Владимир Шигин - Мятеж броненосца «Князь Потемкин-Таврический»

После жесткого подавления ноябрьского мятежа 1905 года в Севастополе центральный комитет эсеровской партии приговорил Г.П. Чухнина к смертной казни. На вице-адмирала началась настоящая охота, к которой подключился и «первый террорист России» Борис Савенков. Рассматривались варианты покушения на Чухнина в городе, в штабе Черноморского флота и в летней резиденции командующего — даче «Голландия» на северной стороне Севастопольской бухты. Дача принадлежала Морскому ведомству, при ней находился большой фруктовый сад. Г.П. Чухнин был разносторонним человеком: хорошо рисовал, знал английский язык и очень любил садоводство.

Первое покушение на Г.П. Чухнина было неудачным. Приговор должна была привести в исполнение 23-летняя эсерка Екатерина Адольфовна Измаилович, младшая сестра другой известной революционерки, Александры Измаилович. За две недели до выстрелов младшей сестры старшая сестра стреляла в минского полицмейстера Норова.

27 января (по другим данным, 22 января) Екатерина Измаилович, назвавшись дочерью адмирала Чалеева, записалась на прием к командующему. Она просила выслушать ее по делу о пенсии вдове капитана 2-го ранга Славочинского, бывшего командира минного транспорта «Буг», погибшего во время ноябрьского восстания в Севастополе. Кратко изложив просьбу, Измаилович неожиданно достала браунинг и четырежды выстрелила в Чухнина, ранив его в плечо и в живот. Однако раненый вице-адмирал сумел все же выбить из ее рук пистолет, схватив террористку за руку, и две последние пули прошли мимо. Детали покушения Е. Измаилович дошли до нас в изложении ординарца Дубинина: «Говорит, хочу видеть адмирала. Доложили. Принял без задержки. Только эдак через минуту-две вдруг, бах, бах, бах! Как мы всегда неотлучно были при адмирале, вот первый я и вбежал. Стоит эта самая барышня одна, плюгавенькая, дохленькая и вся белая-белая как снег, стоит спокойно, не шевельнется, а револьвер на полу около ее ног валяется. “Это я стреляла в Чухнина, — говорит твердо, — за расстрел «Очакова»”. Смотрим, адмирала тут нет, только из другой комнаты выбежала жена его, кричит, как бы в безумии: “Берите ее, мерзавку… скорей берите”. Я, конечно, позвал своего постоянного подручного. И что бы вы думали? Смотрим, а наш адмирал-то уже вместе с женой закричал; “Берите скорей, берите ее!” Ну, вот мы ее сволокли во двор и там покончили быстро…»

Дубинин, выведя Е. Измаилович на караульный двор, привязал ее к столбу и расстрелял из винтовки. Отметим, что никакого конкретного указания для самосуда он от Чухнина не получал.

Раны Чухнина были тяжелыми, но не смертельными. Уже на следующий день он вернулся к работе, принимал доклады, делал распоряжения. Несмотря на то что охота на него не была окончена, Чухнин не просил ни отпуска, ни перевода на другую, более спокойную, должность.

Чухнина приговорили к смерти и потемкинцы из т.н. «галацкого комитета», группы бывших матросов собравшихся в румынском городке Галаце. Привести приговор в исполнение поручили почему-то санитарам Турбаеву и Черницыну. Почему именно им? Может, потому, что они лучше других знали анатомию человека? Впрочем, Черницын во время событий у Тендры уже на деле доказал свою преданность революции, выбросив за борт своего тяжелораненого начальника — врача Смирнова, так что товарищ был вполне надежный.

Однако «галацкие мстители» опоздали… Что касается несостоявшегося убийцы бывшего санитара Черницына, то он подался в эсеры-боевики, впоследствии, в 1908 году, неоднократно участвовал в терактах под кличкой «Константин». Дальнейшая судьба Черницына неизвестна

Но вернемся к Чухнину. После неудачи Измаилович за дело взялся сам Борис Савинков. Под именем подпоручика Субботина он прибыл в Севастополь. Но ему не повезло. По стечению обстоятельств местная боевая дружина эсеров организовывала как раз в это время покушение на коменданта крепости генерал-лейтенанта Неплюева. В нем принимали участие гимназист Макаров и матрос Фролов. Их прикрывали четверо боевиков, находившихся в толпе. Когда 14 мая во время церковного парада у Владимирского собора Фролов попытался метнуть бомбу в коменданта, она взорвалась у него в руках, убив шестерых и ранив почти сорок севастопольцев. Макаров, бомба которого не взорвалась, был тут же арестован. После неудачного покушения в городе провели облаву, во время которой и был задержан только что приехавший Савинков. При нем нашли оружие, три фальшивых паспорта и крупную сумму русских и финских денег. Арестованного разместили на главной крепостной гауптвахте. Теперь уже надо было думать не об убийстве Чухнина, а о спасении его несостоявшегося убийцы. Сам Савинков был взбешен несанкционированным терактом местных эсеров, о котором ничего не знал, но не потому, что погибли ни в чем не повинные люди, а потому, что из-за этого сам угодил на нары.

Для организации побега в Севастополь прибыли его жена (дочь писателя Глеба Успенского) и мать, а также члены центральной боевой организации. Рассматривались самые невероятные сценарии побега — от вооруженного налета до усыпления караульных конфетами со снотворным. Через солдата-бундовца Израэля Кона была установлена связь с неким вольноопределяющимся Сулятицким, который за солидную сумму и организовал побег в ночь с 15 на 16 июля. Исполняя обязанности разводящего караула, он вывел переодетого в солдатскую форму Савинкова из здания гауптвахты. После побега Савинков десять дней скрывался в урочище Кара-Коба и на хуторе под Балаклавой. Попытка вывезти его на турецком парусном судне сорвалась. В конце концов загримированного Савинкова переправили поездом в Петербург.

После второй неудачи эсеры стали разрабатывать новый вариант уничтожения адмирала на даче Голландия. В третьем покушении на Чухнина есть определенная загадка. Дело в том, что дачу обслуживали два садовника, В это время эсеры якобы вербуют некого отставного матроса Акимова. После этого его устраивают работать садовником на дачу и готовят к акции. Этим якобы занимался эсер Шевцов (впоследствии известный советский писатель Н.Н. Никандров). В напечатанных в журнале «Каторга и ссылка», № 5 (18) за 1925 год воспоминаниях «Как я убил усмирителя Черноморского флота адмирала Чухнина» утверждается, что Чухнина убил автор статьи, матрос Черноморского флота Я.С. Акимов. Впоследствии Никандров спрятал матроса Акимова, а затем переправил его в Петербург через Бахчисарай, откуда тот успешно был переправлен в Финляндию. Акимова снабдили браунингом и ружьем, заряженным крупной волчьей дробью. Долго ждали удобного момента, т.к. занятый делами вице-адмирал редко появлялся на своей госдаче. Когда же 28 июня Чухнин позвонил на дачу и сообщил, что он приедет, Акимов устроил засаду в саду и дважды выстрелил в проходившего мимо Чухнина, смертельно ранив его в щеку и грудь. Очевидцы утверждали, что вице-адмирал, падая на землю, успел удивленно произнести: «Мат-ро-оос?..» Удивительно, но, уже пораженный двумя смертельными пулями, Чухнин нашел в себе силы сделать ответный выстрел из револьвера.

На катере тяжелораненого командующего переправили на Павловский мыс во флотский госпиталь, где его принял врач Яблонский. Увы, раны Чухнина оказались несовместимыми с жизнью, и в половине первого ночи с 28 на 29 июня он скончался.

Впрочем, существует и другая версия этого покушения. Так, в статье писателя М. Лезинского «Севастополь литературный» говорится, что под псевдонимом «матроса Акимова» скрывался сам эсер Никандров (Шевцов). Что касается меня, то мне хочется верить, что в вице-адмирала Чухнина стрелял все же не русский матрос, а профессиональный террорист.

Решением офицерского собрания Черноморского флота, утвержденным Николаем II, Чухнина было велено похоронить в пантеоне черноморской славы — Владимирском соборе в Севастополе. 1 июля 1906 года под залпы броненосца «Ростислав» его похоронили. В 1917 году революционные матросы вскрыли склеп с телом Чухнина и, наглумившись над его останками, выбросили их на помойку…

Что касается вице-адмирала Александра Христиановича Кригера, возглавлявшего Черноморскую эскадру во время знаменитого «немого боя», то «Потемкин» прошелся и по его судьбе.

В 1905 году Кригер занимал должность старшего флагмана практической эскадры ЧФ, а также временно исполнял обязанности главного командира Севастопольского порта. На время отсутствия вице-адмирала Чухнина исполнял обязанности главного командира Черноморского флота. После подавления мятежа на «Потемкине», несмотря на хорошие личные отношения с Николаем II, был уволен в отставку приказом от 1.8.1905 года за «медлительность и нерешительность в подавлении матросского бунта на “Потемкине”». Через год подал прошение о возращении на службу, но оно было отклонено императором. До 1917 года проживал в Петрограде, дальше судьба А.Х. Кригера неизвестна

Младший флагман Черноморского флота контр-адмирал Федор Федорович Вишневецкий в 1906 году, как и Кригер, был уволен в отставку. Остался жить в Севастополе. В событиях Гражданской войны, будучи уже в преклонном возрасте, не участвовал. После эвакуации армии Врангеля в 1920 году остался доживать свой век в Севастополе. Дальнейшая судьба неизвестна. Вполне вероятно, что старик Вишневецкий стал жертвой чекистского разгула 1920—1921 годов в Крыму, впрочем, возможно, о нем все забыли, и отставной контр-адмирал смог спокойно дожить свой век.