Максим Осинцев - Консорциум. Книга вторая. Переписать судьбу

— У меня прапрадед был знаком с ним лично.

Но продолжения этой истории не последовало, а я не счел нужным пытаться выяснить, кем же именно был прапрадед известного мне охотника, а ныне ренегата, Консорциума.

И вот так вот, вполне скучно и однообразно проходили дни. Однажды я правда выбрался из номера отеля и рискнул прогуляться по побережью Сены и воочию поглядеть на Эйфелеву башню, а так же, если получится, заглянуть в Лувр, где и по сей день висела небезызвестная Ла Джоконда с ее вбившейся в сам разум улыбкой. Но не успел я добраться до проспекта Гюстава Эфеля, как меня уже желали скрутить местные правоохранительные органы и я мог попасть в очень увлекательный переплет. А ведь сурок даже не соизволил меня предупредить об этом. Но спасение пришло от самого Виктора, который только ему известным образом отыскал меня и в итоге вытащил из передряги.

И уже когда мы добрались до отеля, он прочитал мне долгую и вполне нудную лекцию, да еще и в таком тоне, словно старше меня лет на двадцать. Виктор вообще имел привычку общаться со мной как с ребенком, а я…

…я не мог сказать ему слова поперек. Просто не мог. Как будто сам понимал, что он умнее и если что случись, именно он будет выручать меня из неприятностей. Собственно, так и выходило.

После того случая мы вновь сменили место жительства. Это была квартирка на Рю Жари в доме построенном приблизительно в 2020 году. И я мог оценить то, как безалаберно к своему делу отнеслись строители. Не прошло пятнадцати лет, — хотя может быть и прошло, мне это в точности не было известно, да я особо-то и не задавался таким вопросом, — а дом уже начал ветшать. Собственно говоря, именно из-за этого Виктор и снял здесь комнату у домовладелицы, противной старушки, которая все время что-то скрежетала на французском и испепеляла взглядом то меня, то Виктора.

Однажды я спросил у своего друга, что она вечно кряхтит, а он лишь рассмеялся и произнес это:

— Считает, что мы любовники и, что бы я ей ни говорил, отказывается верить в обратное.

В этом и вправду было что-то смешное, но я не знал, как к этому отнестись, а посему и вовсе забыл, но каждый раз, когда я видел миссис Решар, улыбался ей голливудской улыбкой, а она лишь страшнее корчила мину на лице.

И так бы и продолжалось, если бы однажды под вечер Виктор не вернулся весь словно на иголках и прямо с порога крикнул мне:

— Собирай свои вещи, — я уже чуть ли не кинулся этим заниматься, если бы не одно «но»: вещей у нас особо-то и не было.

Одежда что на нас, запасная и по рюкзаку с запасами продовольствия и парой книг на случай. Свои предметы мы всегда хранили при себе: в кармане или подкладе. Хотя у меня была еще одна вещица, о которой не знал и Виктор, хотя мне кажется, что догадывался, — фотография с молодой девушкой, что держит в руках сверток с первенцем. Я не помнил, кто эта девушка, но она часто являлась мне во снах и, наверное, это было единственным, что я хотел выяснить. Единственная цель, которой я должен был достичь. А пока, передо мной был Виктор, точно заведенный, смеряя квартирку шагами и бубня что-то себе под нос.

— Мой друг, совсем скоро мы наконец-то покинем уже осточертевший мне Париж и отправимся дальше, — он даже не глядел на меня, а просто произносил то, что ему казалось, он должен был донести до моего сведения. — Завтра мы отправимся к моей старой знакомой за одной важной вещицей.

— За чем именно? — поговорить с Виктором удавалось нечасто и каждый такой разговор я пытался поддержать по полной, чтобы хоть как-то разнообразить нашу размеренную жизнь.

Виктор остановился и наконец-то наградил меня взглядом. Но этот зрительный контакт продолжался всего пару секунд.

— За фигуркой пса, — ответил он кратко, но емко. — Я оставлял его своей подруге в свое время, и настала пора его вернуть.

— А эта подруга не будет против? Ты ведь знаешь, что предмет нельзя забрать без согласия владельца, а то иначе он не будет работать.

Виктор улыбнулся и я смог прочесть по его лицу, что он вспомнил что-то приятное из своей былой жизни.

— Уверяю тебя, Жюли не будет против и с радостью отдаст пса нам.

Я не знаю, что произошло между нами за этот месяц, но я был готов довериться своему новому товарищу полностью и безоговорочно. Чувствовал, что он ни в коем случае не предаст меня. И знал, что теперь мы вместе и должны стоять друг за друга до конца. На мгновение я вспомнил о брате. Я знал, что он у меня был. Когда-то давно. Но, ни имени, ни внешности я вспомнить не мог. Но это греющее чувство осталось. И вот сейчас, я, забывшись на мгновение, почему-то представил, что Виктор вполне мог бы быть моим старшим братом.

Ох, что иногда за дурные мысли посещают меня. Каким братом? О чем это я?

Но все же, что-то родственное с Виктором я ощущал. Может это наши судьбы, которые похожи друг на друга как две капли воды? Хотя, как я могу рассуждать в подобном ключе, если я практически ничего о нем не знаю?

Развить мысль дальше я так и не смог, но оставил заметку на память, что я еще к ней вернусь.

— Во сколько выдвигаемся?

Виктор услышал в моем голосе задор, да я его и не скрывал, — наконец-то хоть что-то интересное вот-вот должно произойти, — и добро ухмыльнулся. Он тоже не скрывал своего удовольствия от предстоящей вылазки.

— На рассвете…

Март 2034 года. В 4-х километрах от города Грандри по трассе «D617». Пансионат для душевнобольных доктора Перье.

Виктор Вайс.

Десять лет назад в окрестностях рядом с городом Грандри был построен пансионат на деньги вкладчиков и мне ли об этом не знать, если именно мной было внесено почти 40 % от общей суммы в это строительство. И я тратил эти деньги, которые, между прочим, добыл легальным путем за пару личных заказов в сфере расследований. И, ясное дело, непосильную помощь в этом заработке мне оказали базы данных Консорциума, а так же мой личный исин.

Цель во всем этом была одна — поселить там Жюли Крэттоф, у которой под старость обострились проблемы с психикой. От нее отказались родственники и, можно сказать, бросили на произвол судьбы. И я даже представить боюсь, что бы с ней произошло, если бы я вовремя об этом не узнал и не сделал все, чтобы ей жилось как можно лучше.

Пансионат был на попечении правительства и его неплохого бюджета, который оно так щедро вливало в самый дорогой пансионат для людей с травмами души. Собственно говоря, именно из-за таких вот вливаний там частенько и располагались не только больные люди самых известных и влиятельных людей, но и просто старики, которых больше некуда было пристроить. Но все остальные не особенно-то меня и волновали. Главное — Жюли.

Познакомился я с ней на приемах у Риты Эванс, которая помогала мне отойти от трагедии одиннадцатого сентября и потери Элизабет. Сначала мы просто сталкивались в коридоре, а после проходили совместные сеансы терапии в группе. Нас и объединила общая проблема — теракт башен-близнецов.

В тот злополучный день она потеряла своих родителей, да и сама уцелела лишь чудом. Но если не больно тело, то, в ее случае, оказался воспален разум. Жюли время от времени казалось, что ее родители сидят рядом с ней, и она общалась с ними. Это были хорошие дни, но были и те, когда она вновь возвращалась в башни-близнецы и видела смерти родных вновь и вновь. Вот и помутнение рассудка.

Она стала очень забывчивой. Память часто отказывала. Возникали галлюцинации, которые лишь пугали ее ранимую душу. Но были и те мгновения, когда она, словно под гипнозом, пыталась наложить на себя руки. И я был счастлив, что отдал ее в этот пансионат, где тщательно следили за ней и ни в чем не отказывали. Приятно знать, когда с последним оставшимся в живых близким человеком все хорошо, может и не в полном смысле этого слова, но хотя бы в том, что навещая ее, — можно увидеть улыбку на ее лице и выслушать истории, которые она сама забудет уже буквально через час.

И да, в моем с ней общении был один момент, который, наверное, и определил то, что нам суждено быть связанными какими-то своими странными дружескими узами, построенными на заботе и взаимопонимании. Жюли всегда помнила обо мне и обо всем связанном со мной. Словно было во мне что-то, что не позволяло ей забыться окончательно. И это стоило нашей с ней дружбы.

Мы подъехали с Малым робо-такси, которое больше всего похоже на два мягких сидения с колесами. Руля и прочей атрибутики попросту нет. Да они и не нужны. Все управление на чудо робототехнике. Но, как выразился Малой: «Это больше похоже на диван-такси». И я был с ним полностью согласен. Таких такси во всей Франции было штук пятьдесят. Ездили они не шустро, да и сам исин, который по факту в этом времени еще назывался спутником, иногда тупил и колесил кругами. В общем, о скорости ни речи. Зато с комфортом.

А самое главное в том, что технологии уже осваиваются. Хотя вернее сказать, пускаются в люди. Ибо долгое время после создания исинов, в особых кругах было некое правило, запрещающее использование спутников в каких-то устройствах, что те могут привести к смерти своих хозяев. Но это уже в прошлом и спутники встраивали почти во все, что только на глаза попадется.