Иван Бойко - Смотрю, слушаю...

Вот еще был случай. Перед выборами выдвинули меня кандидатом сразу в районный и краевой Советы. Вроде бы почетно. А прикинул: когда же работать? Ведь будешь ездить с сессии на сессию. Опять же депутатские обязанности… Перевалишь, значит, свою работу на плечи Федора и Михаила. Нет, думаю, не годится такое дело. И вообще, думаю, сможем ли мы тогда держаться в передовиках?.. Заявился опять в станицу, говорю в исполкоме:

— В два Совета баллотироваться моего согласия нет. И вообще, неужели в районе, окромя меня, нет достойных людей, чтобы представлять нашу власть?

И стал называть всех, с кого я в свое время брал пример. Выслушали меня, согласились… Куда меня выбрали? В краевой Совет.

О, дождь срывается. Возьмите бурку. Да не отказывайтесь. Я привычный к дождю. Накиньте на себя. И не промокнете, и бумаги ваши не раскиснут…

Пошел! Как из ведра полил. Хорошо-то как! Дождь, а смотрите. Эльбрус сияет. Богатырь!

А вот кошара наша. Хороша? Что и говорить, хороша: кирпичная, по плану построена. А раньше была из бурьяна.

Смотрите, уже и сакманщицы пришли. Жены наши. Погода будет, завтра овец стричь начнем. И детвора здесь. Видите, загонять кинулись. Что? Ученическая бригада? Нет, это все наши дети. У каждого по шестеро-семеро… В достатке живем, потому и семьи такие. Мы как земля: дожди идут — земля родит.

А вот здесь мы отдыхаем. Заходите, пожалуйста. Побеседуем обо всем, что вам нужно.

А что вы все пишете? Про то, что для газеты вашей, я еще и не говорил… Мой рассказ впереди…

Стипендию она всегда оставляет на тумбочке, и вся комната берет сколько надо.

— Кира, свои некогда доставать, а магазин скоро закроется…

— А там возьми. — Кира глядит в окно на дома, на катальпы, на газоны, мягко переливающие свет уходящего дня. В оседающих сумерках вспыхивают платья, костюмы. Шумят шаги. Накрапывают звезды сквозь листву. Все чаще, чаще. Кира закрывает учебники. Все равно на семинаре завтра будет поглядывать в конспект… Конечно, ответит. И ответит неплохо. А со звонком ртутью выскользнет из аудитории, бросится в парк и там рассыплет свой звонкий, победно-радостный смех.

— Кирка, уже билеты пора брать! Что ты думаешь?

— У меня все там… Берите… — говорит Кира, радуясь вечеру, огням в домах, телевизионной вышке. И в каждой ее клеточке, светлых кудряшках, бантиках, тоненьких, перепачканных чернилами пальцах — радость. Вся она — звонкая, искрящаяся, как влажная роза, и смотреть на нее нельзя без тепла, без улыбки.

— Кирка, ждать не будем. Одевайся!

— А я готова. Я так… — смеется Кира и поворачивается, раскинув руки по подоконнику сзади. — Какие вы нарядные, девочки!

Подруги прихорашиваются у зеркала. Взбивают прически, заглядывая в журнал мод: как там?.. Примеряют платья. Движения все суетливые, какие-то испуганно-острые. Что-то у кого-то не ладится, чего-то не хватает…

— Кирочка! Миленькая! Я твое платье надену…

— Там оно…

— Кира, а где та брошка, что тебе Петя подарил?

— Да там, все там… — И опять поворачивается к окну. Звезды уже облепили деревья, как тающий иней. Срываются с листьев, звенят. Вспыхивают отсветы на асфальте. — Какая красота, девочки!

И сама насквозь светится.

Подруги делают вид, что им все равно, что там, за окном. Даже сердятся:

— Ветер ты, Кирка. Поразбросала все. Ничего не найдешь.

— Нянька нашей Кирочке нужна…

— Удивляюсь, как так можно!..

«У девчат училась бы, что ли? Вон обнов себе насправляли. А ты… Не заработала ты стипендии, что ли?»

Это сказала мама, как приезжала.

Кира показала на тумбочку:

«Вот моя стипендия. И еще я у девчат занимаю, когда не хватит».

И теперь, глядя в окно, она смеется, радуясь всему.

— Идемте, девочки!

Она выбегает на улицу первая. Но вдруг останавливается, озорно щурит глаза.

— Ой, девочки! Что я натворила!.. Вчера на танцах четыре парня просили свидания. И я назначила всем на одном перекрестке. Вот они… Стоят по углам, как манекены… — И опять заливается звонким заразительным смехом. — Это я для вас, девочки! Идите, может, подружитесь!

Студентки переглядываются, краснея.

— Оторвут тебе голову, Кирка! — пугается радостно одна.

— Совести у тебя нет! — радостно корит другая.

— Когда же ты сама влюбишься! — вздыхает третья.

Четвертая чуть ли не плачет:

— Удивляюсь, как тебя любят… Вот такую…

— Иван Иванович! Будьте добры, отрецензируйте вот… Все загружены, опыты заели, вы же знаете…

— Дорогие мои! У меня ведь тоже опыты!..

— Иван Иванович! Вы успеете, Иван Иванович! Вы все успеете! А мы вам по двойной заплатим!.. Да тут и дела… У вас глаз набит… Что вам стоит?

— Ох, ладно.

Но не успеет отрецензировать, кто-нибудь:

— Иван Иванович! Только на вас надежда, Иван Иванович! Выручайте, иначе петля!

— А что такое?

— Да что? Опять командировка! Шеф посылает! А у меня жена!.. Вы же знаете!.. И потом защита на носу!.. Только на вас и надежда!..

— Дорогой мой! У меня тоже диссертация! И жена тоже что-то… И еще рукописи вот…

— Успеете! Вы все успеете, Иван Иванович! И жена вас поймет! Она не то что моя!.. Да у вас и соседи хорошие. Посмотрят, если что… Да и мы будем забегать… А рукописи… Рукописи в дороге посмотрите… Я вам в купированный возьму… И зарплату свою за время командировки отдам… Выручайте, Иван Иванович!..

— Ох, и не знаю…

— Дорогой Иван Иванович! Спасибо! Я знал, что выручите!

— Прихватите и диссертацию этого… Васильева… это шеф. — Помогите ему, поправьте там… Вы же знаете, как он пишет…

— Ох! — Иван Иванович. — Когда же я успею?

— Ничего, Иван Иванович. Успеете. А мы… мы жене путевку устроим в санаторий…

Не успеет оглянуться — те уже кандидатами стали, а ему — только на порог ступит:

— Зашились без вас, Иван Иванович! Проверить филиал надо! Они там паутиной обросли! Мы остановились, на вас… Да и кому поручить такое дело? У Ольгина защита. Шмулин отпуск взял для докторской. У Клейна ответственнейшие опыты…

— Дорогие мои! У меня тоже опыты! И тоже диссертация! Надо же докончить!

— Успеете! Вы все успеете, Иван Иванович! А проверка — дело не шуточное! Я, по правде сказать, не знал, кому и доверить… Только на вас и надежда! У вас опыт! А мы… Когда вы еще защититесь, а мы вам за каждую проверенную работу, как за рецензирование… Как раз пригодится на лечение жене!..

— Ох…

— Вот спасибо, Иван Иванович! Вы у нас — незаменимый человек!

Только закончит проверку — к нему с новым:

— Неотложное дело, Иван Иванович! Ответьте вот… Мы бы поручили кому, но работа срочная! Быстрее вас никто не оправится…

— Но я бы хотел над своей поработать, дорогие мои…

— Успеете! Вы все успеете, Иван Иванович! Ну, сами прикиньте, кому поручить? Шмулин и Клейн теперь члены-корреспонденты. Им как-то неудобно… Огульян в отпуске. Остальные все новички. Зашились с темами. Доверить-то некому. Ей-богу, Иван Иванович. Надежда только на вас. И потом вот еще… Мы посоветовались и решили поручить вам разработать предложения по внедрению нефтепродуктов…

— Каких еще нефтепродуктов? Дорогие мои!

— Иван Иванович! Разве вы не в курсе? Ах да! Вы же… Да, да! Ну, вот я довожу до вашего сведения: спущена срочная тема — испытать влияние нефтепродуктов на развитие организмов. В общем, Иван Иванович, никто не сделает этого дела лучше вас. Одна надежда на вас, вы же сами знаете. А теоретически обобщат эти… Оборин и Огульян… Вы только…

— Дорогие мои! У меня же своя тема! Своя диссертация ждет! Что же я?

— Иван Иванович! Стыдно вам, Иван Иванович! Это же наше общее дело! Надо поддержать авторитет коллектива! За нами же будет приоритет! А сами посудите, кто справится с этим? Кто? Скибкин в докторской погряз. Шмулина выдвигают в действительные, надо ему обеспечиваться публикациями. Кстати, мы и в этом на вас надеемся. Он обещает вам… В общем, вся надежда на вас, Иван Иванович! Что же, отказаться нам от темы? Да нас разгонят! Выручайте, Иван Иванович! А мы вам… Когда вы еще защититесь, а мы…

Пока разрабатывал рекомендации по спущенной теме, подготовили материалы для диссертации новому сотруднику, сыну Клейна, но Иван Иванович рассмеялся — тихонько так:

— Не успею я, дорогие мои. Оформляюсь на пенсию.

— Как? Иван Иванович!

— А так. Стукнуло.

— Господи! Как же это?

— Я и сам не заметил. Жена напомнила.

— Да как же мы теперь? Иван Иванович!

— Да вот об этом и я думаю.

— Нет, нельзя этого допустить! Оставайтесь, Иван Иванович! Да и зачем вам пенсия? Какая она у вас будет? У вас же ставка…

— Об этом я и сам думаю, дорогие мои.