Лицо в ночи - Гарри Поттер и Огненная Дева

— Приветствую тебя, Гарри Поттер, в моей скромной обители. — Из глубины помещения к ним вышел старец, одетый в серую мантию, очень похожую на монашеское одеяние.

— Простите, но с чего Вы так решили? — Поттер решил проверить, насколько простирается осведомлённость Гриндевальда о происходящем в мире.

— Я не был уверен, что ты придёшь сейчас, но ты только что подтвердил мою догадку.

— А можно узнать, каким образом? — вопрос исходил от Фламии.

— О, мисс Найтфолк, это же очевидно. Только что Вы раскрыли и себя.

— КАК?! — два голоса слились в один.

— А вы ничего и не заметили?.. Иногда забываю про эту особенность Парселтанга. Если бы сейчас в комнате был посторонний, он бы услышал лишь странное шипение. Кроме меня и Тома на этом языке умеете говорить только вы двое, а потому, учитывая твои, Гарри, нынешние отношения с Министром и ссору с Дамблдором, легко было предположить, что ты наконец соизволишь посетить своего прадеда. Ну а то, что ты пришёл с невестой, пусть и несколько странно для первого визита, но не в твоём случае. Хотя мне почему–то кажется, что она о чём–то умолчала… но это ваше личное дело. Надеюсь, моё маленькое наблюдение не повлияет на ваши отношения.

«Фламия???»

«Мм… поговорим дома, дорогой»

Гриндевальд продолжил:

— Как я понимаю, тебе известно, что я осведомлён практически обо всём, что происходит в мире. Думаю, для начала мне стоит рассказать то, о чём умолчал Альбус. Северусу Снейпу и вправду не стоит верить на слово, поскольку он — слуга двух господ. Ему удалось занять такую позицию, что ему не страшно поражение одной из сторон. В конце прошлой войны он дал Непреложный Обет Дамблдору, что больше не будет применять Тёмные искусства. Как ни странно, этого было достаточно, чтобы тот ему поверил. А ведь это не лишило Северуса возможности варить опасные зелья. в чём он ещё более искусен, чем в заклинаниях… Ну а Том как раз нуждался в человеке, которому доверяет его враг номер один. Вернее, теперь уже враг номер два, ибо тебе удалось обойти твоего уважаемого директора на поприще срыва планов Волдеморта.

Кроме того, я знаю, чем занят младший Малфой. Он пытается дать возможность Пожирателям проникнуть в школу, поскольку Том справедливо полагает, что захват школы позволит ему приблизиться к захвату власти настолько, насколько это вообще возможно. Вот только то, что Малфой выполняет приказы, так сказать, из–под палки, а в школе есть достаточно много людей, способных дать отпор, он вряд ли учёл. Кстати, боюсь, твоя подруга Грейнджер может оказаться в весьма неприятном положении — Люц, в отличие от сына, по–настоящему не выносит магглорожденных.

— О чём Вы???

— Скоро поймёшь. Гарри, тебя не затруднит обращаться ко мне на «ты»? Я всё–таки твой прадед. Или тебя смущает моё прошлое?

— В какой–то степени… С одной стороны, мама В-тебе доверяла, но с другой стороны — тебя же считали Тёмным Лордом…

— Ну, тогда мне, пожалуй, стоит рассказать, как всё было на самом деле. Можешь мне и не верить, но всё было именно так…

Давным–давно, когда я только окончил школу, я познакомился с Альбусом. Довольно скоро мы стали хорошими друзьями, ведь оба мы сильно выделялись на фоне своих сверстников уровнем знаний и силы. Вот только он был убеждённым сторонником Светлой магии, тогда как я предпочитал Тёмную. Ведь дело не в том, что ты изучаешь, а в том, как ты это используешь… Однако это не мешало нашей дружбе. Вдвоём мы строили планы, как изменить мир, как вывести магов из подполья, более того, дать магам контроль над этим миром, который, как мы оба тогда считали, мы заслуживаем. Уже тогда нас сильно беспокоило, насколько магглы из–за своих ограниченных по сравнению с нами возможностей продвинулись в научно–техническом прогрессе, кроме того, мы оба считали неправильным притеснять таких членов магического сообщества, как оборотни, вампиры, даже кентавры… но тогда мы ещё не были готовы изменить общество. Альбус наивно полагал, что всё можно решить путём мирной политики, но и тогда, как и во все времена, у власти были не те, кто хочет, чтобы было лучше народу, а те, кто хочет, чтобы было лучше им. Я предлагал поднять восстание, совершить переворот, тем более что я уже нашёл среди угнетённых множество сторонников. Но Дамблдор был неумолим. И однажды во время жаркого спора, который перешёл в ссору, погибла его сестра. Мы до сих пор не знаем, кто из нас виноват в случившемся, но Альбус дал мне понять, что не желает иметь со мной ничего общего. Я ушёл.

Я долго собирал сторонников, и в силу того, что мой род всегда славился Тёмными волшебниками, большинство из моих последователей тоже практиковало Тёмные искусства. Среди них, как потом к моему глубочайшему разочарованию выяснилось, затесались и те психопаты, которым было просто жизненно необходимо кого–то пытать, кого–то убивать. Но даже сам факт того, что я собираю на своей стороне Тёмных, привёл к тому, что в итоге меня объявили вне закона. Многие из «моих» преступлений были совершены теми, кого я в глаза–то никогда не видел, да и то, наша война была внутренней, мы никогда не нападали на магглов, как это делает Том. Однако в глазах народа я стал Тёмным Лордом — ведь я, по их убеждению, нёс разрушение, и вообще, если я практикую Тёмные искусства, ничего хорошего от меня ждать нельзя.

Но силы мои и моих противников были приблизительно равны, с той лишь разницей, что против меня мог выстоять только сам Дамблдор. Однако по непонятной мне тогда причине он долго отказывался от дуэли. Я полагал, он боится убить меня, желая отомстить за сестру. Как оказалось позже, он вообще не хотел сражаться, равно как и я. Но каждый из нас ожидал, что пощады не будет, а потому дуэль состоялась. Каково же было моё удивление, когда Альбус, обезоружив меня, предложил мне сдаться и в качестве наказания поклясться не покидать стен Нурменгарда! Я надеялся, что он поймёт, чего я добивался, и сможет сделать то, что не удалось мне. К сожалению, он не смог.

— Выходит, ты заключён здесь практически из–за предрассудков магического сообщества?

— Можно и так сказать. А теперь перейдём к более насущным проблемам. Как ты собираешься решать свою проблему с Томом?

— Ну, во–первых, я хотел бы научиться превращаться в василиска, когда мне это нужно…

— Гарри, ты всерьёз полагаешь, что его испугает гигантская змея? Вот зачистку в его рядах таким образом произвести будет вполне возможно, а с ним тебе придётся справляться самому. К тому же, ты ведь ещё не избавился от крестражей. А без Альбуса это будет весьма проблематично.

— Ты можешь предложить что–то другое?

— Ну, насколько я помню, в той книге, «Древняя магия», был один подходящий ритуал…

Геллерт на минуту задумался, будто решая, рассказывать о ритуале или нет.

— Давным–давно, когда маги еще не скрывались от магглов, а школы Хогвартс еще и в проекте не было, в мире магии заправляли всем чистокровные. Тогда это действительно имело значение, ведь в роду волшебников знания передавались из поколения в поколение, обучение велось с самого пробуждения магии в ребенке, а тайны рода охранялись магией крови. Магглорожденные же волшебники, не говоря о том, что не всегда могли пробиться в обществе, поскольку неудачные первые стихийные проявления настраивали обывателей против них, либо обучались сами, либо, становясь учениками, приносили клятву своему Учителю.

Уже в те времена было очевидно, что тот, кто тем или иным образом может побороть многих — будь он просто сильнее или же обладай тайными силами, не подвластными остальным — может запросто устроить целую войну, в которой может победить, но только ценой многих и многих жизней. Магов никогда не было много, и то, как повел себя Том во время своего прихода к власти, лишь подчеркивает его происхождение — он не понимает, насколько ценна жизнь каждого из волшебников и ведьм. Но я отвлекся… Так вот, дабы избежать кровопролития, был придуман обряд, названный Обрядом Отречения от Проклятых. Почему именно так — сложно сказать, скорее всего, тогда те, кто не понимал последствий своих действий, считались проклятыми кем–то, быть может, самой Судьбой…

Поскольку практически каждый маг, за исключением нескольких самоучек, что быстро привлекали к себе внимание и так или иначе вливались в общество, был частью какого–то Рода, придуманный ритуал основывался на магии крови. Его суть состояла в лишении Проклятого его магических сил, как бы он их ни распределил — ведь в те времена было распространено создание артефактов, а в них, за исключением некоторых уникальных случаев, всегда есть частичка магии создавшего. В принципе, ритуал довольно простой, его придумывали так, чтобы даже самый слабый волшебник, будь он на тот момент Главой Рода, мог его провести без угрозы для своей жизни, в том числе со стороны своего оппонента. Но есть три минуса. Во–первых, противника нужно видеть в лицо. Во–вторых, во время самого ритуала проводящий его не может защитить себя от нападения со стороны, то есть если у Проклятого был хоть один сторонник или слуга, требовалось либо избавиться от него, либо иметь какое–то прикрытие. В-третьих, после ритуала вся сила противника переходит к Главе Рода, и если противник даже равен по силе, не говоря уж о случаях, когда он сильнее, требуется довольно длительное время для того, чтобы организм подстроился под новый уровень силы. На это время волшебник может не просто лишиться способности колдовать, но и впасть в глубокую магическую кому, правда, в этот момент атаковать его будет верхом глупости, ибо это вызовет всплеск неконтролируемой магии… но нынешнее поколение магов в этом, увы, не разбирается.