Владимир Шигин - Мятеж броненосца «Князь Потемкин-Таврический»

Вот типичный образчик лжи вокруг революционеров-героев с «Потемкина». По сообщению некого журналиста Э.Г. Дегодюка, «арестованный властями потемкинец матрос К.А. Шрамко попал в группу из матросов, которых должны были расстрелять. Но приговор отменили, заменив расстрел отправкой провинившейся команды в Маньчжурию на фронт. Домой в Лиман Шрамко вернулся с тремя Георгиевскими крестами…» Здесь вранье все, от первого слова до последнего! Во-первых, к расстрелу приговаривали только тех, кто лично участвовал в убийстве офицеров, и если уж кому-то из них по какой-то причине и смягчили приговор, то только на бессрочную каторгу, не меньше. Во-вторых, никакую «провинившуюся команду» с «Потемкина» ни на какой фронт никогда не отправляли. Потому, что такое наказание вообще не было приято в царской России, да и война в августе 1905 года с Японией уже закончилась и Шрамко уж никак не мог пройти достаточно долго длившееся следствие, суд и доехать до Маньчжурии до ее окончания. И уж тем более — получить сразу три Георгиевских креста. Ну и последнее: согласно наиболее полному и документально выверенному списку потемкинцев, сделанному историком Ю.П. Кардашевым (Кардашев Ю.П. Восстание. Броненосец «Потемкин» и его команда. М., 2008.) никакого матроса с фамилией, хотя бы отдаленно напоминавшей Шрамко, на «Потемкине» никогда не было.

Из команды «Потемкина» 47 человек решили вернуться в Россию сразу же, прямо на броненосце. Затем число вернувшихся достигло 117 человек. Всех их разделили на категории: зачинщиков бунта, тех, кто присоединился под угрозой насилия, и т.д.

Историк Б. Никольский считает: «Поскольку весь экипаж “Потемкина” был интернирован и остался в Румынии, провести полноценное судебное расследование по факту мятежа на броненосце было нереально. Только полноценное дознание и следствие с опросами, допросами, следственными экспериментами и прочими процессуальными процедурами могло дать объективную картину, в том числе оценить степень внедрения представителей различных антиправительственных структур и партий в экипаж броненосца и их влияние на ход мятежных действий. Только поэтому оказалась столь живучей легенда о том, что во главе мятежа стояли социал-демократы и пр. По этой же причине Константин Фельдман, создавая и культивируя свой ореол буревестника революции, мог в этой связи и немного пофантазировать…»

Жандармским управлением был составлен весьма подробный «Список нижних чинов-убийц и главных зачинщиков бунта», согласно которому по всей империи и за ее границами начался розыск государственных преступников.

С 25 января по 4 февраля 1906 года в Севастополе состоялся военно-морской суд. По делу о мятеже были привлечены 68 потемкинцев. При этом судьи прекрасно понимали, что главные зачинщики и руководители мятежа сбежали за границу. «В рассматриваемом случае, когда важнейшие преступники были увлечены примером других, а все остальные действовали под угрозой лишения жизни, зачинщиков и главных виновников нет. Поэтому все наказания назначаются по усмотрению суда, в зависимости от вины и степени участия каждого». На основании манифеста от 21 октября 1905 года смертная казнь трем матросам была заменена каторгой на 15 лет, 16 человек были осуждены к различным срокам каторжных работ, остальные отделались посылкой в исправительно-арестантские роты. Заметим, что практически все арестованные весьма активно сотрудничали со следствием, почти каждый клялся, что он был против мятежа и ненавидел главарей. Но минули годы, сменилась политическая власть в стране, и эти же матросы, как по мановению ока, все как один сразу же стали «первыми друзьями Вакуленчука и Матюшенко» и «руководителями восстания»…

Судили и 75 зачинщиков восстания и с «Георгия Победоносца», троих казнили. Им не повезло, дело было в августе, до Октябрьского манифеста, и приговоры тогда были весьма суровые.

Главаря мятежников с «Георгия Победоносца» машиниста 1-й статьи Дорофея Кошубу, который был ранен и пойман в Феодосии, расстреляли 23 сентября 1905 года.

О команде миноноски № 267 историки обычно умалчивают. Действительно, команда миноноски в ходе восстания ничем выдающимся себя не проявила и в полном составе вернулась из Румынии в Севастополь. Источники сведений о ней весьма бедны. Однако материалы следствия отдают должное первому революционному порыву матросов миноноски. «… Нельзя не прийти к заключению, — писал военно-морской судья полковник П.Л. Воеводский, — что с момента перехода броненосца 14 июня с Тендровского рейда в Одессу названная команда имела полную возможность отделиться от мятежной команды броненосца и передать миноносец в ведение одесских военных властей и что все последующие совместные ее действия и переходы с броненосцем из порта в порт происходили не иначе, как по доброй воле, при явном отсутствии непреодолимого принуждения со стороны команды броненосца».

Однако на допросах матросы с миноноски своих товарищей не выдали, назвав лишь тех руководителей восстания, которые были уже известны всем участникам и очевидцам. Это и не удивительно: команды маленьких кораблей всегда более дружны и сплоченны, чем больших. Увы, надежды миноносников на милосердие царского суда не оправдались. Все матросы миноносца № 267 проходили по делу как обвиняемые и были приговорены к отдаче в арестантские роты. Обмануть следствие им не удалось.

Последствиями мятежа на «Потемкине» стали и серьезные кадровые перестановки среди командования Черноморского флота. Вскоре после июльских событий адмиралы Кригер и Вишневецкий, командиры броненосца «Георгий Победоносец» и судна «Прут», а также ряд других офицеров, проявивших попустительство и бездеятельность во время мятежа на броненосце, высочайшим приказом от 1 августа 1905 года были уволены со службы без производства в следующий чин и даже без предварительного прошения об отставке.

До сих пор историками так и не выяснена причастность ставшего печально знаменитым несколькими месяцами позднее лейтенанта Петра Шмидта к мятежу «Потемкина». Дело в том, что именно в это время Шмидт находился в Измаиле, где базировался миноносец, которым он командовал. При этом из Измаила он все время самовольно ездил по каким-то делам то в Одессу, а то и в Киев. А потому позднейшие события ноябрьского мятежа на крейсере «Очаков» наводят на мысль о существовавших связях Шмидта с Одесским революционным комитетом или по крайней мере с отдельными его деятелями.

Но ведь именно этот комитет через Фельдмана и Березовского руководил и «Потемкиным»! Поэтому вполне возможно, что именно Шмидту предлагали возглавить мятежный корабль, но он по какой-то причине отказался.

Историк М. Чарный в своей книге «Лейтенант Шмидт» пишет: «…Пронесся же по Севастополю слух, будто восстание на “Потемкине” возглавил лейтенант Шмидт. Нелепый слух…» Ну почему же такой уж нелепый? Дыма без огня, как известно, не бывает, тем более что пройдет совсем немного времени, и Шмидт на деле докажет, что вполне был способен на подобное.

А вот и весьма неожиданное высказывание самого знаменитого «красного лейтенанта» Шмидта относительно причины мятежа на «Потемкине»: «…инициатива бунта на “Потемкине” принадлежит не матросам. Это очень и очень радует. Но… если какая бы то ни было инициатива не может и не должна исходить от матросов, то может и должна принадлежать офицерам… или офицеру».

Похоже, что Шмидту просто не понравилось, что главные роли на «Потемкине» уже распределены и ему в лучшем случае уготована роль лояльного революционерам технического специалиста, что его никак не устраивало. Разумеется, это лишь мои догадки, но согласитесь, что, зная нашего «героя», они не так уж и беспочвенны. Шмидт никогда не желал быть статистом, он всегда желал войти в мировую историю!

Относительно судьбы самого броненосца «Князь Потемкин-Таврический» оказалось, что «похождения блудного броненосца» на этом не закончились. Во время ноябрьского восстания в Севастополе «Пантелеймон» (так назывался к тому времени уже переименованный «Потемкин») снова присоединился к мятежникам, но всего на полтора дня. В годы Первой мировой войны «Пантелеймон», ставший к этому времени линкором, достаточно активно воевал. С началом Февральской революции ему «за старые революционные заслуги» вернули вначале старое имя, а потом вновь переименовали, уже в «Борца за свободу». В декабре 1917 года «Борец за свободу» оказался в составе Красного Черноморского флота. А 22 марта 1918 года, в тщетной попытке избежать захвата флота германскими войсками, Совнарком «подарил» флот экзотической Советской социалистической республике Тавриды. Когда же в мае немцы вступили в Севастополь, экипаж линкора очередной раз «перековался», перейдя на сторону правительства УНР, по иронии судьбы, в тот же день и свергнутого. Над «Потемкиным» подняли германский флаг. В дальнейшем линкор «пошел по рукам». 11 ноября 1918 года «Пантелеймон» был включен в боевое расписание украинского флота. Но лишь затем, чтобы 13 дней спустя остатки команды разогнали англичане. В конце апреля 1919 года Крым заняли красные, и над бывшим «Потемкиным» снова подняли красный флаг. Затем Крым заняли белые. И хотя «Потемкин» уже стоял на приколе и в море выйти не мог, на нем был поднят Андреевский флаг. Окончательно в распоряжение красных Морских сил Черного моря корабль вернулся только 15 ноября 1920 года, но к тому времени он уже ни на что не был годен, так как к этому времени безнадежно устарел морально, да к тому же находился в ужасном техническом состоянии. В 1923—1925 годах линкор был разделан на металл и 21 ноября 1925 года окончательно исключен из списков Рабоче-Крестьянского Красного Флота. В разделке броненосца принимал участие и мой дедушка Степан Дмитриевич Зайцев, в ту пору шестнадцатилетний рабочий Севастопольского морзавода. Память о своем участии в работах на знаменитом корабле дедушка сохранил на всю свою жизнь.