседка и, признаться честно, не думала, что ты так ко мне относишься.

   – Ты первая стала нести ахинею. Толик – мой бывший муж.

   – А что он делал здесь ночью?

   – Ничего особенно, пришел за очередной порцией денег.

   – Каких денег?

   – Бумажных. Зеленого цвета, называются долларами. Слыхала? Я каждый месяц спонсирую Толика деньгами. После развода мы остались друзьями, я не могу позволить, чтобы он влачил жалкое существование. Он человек творческий, а значит, постоянно сидит без копейки в кармане.

   – Со стороны это выглядело странно.