Чак Паланик - Бойцовский Клуб

Механик вполоборота спрашивает кого-то из идущих сзади:

– Какой у нас рекорд на сегодняшний день?

Ему отвечают:

– Четыре минуты.

Механик спрашивает:

– А сейчас кто-нибудь засек время?

Оба полицейских стоят у передней двери автобуса. Один смотрит на часы и говорит:

– Обожди чуток. Сейчас стрелка дойдет до двенадцати и тогда – валяй.

Коп говорит:

– Девять. Восемь. Семь.

Я выпрыгиваю в полуоткрытое окно. Я падаю животом на стекло в металлической раме, а у меня за спиной механик восклицает:

– Мистер Дерден, не портите нам результат!

Свисая из окна, я цепляюсь руками за черную резину задней покрышки. Мне удается ухватиться за обод, и я пытаюсь вытянуть себя из окна. Кто-то держит меня за ногу. Я кричу маленькому трактору вдали:

– Эй! Эй, там!

Кровь прилила к моей голове, потому что я вишу кверху ногами. Я тяну себя в одну сторону, но руки, ухватившие меня за щиколотки, тянут меня в другую. Галстук плещется и бьет меня по лицу. Пряжка моего ремня за что-то зацепилась. Пчелы, мухи и трава в дюймах от моего лица, и я кричу:

– Эй, там!

Руки, вцепившиеся в мои штаны, начинают стягивать их вместе с ремнем.

Кто-то внутри кричит:

– Прошла минута!

Ботинки спадают с моих ног.

Ремень вместе с пряжкой исчезает внутри окна.

Чьи-то руки крепко держат мои ноги. Горячее стекло окна жжет мне живот. Белая рубашка пузырем окутывает плечи и голову. Я по-прежнему цепляюсь руками за обод колеса и кричу:

– Эй, там!

Мои ноги сложены и вытянуты. Брюки кто-то стянул с меня совсем. Солнце греет мне задницу своими лучами.

Кровь стучит у меня в висках, глаза выпучены от давления, все, что я вижу – это белая рубашка, висящая колоколом вокруг моей головы. Где-то вдалеке тарахтит трактор. Гудят пчелы. Где-то. На расстоянии миллиона миль. Где-то на расстоянии миллиона миль позади кто-то выкрикивает:

– Две минуты!

Чья-то рука, скользит у меня между ног.

– Не делайте ему больно, – говорит кто-то.

Руки, которые держат меня за щиколотки, находятся от меня на расстоянии миллиона миль. Представьте себе, что они находятся в конце длинной-длинной дороги. Направленная медитация.

Не надо представлять, что металлическая окантовка окна – это тонкий, острый нож, который вспарывает вам живот.

Не надо представлять, как люди в черном разводят ваши ноги в стороны.

В миллионе, квадриллионе миль от тебя грубая, теплая рука ухватывает тебя за основание корня, и что-то начинает давить все сильнее, сильнее и сильнее.

Резиновая лента.

Вы в Ирландии.

Вы в бойцовском клубе.

Вы на работе.

Вы где угодно, но не здесь.

– Три минуты!

Кто-то вдалеке кричит:

– Вы же сами говорили, мистер Дерден: «Не вставайте на пути у бойцовского клуба».

Теплая рука прикасается к тебе. За ней следует холодный кончик ножа.

Другая рука обнимает тебя за плечи.

Это – терапевтический телесный контакт.

Время объятий.

Тряпка с эфиром прижимается к твоему рту и носу.

А затем – ничего. Даже меньше, чем ничего. Забытье.

Обугленная скорлупа моего сгоревшего кондоминиума выглядит как космическое пространство, черное и пустынное, высоко над маленькими огоньками городских улиц. Окон нет, и желтая лента, которой обычно полиция ограждает сцену преступления, полощет в воздухе над пропастью высотой в пятнадцать этажей.

Я проснулся на бетонном полу. До взрыва пол был застлан кленовым паркетом. До взрыва на стенах висели картины. До взрыва тут была шведская мебель. До Тайлера.

Я одет. Я сую руку в карман и ощупываю себя.

У меня все на месте.

Испуганный, но невредимый.

Подойди к краю пропасти, на дне которой на глубине пятнадцати этажей находится автомобильная стоянка, посмотри на огни города и на звезды – и ты пропал.

Им нет до нас дела.

Здесь, в безбрежной ночи между звездами и землей, я чувствую себя как одно из животных-астронавтов.

Собаки-астронавты.

Обезьянки-астронавты.

Люди-астронавты.

Делай то, чему научили. Потяни за рычаг. Нажми на кнопку. Ты все равно не понимаешь, что делаешь.

Мир сошел с ума. Нет больше у меня начальника. Нет больше у меня дома. Нет больше у меня работы. И никто, кроме меня, в этом не виноват.

У меня ничего не осталось.

Мой кредит в банке израсходован.

Шагни через край.

От забытья меня отделяет только полицейская лента.

Шагни через край.

Что меня держит?

Шагни через край.

Марла.

Прыгни вниз.

Марла втянута в эту историю, а она даже не совсем знает, в чем дело.

Марла любит тебя.

Она любит Тайлера.

Марла не знает о различии между мной и Тайлером.

Кто-то должен сказать ей. Уходи. Уходи. Уходи.

Спасай себя.

Ты спускаешься на лифте в холл кондоминиума, и портье, никогда не любивший тебя, озаряется улыбкой, в которой не достает трех зубов, и говорит:

– Добрый вечер, мистер Дерден. Вызвать вам такси? С вами все в порядке? Не хотите ли позвонить по телефону.

Ты звонишь Марле в отель «Регент».

Служащий говорит:

– Соединяю, мистер Дерден.

В трубке звучит голос Марлы.

Портье стоит у меня за плечом и слушает. Служащий в отеле «Регент» тоже, наверное, слушает. Ты говоришь: Марла, нам нужно поговорить.

Марла отвечает:

– Проваливай, говнюк!

Тебе угрожает опасность, говоришь ты. Ты имеешь право знать, что происходит. Надо встретиться. Поговорить.

– Где?

Там, где мы встретились в первый раз. Помнишь? Ну же, напряги мозги.

Шар белого исцеляющего света.

Дворец о семи вратах.

– Ясно, – отвечает Марла. – Могу там быть через двадцать минут.

Будь.

Ты кладешь трубку, и портье говорит:

– Я могу вызвать вам такси, мистер Дерден. Оно довезет вас бесплатно в любую точку.

Парни из бойцовского клуба следят за тобой. Нет, говоришь ты, такая славная ночь, я лучше прогуляюсь.

По субботам в подвале Первой Методистской церкви собираются больные раком кишечника. Когда ты приходишь туда, Марла уже там.

Марла Зингер затягивается сигаретой. Марла Зингер закатывает глаза. У Марлы Зингер – синяк под глазом.

Ты сидишь на ковре в стороне от круга медитирующих и пытаешься представить животное, символизирующее твою волю, а Марла косит на тебя подбитым глазом. Даже когда закроешь глаза, чтобы представить себе дворец о семи вратах, по-прежнему чувствуешь на себе взгляд Марлы. Ты общаешься с ребенком, живущим внутри каждого из нас.

А Марла смотрит.

Затем наступает время объятий.

Открой глаза.

Каждый должен выбрать себе партнера.

Марла пересекает комнату тремя быстрыми шагами и бьет меня по лицу изо всей силы.

Полностью слейтесь с партнером.

– Ты, кусок дерьма засраный, – говорит Марла.

Все вокруг смотрят только на нас.

Затем Марла начинает бить меня по очереди обеими руками.

– Ты кого-то убил, – кричит она. – Я вызвала полицию, и они будут здесь с минуты на минуту.

Я хватаю ее за руки и говорю: может быть, полиция и приедет, но, скорее всего, нет.

Марла выворачивается и кричит, что полиция мчится сюда на полной скорости, чтобы посадить меня на электрический стул и изжарить меня живьем, так, чтобы глаза лопнули, или же, по меньшей мере, сделать мне укол смерти.

Наверное, похоже по ощущениям на укус пчелы.

Большая доза фенобарбитала натрия и забываешься глубоким сном. Как в Долине Псов.

Марла говорит, что она видела, как я убил кого-то сегодня.

Если речь идет о моем начальнике, говорю я, то да, да, да, тысячу раз да. Я это знаю, и полиция это знает, и все уже ищут меня, чтобы сделать мне укол смерти, но это Тайлер, а не я, убил моего начальника.

Просто у меня с Тайлером одинаковые отпечатки пальцев, но кому это объяснишь.

– Заткнись, говнюк! – говорит Марла и показывает мне на свой подбитый глаз. – Тебе и твоим ученичкам просто нравится избивать людей. Помни, если ты еще раз тронешь меня, ты – покойник.

– Я видела, как ты застрелил человека сегодня вечером, – говорит Марла.

Нет, это же была бомба, говорю я, и взорвалась она утром. Тайлер просверлил дырку в мониторе компьютера, а затем заполнил его бензином или дымным порохом.

Все, кто на самом деле болен раком кишечника, стоят и смотрят на нас.

– Нет, – говорит Марла, – я проследила за тобой до отеля «Прессман». Ты работал там официантом на одной из этих вечеринок с трупом.

Вечеринки с трупом – это когда богачи собираются в отеле на званый ужин, во время которого разыгрывается какая-нибудь история в духе Агаты Кристи. Где-то между селедкой под шубой и седлом дикого кабана на минуту гаснет свет, и кого-то понарошку убивают. Это считается изысканным и очень веселым развлечением.

Остальную часть вечера гости напиваются, едят консоме с мадерой и пытаются догадаться, кто среди них – убийца-психопат.

Марла кричит: