Александр Бушков - Крючок для пираньи

— Шевелится, — сообщил Кацуба, оглянувшись на пленника. — Скоро оживать начнет, вот и побеседуем… А вообще-то мы в равном положении — понятия не имеем, сколько их, но и они нас не скоро найдут, весь корабль обшаривать придется, а он немаленький, дело дохлое…

Подумав, и видя к тому же, что без него какое-то время вполне могут обойтись, Мазур откупорил бутылку шампанского, отыскал бокалы и налил Джен. Она поблагодарила вялой улыбкой, осушила до дна:

— О чем вы говорите?

— Обсуждаем, как из этой ситуации выбраться, — сказал Мазур. — Вас-то как угораздило, мисс Бейкер?

— Исключительно из-за прошлогодних свершений. Зачислили в специалисты по России, а теперь, когда выяснилось, что работать предстоит в том самом штате, где я как раз и бывала, в группу зачислили автоматически. Однако штат… Мы плыли по реке несколько дней…

— Штат немаленький, — кивнул Мазур. — Между прочим, равняется трети территории США, можешь где-нибудь ввернуть потом с умным видом.

— Почему вы так себя ведете? Нужно обратиться к капитану, связаться с берегом…

— Потому что есть сложности, Джен, — сказал он, подумав. — Представь, что ты где-нибудь у северного побережья Аляски… Между прочим, оружие у тебя есть?

— Нет. Правда… Никто не думал, что понадобится. Послушай… Корабль что, под их контролем?

«Всегда была чертовски сообразительной девочкой», — мысленно восхитился Мазур, а вслух, конечно, сказал:

— Да нет, не настолько все мрачно…

— Я ни словечка не понимаю, но у вас у всех стали такие лица, что и без знания языка догадаешься — сложности жуткие.

— Выберемся, кьюти, — сказал Мазур, лихо подмигнув ей. — И не из таких передряг выбирались…

Оглянулся. Кацуба столь же старательно пеленал простынями незадачливого хозяина каюты, на свое несчастье начавшего ворочаться и бормотать. Встретил взгляд Мазура и распорядился:

— Влей-ка шампанского в глотку нашему найденышу. Зашевелился, сволочь, скоро песенку споет…

Мазур добросовестно выполнил приказ, вливал до тех пор, пока пленный не принялся кашлять и мотать головой, выплевывая пену. Прислонил его к стене, сильно врезал по щекам справа налево. Присмотрелся и громко доложил:

— Ожил. Глаза вполне осмысленные…

Почти не поворачивая головы, пленный, сидевший в неудобной позе со связанными впереди руками, осмотрел каюту, каждое лицо, потом — от Мазура не укрылось — почти незаметно попробовал крепость своих уз. Встретившись с ним откровенным взглядом, зрачки в зрачки, Мазур понял, что имеет дело с матерым волком. Не дергается, не нервничает — спокойно ждет дальнейшего…

— Ну, и что здесь происходит? — спросил пленный не особенно вызывающе, но все равно неуместным в его положении спокойным тоном. — По-моему, это называется злостным хулиганством…

Даша молча показала ему свое удостоверение.

— Митяев Николай Фомич… — изучив извлеченный из внутреннего кармана пиджака паспорт, протянул Кацуба. — Итак, замечания, пожелания?

— Что за хулиганство? — повторил тот.

— Вы видели удостоверение? — ровным голосом спросила Даша.

— Тем лучше, — сказал Митяев. — Передайте меня службе безопасности, сообщите капитану…

— Повременим, — сказал Кацуба. — Сначала поиграем в вопросы и ответы.

— А почему вы уверены, что я на ваши вопросы буду отвечать?

— Есть средства, — зловеще обронил майор.

— Господа, это несерьезно… — поморщился пленник. — Я же буду орать. Дико. Истошно. Рано или поздно кто-то обратит внимание, сбежится охрана…

— Профессионал? — ухмыльнулся Кацуба.

— Не возражал бы против такого определения.

— Мы — тоже.

— Очень приятно. Тогда должны понимать, что шансов у вас не особенно много?

— Возможно, — вслед за тем, не меняя выражения лица, Кацуба присел перед связанным на корточки, проверил обойму, медленно оттянул затвор. Убедившись, что патрон вошел в ствол, негромко сказал: — Иногда с профессионалом общаться очень трудно, а иногда — совсем даже легко… Я прекрасно понимаю, что шансов не просто мало — почти нет совсем. Но для нас ситуация укладывается в обнадеживающее определение «почти», а для тебя, ангел мой, — в слова «нет вообще». Грубо говоря, сдохнешь первым. Заткну рот и выстрелю в мошонку. Это печально. И больно. Будешь зело мучиться. Нам легче, нет у вас времени брать пленных, допрашивать, да и смысла нет… Мы-то получим свою пулю в драке, на бегу… По-моему, есть некоторая разница. А терять нам нечего, мы свое отбоялись. И так зажились… Учти, что я догадался насчет судьбы корабля. И подумай: что мне в этих условиях терять… Ну?

Мазур видел мелкие бисеринки пота на лбу пленного. Они с майором еще какое-то время молча, неотрывно смотрели друг другу в глаза, наконец пленник сказал:

— Я что-то не вижу, где мой единственный шанс…

— В роли словоохотливого пленного. На берегу.

— Недолго проживу…

— Но все равно это — шанс, — сказал Кацуба. — Тот самый, единственный. Есть второй вариант. Если у нас не получится, всегда можешь сказать, что тебе дали по башке, провалялся без сознания все время, совершенно с нами не общаясь…

— Могут и не успеть найти.

— Но тут уж, браток, — как повезет, — осклабился Кацуба. — Оба шанса, понимаю, дерьмовенькие, но другого товара нет… Думай в темпе.

Краешком глаза Мазур видел, как Даша затаила дыхание. Сам он, кроме тоскливой усталости, ничего и не ощущал.

— Ладно…

— Кто заправляет, Белов?

— Он.

— Сколько у него людей здесь?

— Восемь. Учтите, вся остальная охрана тоже кинется вас ловить — ей попросту прикажут, соврав что-то убедительное…

— Это мои проблемы, — отмахнулся Кацуба. — Где баллоны?

— На сейнере. Вы ж попортили «подушку»…

— Сейнер причалит к «Достоевскому»?

— Именно. С правого борта. Там человек шесть.

— Когда?

Пленник опустил голову, чтобы взглянуть на свои часы. И усмехнулся одним ртом:

— Через полчаса. Все вооружены, учтите. И палить будут без колебаний. Все равно будет время отправить поглубже неправильных жмуриков…

— Кто из команды в игре?

— Только третий мех. На нем машинное, вообще все, кто в нижних отсеках…

— А все остальные — из охраны?

— Ну.

— Есть еще что-то важное, о чем я не спросил?

— Да нет. Умеешь спрашивать.

— Так игра ж нехитрая… — сказал Кацуба.

И нанес молниеносный удар, моментально отправивший пленного в долгое беспамятство. Выпрямился, поставил пистолет на предохранитель и сунул его за ремень.

— Все, ребятки. Вполне допускаю, кое-что он утаил, но сейчас проверить невозможно… И вообще времени нет. Идеи?

— Радиорубка, — сказал Мазур. — Пограничники. Первым делом свяжемся с ними, потом попробуем взять парочку стволов… Больше, по-моему, ничего и не придумаешь.

— Гений ты, каперанг, — сказал Кацуба. — Командование передаю тебе. Поскольку действовать в таких условиях тебя учили лучше, чем меня… Пошли?

— Подождите, а мы? — спокойно спросила Даша.

— Нет времени на дискуссии, — сказал Кацуба. — Все взвесили?

Она молча кивнула. Мазур быстренько перевел Джен все самое необходимое. Когда она столь же решительно кивнула, не умилился и не огорчился — некогда было маяться эмоциями.

— Итак, — сказал он, лихорадочно прикидывая расклад на ближайшие минуты. — Один пистолет, трое безоружных, если не считать пращей, которые против прущего на тебя со стволом не годятся… Хорошо, хоть рукопашной владеют все. Но добираться до радиорубки придется долго. И на их месте я бы непременно выставил там охрану, — близ ходовой рубки, близ рации…

— Ну, с рацией я справлюсь, — скромно сказал Кацуба. — Даже со здешней.

— Путь неблизкий, вот что меня больше всего гнетет… — сказал Мазур. — Черт те какие неожиданности могут по дороге встретиться, а эти маски — камуфляж плохой, к тому же их только две…

— Между прочим, на корабле маскарад, — сказал Кацуба.

— Он, по-моему, уже кончился, музыки не слышно…

— Каперанг, — почти нежно сказал Кацуба. — Ты когда-нибудь видел мультфильмы про Карлсона?

Иногда примитивная наглость лучше любой изощренности. Все зависит от обстоятельств.

По коридору двигалась шумная, заранее привлекавшая к себе внимания процессия — четверо субъектов, представлявших собою более-менее точную копию Карлсона из незабвенного мультфильма. Все четверо были завернуты кто в простыни, кто в половинки разрезанного пододеяльника с грубо прорезанными дырками для глаз. У переднего из-под импровизированного наряда привидения высовывалась рука с полуопустошенной бутылкой шампанского, каковой призрак лихо размахивал, отчего при каждом движении из горлышка била пена.