Поединщик-2. Отмеченный молнией - Роман Владимирович

– Да что ты такое говоришь? Он претендовал на звание рогрейна?

– Именно так, ваша светлость. И имел для этого все шансы. Если мы проигрываем кампанию, а все к этому идет, то наше положение с поединщиками станет просто отчаянным. Король подписал бы указ без колебаний. А вместе с ним указ о помиловании Войтана от всех совершенных им преступлений. Раскрытых и пока тайных.

Визир в задумчивости пожевал губами.

– Ловко придумано, – наконец признал он. – Значит ты одолел не просто бретера или наемного убийцу. Ты укокошил форменного бойца. Поединщика! И почему у тебя тогда такой отстраненный вид? Почему ты не рад своей победе?

– Именно поэтому, – грустно улыбнулся Риордан. – Я убил поединщика Овергора.

– У тебя мозги набекрень от потери крови. Ты распутал дело и уничтожил убийцу, у которого руки по локоть в крови наших граждан. Ты достоин высокой награды. Как от короля, так и от меня лично.

– Награды? За что? – Вскинулся Риордан. – За то, что убил полезного Овергору человека?

– Об этом не тебе судить. И не препирайся со мной. Давай смотреть бои. Они начинают.

На Парапет Доблести выступили поединщики. За Овергор вышел сражаться меченосец Феникс, а честь Фоллса отстаивал триумфатор вчерашнего дня Паут, который смел с ристалища сразу двух бойцов противника. От начала схватки не прошло и трех минут, как Паут показал, что его вчерашний успех не был случайным. Он провел много темповую атаку, финалом которой стал удар-траверси, который Феникс сумел отбить батманом. В результате этого овергорец был вынужден пойти на скручивание корпуса и перенести центр тяжести на переднюю ногу. И почти синхронно с этим Паут нанес противнику неожиданный удар под колено носком своего сапога. Феникс потерял равновесие и стал заваливаться набок. Его тело еще не успело пройти и половину пути до песчаного покрытия Парапета, как меч поединщика Фоллса снес ему голову с плеч. Вверх ударил кровавый фонтан. Обезглавленное тело Феникса рухнуло наземь, о камни звякнул меч, выпавший из мертвой руки. Над Ярмарочным полем пронесся стон, который невольно вырвался из тысячи глоток. Зрители, хоть и пришли сюда именно за этим, оказались не готовы к такому страшному зрелищу.

Накнийр вновь повернулся к Риордану и качнул головой в сторону Парапета:

– Ничего не скажешь – чистая работа. Вот у этой войны и появился свой герой. Именно он войдет в историю. Кантор теперь в лепешку расшибется, чтобы не допустить его гибели.

Следующим за честь державы бился алебардщик с боевым прозвищем Бовид – Бык на горском диалекте, а за Фоллс по-прежнему сражался Паут.

Впервые за войну стороны поменялись оружием. Теперь уже поединщику Фоллса предстояло маневрировать и держаться настороже, чтобы не лишиться ног. Он сумел спровоцировать овергорца на атаку, увернулся от алебарды и на обратном движении перерубил древко оружия противника. Зрители ахнули. Обескураженный Бык стоял, сжимая в руках палку, на которой болтали остатки стального лангета. Судя по лицу поединщика, он был готов немедленно принять смерть, чтобы избавиться от позора. Но Биккарт не дал ему шанса погибнуть. Второй синий флаг Овергора полетел на Парапет Доблести. Мастер войны спас бойца. Но такова жестокая действительность войны – он одновременно принес в жертву Танцора, шансы которого выжить теперь равнялись нулю.

– Чуда не случилось, – мрачно заметил Накнийр. – Один наш против пятерки Фоллса. Богиня воинов Скельда отвернулась от Овергора окончательно.

Риордан ничего не отвечал своему покровителю. Он был там, на Парапете, вместе с братьями по оружию. Несколько раз его правая рука пыталась сделать выпад или отбив, но потом он вспоминал, что она болтается на перевязи и кусал в бессилии губы.

Толпа бывает жестока к развенчанным кумирам. Бовид покидал Парапет Доблести под хохот и улюлюканье толпы. Вдруг из шатра поединщиков Фоллса высыпали бойцы, среди которых Риордан узнал Обрайта. Поредевшая первая десятка Фоллса и весь резервный состав выстроились в две шеренги, а оружейники раздали им клинки. Кантор вышел вперед, поднял руку, и оружие Голубой стали блеснуло на ярком весеннем солнце.

Свист зрителей тут же сменился оглушительными овациями.

– Что это значит, ваша светлость? – спросил Риордан у визира.

– Уважение, – со скукой на лице ответил Накнийр. – Они решили поддержать нашего парня.

В этот момент на Парапет Доблести без объявления герольда буквально выбежал Танцор. Он стоял к Риордану вполоборота и было видно, как пылают его глаза и как сведены скулы. Для лучшего бойца Овергора весь смысл жизни свелся в этот единый миг. Он не думал сейчас о смерти или своих шансах на победу. Он жаждал отомстить за товарища. Танцор в нарушении воинского этикета ткнул острием меча в направлении Паута и прочертил невидимую линию до середины Парапета. Это был не просто вызов, а настоящая вендетта. Поединщик Фоллса пожал плечами, обменялся несколькими словами с Кантором и сделал первый шаг вперед.

Вдруг за спиною Танцора распахнулись Золотые ворота и на ристалища выступила целая процессия. В ней был Мастер войны, герольд, рядом с которым слуга сгибался под тяжестью медного рупора, а следом за ними торжественным шагом шествовал баннерет со штандартом в руках. На его высоком древке был укреплен герб Овергора – синий барс, сжимающий в зубах обнаженный меч. Ниже него на верту трепетали два флага. Сначала белое полотнище, а ниже его – знамя Овергора.

Риордан с непонимающим видом посмотрел на визира. Накнийр встретился с личным секретарем взглядом и его губы изогнулись в сардонической усмешке.

– Ну, вот и все. Резня закончилась.

– Не понял, ваша светлость.

– Чего непонятного? Овергор официально признал поражение в войне. Обычно так не делается. Считается если не позором, то уж точно не геройством. Биккарта просто распнут за это. Но я одобряю. Танцор нам еще пригодится.

А поединщик, имя которого только что упомянул Накнийр, стоял на Парапете, бессильно опустив руки. Его только что спасли от неминуемой смерти, но похоже Танцор был совсем этому не рад.

В этот момент Голубая сталь вернула свои мечи и алебарды в оружейную стойку, а потом бойцы всем составом двинулись по Парапету Доблести. Они не приветствовали зрителей и не отвечали им на овации и крики. Поединщики окружили Танцора. Кто-то хлопал бойца по плечу,