Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1988 год

— Сигарет у меня нет. Сам за десять месяцев ни одной не выкурил.

Это прозвучало к месту. Ведь тем самым он как бы давал понять, каков перед метисами бедняк — не смог даже купить себе сигарет.

— Но немного табачку у меня завалялось,— добавил он.

— А бумага на закрутку? — спросил один из метисов.

Сначала эти трое спокойно и лениво лежали на животах. Потом один из них присел, второй оперся головой на ладонь, а третий так и остался лежать на животе, только скосил глаза, чтобы лучше видеть Доббса.

— Есть кусок газеты,— ответил Доббс.

Он достал кисет с табаком, вытащил из кармана бумагу и протянул ближайшему метису. При этом пришлось нагнуться — тот даже не дал себе труда встать и принять табак Как полагается, из рук в руки.

Метисы оторвали себе по полоске, насыпали табаку. Свернули сигареты, и ближний вернул кисет.

— Спички? — последовала новая просьба.

Доббс опять полез в карман и вынул спички. Коробок метисы тоже вернули.

— В Дуранго? — спросили его.

— Да, хочу продать ослов. Мне нужны деньги. А то я совсем пуст.

«Толково ответил,— подумал Доббс.— Теперь они поймут, что в кармане у меня нет ни шиша». Метисы рассмеялись.

— Деньги! Это именно то, чего и нам не хватает. Правда, Мигель? — сказал тот, что лежал на животе.— Мы только и думаем, где бы их раздобыть!

Доббс прислонился спиной к дереву, не упуская из виду никого из этой троицы. Набил и раскурил свою трубку. Усталость словно рукой сняло. Он искал выход. «Я мог бы, например, нанять их в погонщики,— подумал Доббс.— Тогда на наше появление в городе никто внимания не обратит; это лучше, чем пригнать караван одному. И метисы успокоятся на том, что каждый получит за работу по песо, а другие мысли выбросят из головы. Они, наверное, уже предвкушают сытный обед и стаканчик-другой текильи».

— Мне могли бы пригодиться два-три погонщика,— сказал он.

— Да неужели? — лениво заметил один из метисов.

— Да, одному с ослами трудно справиться.

— И как ты намерен расплатиться?

— Одним песо.

— На всех троих?

— Каждому. Но не раньше, чем придем в город и я получу причитающуюся мне сумму.

И опять Доббс похвалил себя за умный ответ.

— Ты что же, совсем один? — поинтересовался метис, что лежал, опершись головой на руку.

«Что тут сказать? — спрашивал себя Доббс.— Чтобы не тянуть с ответом и не возбуждать излишних подозрений?»

— Нет, не один. За мной едут еще двое моих друзей — верхом.

— Странное дело, Мигель, как ты считаешь? — спросил метис, все еще лежащий на животе.

— Да,— подтвердил тот.— Дело и впрямь несуразное. Идет себе человек, один-одинешенек, за длинным караваном, а дружки его едут верхом на расстоянии.

— А не видать ли его дружков — тех, что на лошадях? — последовал новый вопрос.

— Погляжу,— ответил Мигель. Он медленно поднялся, вышел из-за деревьев и оглядел дорогу — верхний ее участок с того места виден был даже лучше, чем последний отрезок пути. Вернувшись, сказал:

— Его приятели на лошадях еще далеко отсюда. Никак не меньше, чем в часе пути.

— Странное дело, Мигель, как ты считаешь?

— Я тоже считаю, что это странно. Что это у тебя за груз? — тут же спросил он Доббса.

Постучал по одному из тюков:

— По-моему, шкуры?

— Да, и шкуры — согласился Доббс. Он чувствовал себя все неувереннее, хотелось скорее отправиться в путь.

Чтобы скрыть нарастающее чувство тревоги, Доббс начал натягивать ремни на одном из ослов, хотя в этом не было никакой необходимости. Потом подтянул ремень на своих брюках, показывая, что собрался идти.

— Ну, мне пора... надо идти дальше, чтобы попасть в город еще засветло,— Доббс выбил чубук трубки о каблук сапога.— Так кто же пойдет со мной погонщиком до Дуранго?

Никто из метисов ему не ответил, они только переглянулись. Перехватив один из этих взглядов, Доббс пнул ногой ближайшего осла. Тот засеменил к дороге. Второй лениво последовал за ним. Остальные же остались на местах и преспокойно пощипывали траву.

Доббс подошел еще к одному ослу, прикрикнул. Тот поплелся за первыми двумя.

Тут метисы разошлись между оставшимися ослами и начали — как бы случайно — отпихивать их назад или просто вставали на пути животных.

— Эй вы, прочь от ослов! — злобно крикнул Доббс.

— Почему это? — задрал голову Мигель.— Мы можем продать их с таким же успехом, что и ты. Оттого, что их продадим мы, они не станут хуже!

— Прочь от ослов, я вам сказал! — Отскочив на шаг, Доббс выхватил револьвер.

— Этой пукалкой нас не запугаешь,— ухмыльнулся Мигель.— Ну, убьешь одного — что ж, он тебя простит!

— Отойдите от ослов! — Доббс направил револьвер на ближайшего метиса и нажал на собачку.

Однако револьвер лишь холодно и сухо щелкнул. Три раза, пять раз, семь раз щелкнул револьвер. Но выстрела не прозвучало.

И в это время один из метисов нагнулся и поднял с земли тяжелый камень...

Затем прошла секунда, всего лишь секунда. Но за эту секунду, когда решалась его судьба, в мозгу Доббса промелькнуло столько мыслей, что он даже успел удивиться: как это получается, что за иной миг успеваешь вспомнить о такой куче вещей? Как могло случиться, что отказал револьвер? И тут же из подсознания выплыло... Вот он, Доббс, подкрался к спящему Куртину, вытащил его револьвер, из которого потом и стрелял. У Куртина тогда было два револьвера — свой и его, Доббса. Оба они были с именными насечками, и Говард при случае смог бы их опознать, а потому Доббс подбросил револьвер, из которого стрелял, к трупу — это уже когда он вернулся и выстрелил второй раз. А свой собственный револьвер он сунул с самого начала в карман. Если бы кто-нибудь и натолкнулся на тело Куртина, он мог бы предположить, что на того напали и он отстреливался. Револьвер Доббса был другого калибра, и Куртина убили не из него, с этим бы каждый согласился.

И лишь об одном забыл Доббс. Взяв свой револьвер, он так его потом и не зарядил: он напрочь забыл, что, отняв у него оружие, Куртин отщелкал все патроны...

В ту же секунду Доббс вспомнил о другом оружии. Он стоял рядом с ослом, из тюка которого торчало мачете. Доббс сделал шаг вперед: вооружившись мачете, он, наверное, нашел бы время зарядить револьвер — в нагрудном кармане рубахи лежало несколько патронов...

Но тут секунда закончилась, и камень попал ему в голову. Доббс видел этот летящий камень, однако не успел вовремя пригнуться, потому что все его мысли были о мачете.

Удар камня сбил его с ног.

И прежде чем он успел вскочить на ноги, Мигель был уже у мачете, на которое обратил внимание только после импульсивного движения Доббса. Ловким движением он выхватил мачете из длинных кожаных ножен, подскочил к лежащему Доббсу и резким коротким движением отсек ему голову — как бритвой срезал.

Не столько испуганные, сколько пораженные случившимся все трое уставились на труп.

— Это твоих рук дело, Мигель,— негромко подытожил один из метисов.

— Заткнись! — злобно прикрикнул на него Мигель и так резко повернулся, будто собрался убить и его.— Я сам знаю, кто его прикончил, слышишь ты, слабак! Но если это всплывет, вас расстреляют так же, как и меня. Мне тоже есть о чем рассказать жандарму. Если мне не жить, то и за вас я не ответчик.

Ослы обычно не имеют такой привычки вмешиваться в дела людей, как, например, собаки; они неторопливо двинулись к дороге. А так как эти животные намного умнее, чем привыкли полагать люди, никогда с ослами дела не имевшие, то и направление они сразу выбрали правильное — прямо на Дуранго.

В лихорадочном возбуждении троица совсем забыла об ослах. Метисы занялись тем, что сняли с убитого брюки и сапоги, и двое счастливчиков сразу же надели добычу на себя. Хотя и брюкам, и сапогам цена была грош в базарный день — за последние месяцы им порядком досталось,— по сравнению с отрепьем, в котором ходили бродяги, это были вещи еще на загляденье.

Рубашку никто не захотел брать, никто не захотел ее надеть, хотя вместо рубашек на каждом из них было нечто невообразимое; трудно было даже сказать, из чего они состояли, эти рубашки,— из дыр или мелких лоскутьев между дырами.

— А почему ты не берешь рубашку, Игнасио? — спросил Мигель, пнув ногой труп, на котором к этому моменту ничего, кроме заношенной рубахи цвета хаки, не осталось.

— Дешевка она и застиранная,— ответил Игнасио.

— И это говоришь ты, грязный пес! — выругался Мигель.— Да по сравнению с твоей она лучше новой.

— Не хочу ее носить,— проговорил Игнасио и отвернулся.— Слишком близко к шее... А почему ты сам не возьмешь?..

— Я? — переспросил Мигель, и его брови поползли вверх.— Я не надену рубашку, которую носил прямо на голом теле такой сукин сын, как этот гринго.

Правда же состояла в том, что и для Мигеля рубашка начиналась «слишком близко к шее». Следов крови на ней не было, и тем не менее никто не хотел брать ее. Неясное предчувствие подсказывало каждому из них, что в этой рубашке ему будет не по себе. Чувство это они понять не могли, и объяснение, будто рубашка «слишком близко к шее», каждого из них вполне устраивало. Но именно из-за этого обстоятельства цена ее неизмеримо падала...