Валерий Шамбаров - Разгром Хазарии и другие войны Святослава Храброго

И Претич, не считая себя в силах дать сражение, решил хотя бы вывезти княгиню Ольгу с княжичами. Рано утром устремился на ладьях к Киеву, затрубив в трубы. Радостно закричали и горожане, увидев его прорыв. Печенеги сочли, что вернулся Святослав с армией, и бросились наутек. Ольга и дети князя смогли выйти из Киева. Но враги вскоре разобрались, что пришедших мало. Печенежский князь осторожно вступил в переговоры. И Претич заверил его, что возглавляет передовой отряд, а Святослав идет следом. Печенег предложил дружбу, обменялся с Претичем оружием. Но степняки не ушли. Расположились на Лыбеди, «так что нельзя было вывести коня». Выжидали — не солгал ли воевода. И отрабатывали плату, полученную от греков, для которых и было нужно, чтобы Святослав покинул Болгарию.

По «Повести временных лет», излагающей события последовательно, литературно, киевляне только после этого направили гонцов к князю: «Ты, княже, чужея земля ищеши и блюдеши, а своя ся охабив…» Скорее, это произошло раньше, в начале нашествия. Святослав, узнав о нападении, «вборзе седе ня коне с дружиною своею и приде Киеву». Основную часть войска он оставил в Болгарии, но на Руси быстро собрал воинов, «и прогна печенеги в поле, и бысть мир».

Около года, а то и двух, князь оставался в Киеве. Хотя вынашивал планы перенести свою резиденцию в Переяславец. Действительно, местоположение города было очень выгодным. Он контролировал устье Дуная, а значит и торговый путь по этой реке. Русские установили бы полное господство над Черным морем. И Святослав указывал, что Переялавец может стать торговым перекрестком, куда будут стекаться товары из Чехии, Венгрии, Руси, Греции. Но Ольга была против. Уход князя на далекую окраину ослабил бы центральную власть. Держава, сшитая «на живую нитку» из разных племен и народов, могла снова распасться и стать жертвой соседей. Святослав стоял на своем, и мать махнула рукой: «Когда похоронишь меня, отправляйся куда хочешь».

Св. Ольга была тяжелобольна, предвидела свой уход из этого мира и преставилась 11 июля 969 г. По ее завещанию, она была похоронена по-христиански, без тризны. А Святослав находился на Руси еще некоторое время. Готовился к походу, занимался устроением своей земли. Летопись сообщает, что он оставил в Киеве сына Ярополка, в страну древлян направил Олега. Но и новгородцы потребовали себе князя — угрожая, что в противном случае выберут князя сами. Нестор пишет, что Святослав находился в затруднении, Ярополк и Олег идти к новгородцам отказались, но имелся и внебрачный сын Владимир от Малуши. Дядькой при нем был брат Малуши Добрыня. Он посоветовал новгородцам просить Владимира, и Святослав согласился.

Почему же Новгород предъявил такое требование, да еще и в жесткой форме? Напомню, что согласно Константину Багрянородному этот город являлся резиденцией самого Святослава. Можно вспомнить и то, что Игорь познакомился с псковитянкой Ольгой во время охоты. Откуда можно предположить, что он тоже какое-то время жил на севере. Напрашивается гипотеза, что Новгород по традиции был «столицей» наследников престола. А это давало ему ранг второго по значению центра Руси. Перевод под управление наместника понижал его статус до уровня одного из многих городов. Из-за чего новгородцы и обеспокоились, прислали посольство «качать права».

Ну а пока суд да дело, резко изменилось положение на Балканах. В Болгарии умер Петр, царем стал Борис. Западная часть страны окончательно отпала. А в восточной взяла верх византийская партия. Борис с братом Романом появлялись в Константинополе, договорились о заключении мира и союза. Но произошли перемены и в Византии. Она все еще успешно воевала с арабами. Патрикий Петр Фока взял Антиохию, подвергнув ее обычному для греков грабежу и резне, 10 тыс. молодых и красивых горожан обоего пола отобрали для продажи в рабство, значительная часть прочего населения была перебита.

Однако царствование Никифора Фоки уже кончалось. Император-солдат пришелся ромеям совершенно не по душе. Он одерживал победы, но война, как и тайная дипломатия, требовали больших средств. Увеличились налоги. В 969 г. случилась засуха, вызвавшая голод. А брат Никифора Лев спекулировал хлебом, что увеличило недовольство. Впрочем, это бы еще полбеды, хищничали в Константинополе многие. Но Никифор пытался ущемить интересы крупных землевладельцев. Урезал выплаты и пошлины, которые шли в пользу сенаторов. Обратил внимание, что епископы, скупая земли крестьян, уменьшают тем самым число свободных воинов Византии. В общем, нажил могущественных врагов.

Лев Диакон писал: «Многие ставили ему в вину тот недостаток, что он требовал от всех безусловно соблюдения добродетели и не допускал ни малейшего отступления от строгой справедливости. Вследствии этого он был неумолим в отмщении и казался страшным и жестоким по отношению к погрешившим (т. е. преступникам) и несносным для тех, кто привык беспечно проводить день за днем». Распутную Феофано тоже не устраивал муж, даже во дворце живший по-спартански, спавший на полу, укрывшись солдатским плащом.

И вызрел заговор. Во главе его встал Иоанн Цимисхий — двоюродный брат императора, его ближайший сподвижник и любовник Феофано. Причем заговор был раскрыт. Но Никифор великодушно ограничился тем, что удалил Цимисхия из столицы. А он тайно вернулся. Люди Феофано ночью спустили со стены на веревках корзину, и Цимисхий с несколькими заговорщиками проник во дворец. Убийцы прошли к спавшему Никифору, стали бить его ногами. А когда проснулся, Лев Волант рубанул его мечом. Иоанн воссел на царское ложе, приказал притащить к нему Никифора. После издевательств он был убит.

Константинополь воспринял переворот вполне спокойно, без каких-либо волнений и возмущений. А патриарх Полиевкт для венчания на царство предъявил Цимисхию четыре условия. Отменить законы Никифора по ограничению церковных привилегий и собственности. Восстановить епископов, которых прежний император снял за те или иные прегрешения. Удалить из дворца Феофано и наказать убийц Никифора — а то уж слишком некрасиво получалось. Но такого человека, как Цимисхий, условия ничуть не затруднили. Любовницу, которая сплела заговор в его пользу, Иоанн отправил в заточение в дальний монастырь. А единственным убийцей Никифора объявил своего товарища Льва Воланта и казнил его. Требуемые законы были отменены. И у патриарха ни малейших претензий больше не было.

В это же время, в начале 970 г., в Болгарии вспыхнула война. Она была подготовлена еще при Никифоре, но старт, очевидно, дал Цимисхий. Болгарские войска выступили против русских. Корпус во главе с воеводой Волком стоял в Переяславце, в других городах гарнизонов не было. Болгары осадили Переяславец, ратники Волка оборонялись. Но у них кончалось продовольствие, а внутри города активно действовала «пятая колонна», помогая болгарам. Тогда Волк сумел вывести войско из Переяславца, прорвал блокаду и стал отступать на Русь. И в низовьях Днестра встретил Святослава идущего с подмогой.

Князь, приняв на себя командование объединившимися силами, двинулся на Переяславец. Возле него состоялось тяжелое сражение. Сперва одолевали болгары, но к вечеру Святославу удалось одолеть их. Он «взял копием» город и казнил изменников, из-за которых Волку пришлось оставить крепость. После этого царь Борис оробел, при его дворе снова воспрянула прорусская партия, и Восточная Болгария совершила поворот на 180 градусов, перекинувшись на сторону Святослава. А он от пленных узнал, «что греки болгар на него возмутили», осерчал и объявил ромеям войну: «Хочю на вы идти и взять град ваш, яко и сей» (Переяславец). Призвал союзных угров, возможно и поляков. Уговорил примкнуть печенегов. Направил гонцов в Киев, чтобы прислали еще войска. И болгар тоже поднял на войну. Скилица в своей хронике писал, что Святослав действовал «сообща с болгарами», Лев Диакон — что болгары сражались «вместе с русами», а армянский историк Степанос Таронский вообще указывал, что болгары «при помощи русов вышли против кир-Иоанна» (Цимисхия).

Последовало вторжение в пределы Византии, был взят ряд городов. Лев Диакон сообщал, что в Филиппополе Святослав поразил всех «врожденной свирепостью», так как, «по слухам», посадил на кол 20 тыс. пленных. Чему верить вовсе не обязательно. Если даже Диакон, любитель приврать, счел нужным оговориться — «по слухам». Ведь Филиппополь был болгарским городом, это Пловдив, захваченный византийцами в 866 г. Уж конечно, не в интересах князя было терроризировать и отпугивать болгар, своих союзников. Да и с чисто технической точки зрения слишком уж нереально. Русских было всего 10 тыс., они вступили в войну. И вместо ведения боевых действий занялись массовыми казнями? Да еще столь сложными, устанавливая 20 тыс. кольев и рассаживая на них местных жителей?