Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год

Вроде бы и пора уходить, но тут двое парней составили пустые миски из-под лагмана в пирамиду: на нижнюю положили пару палочек для еды, на них поставили еще две чашки, на каждую из них — тоже по паре палочек и по две чашки. По схеме: на одну чашку — две, потом четыре. Когда хозяйка пришла за очередной порцией посуды, довольно ухмылявшиеся парни предложили ей или унести это целиком (что было явно невозможно), или разобрать пирамиду в одиночку. Пожилую родственницу, которая пыталась что-то подсказать из соседней комнаты, немедленно и с возмущением удалили во двор. Молодая храбро взялась за решение задачи, присматриваясь так и этак, присев на корточки, но чашки раскатились со звоном...

За неловкость предусмотрен штраф, его платит супруг. Чашки — по количеству — соответствовали: одной бутылке лимонада, двум цыплятам-бройлерам и четырем тортам. Законное угощение для компании.

Когда расходились, настроение у меня было отличное. Точнее — новогоднее. Осталось ощущение праздника и пройденного рубежа — пусть не в моей жизни. И когда я снова про себя желал этой паре очень симпатичных людей благополучия, мне показалось, что часть их радости и надежды перешла ко мне.

Я бы тут и закончил свой рассказ. Но одна деталь: дома, в Ленинграде, я показывал китайским стажерам слайды, привезенные из селения Шортюбе. «Да это просто Китай, это настоящие китайцы»,— говорили они, глядя на экран, где появлялась невеста в ритуальной одежде, двор с длинными столами, за которыми сидели нарядные девушки в национальных костюмах... Но расшифровать некоторые детали ритуала, значение декоративных элементов они, горожане, не могли. Наверное, сказали они, дунгане в Киргизии сохранили традиции куда больше, чем жители национальных округов в самом Китае.

И это, возможно, так.

Петр Перлин / Фото С. Денисова Чуйская долина, село Шортюбе

Город всеобщего благоденствия

Жизнь старинного русского городка Кологрива, затерявшегося в костромских лесах, соткана из легенд... Сразу при въезде в город стоит громоздкое двухэтажное здание из красного кирпича. Сейчас тут краеведческий музей. Если же вы спросите у местных жителей, что в этом доме было раньше, то услышите: «Какой-то лесопромышленник построил железнодорожный вокзал...» Однако не трудитесь и не ходите вокруг, не ищите железнодорожных путей. Их здесь никогда не было. Это легенда. Но достоверно, что через Кологрив хотели вести ветку, однако из-за козней и интриг лесопромышленников, что-то не поделивших между собой, железную дорогу, бегущую к Тихому океану, проложили в ста километрах южнее, возле маленького села Унжа. Там появилась станция Мантурово — в несколько домишек,— а теперь это город, готовый взять под свою опеку и старинный Кологрив, который так и остался глубокой провинцией. Бывая здесь, испытываешь ощущение, будто попал в девятнадцатый век...

Здание нынешнего музея построено взбалмошным лесопромышленником Макаровым. Старики мне рассказывали о его проказах. В большие праздники, чтобы навредить священникам, он выкатывал на площадь перед церковью бочку вина, рядом ставил граммофон — ну а что потом было, нетрудно представить. Кстати, и дом он построил такой, что никто из его многочисленной семьи въезжать не захотел. Так дом и пустовал, пока не разместился в нем музей. Экспонаты могут удивить любого. Старинное холодное и огнестрельное оружие: пищали, бердыши, секиры, турецкие ятаганы, испанские арбалеты, французские мушкеты, африканские щиты из кожи бегемота, нидерландские аркебузы, немецкие мечи. Десятки полотен, написанных маслом и акварелью,— в запасниках их почти десять тысяч; мебель из дворянских усадеб... Старинные настенные часы работы неизвестного мастера в дубовой резной оправе: охотничий рожок и ружья, ягдташ, венок из листьев дуба — и все это венчает голова оленя. (У часов тоже есть легенда: говорят, кто заведет их,— умрет в одночасье. Когда эта легенда возникла, бог весть, но храбрецов по сей день не находится.) Словом, всего, что есть в музее, и не перечесть.

Откуда появились в лесном краю такие сокровища?

А дело в том, что принадлежало все это когда-то известному русскому художнику Г.А. Ладыженскому. Преподавал он в Одесском художественном училище и собирал всякие редкостные вещицы. Их привозили знакомые капитаны из дальних плаваний, присылали антиквары из Венеции и Константинополя. На покупки уходили почти все средства художника. В 1914 году он вернулся на родину, в Кологрив. Через два года умер (могила его находится рядом с музеем), а все свои редкости завещал городу. С тех пор они и хранятся здесь.

Надобно сказать, что духовная жизнь городка как в прошлом веке, так и в начале нынешнего стоит того, чтобы написать о ней целое исследование. Здесь был театр в Народном доме. Декорации привезли из Костромского театра, когда тот сгорел. Ставили Чехова, Островского, Потехина, Горького, Андреева. В 1918 году в Кологриве начали издавать журнал «Жизнь искусств». В это время появляется здесь чекист-поэт (в ту пору все были поэтами) Чумбаров-Лучинский. Вместе с друзьями он создает Дворец искусств, где идут занятия не только с детьми, но и со взрослыми — крестьянами из окрестных деревень, служащими, рабочими-лесорубами. Что в программе? Живопись, скульптура, музыка, архитектура, астрономия, история театра, языковедение и многое другое. Кстати, рисование вел тогда самобытный художник Ефим Честняков, приходя на занятия из своей деревеньки Шаблово.

Культурная жизнь прошлого Кологрива обнаруживает себя подчас самым неожиданным образом. Познакомился я однажды с местным знатоком старины Петром Николаевичем Смирновым. Он сын лесопромышленника, учился в Кологривской мужской гимназии и под конец жизни, когда ему было уже за семьдесят, здесь же (разумеется, теперь уже в средней школе) работал в маленькой столярной мастерской. Делал наглядные пособия для ребят, составлял гербарии, мастерил различные стенды вроде «Флора нашей области», где обязательно все подписи давал по-латыни, которой владел в совершенстве. Он знал прекрасно математику, ботанику, неплохо рисовал, играл в спектаклях, собирал лекарственные травы и сдавал в аптеку — деньги за это не брал. «Мне их природа задаром дает, как же я могу продавать?» Порой он и зарплату свою отдавал нуждающимся. Сам до снега ходил босиком, в холщовой рубахе и в старых-престарых штанах.

Встречаясь со мной, любил пофилософствовать о смысле бытия, частенько переходя на латынь. А когда переводил, то обязательно улыбался и говорил: «Это — Цицерон» или «Это — Сенека». Закуток его, где он строгал, пилил и где всегда пахло стружками и столярным клеем,— набит был старыми книгами. Они стояли в шкафу и лежали стопками в углу у окна. (Лет десять назад чистили школьную библиотеку и увезли в утиль на Александровскую фабрику свыше пяти тысяч книг со штампом КМГ — Кологривской мужской гимназии. Несколько десятков томов Петр Николаевич спас.) Я брал у него из шкафа и листал «Жизнь животных» Брема, «Жизнь растений» Кернера, книги Реклю, Ранке, Фогта, Шиллера, Байрона... Как-то он протянул мне тоненькую книжицу. «Это у нас в Кологриве до революции издавалось»,— сказал он. То была историческая работа местного краеведа Счастливцева. Стопка таких книжиц лежала у Смирнова. А там — кладезь знаний о Кологривском крае. На этой земле стояли когда-то усадьбы, принадлежавшие Катениным, Фигнерам, Фонвизиным, Чичериным, Жемчужниковым, Невельским, Барановым, Толстым... В усадьбе Екимцево на средства промышленника и филантропа Ф.В. Чижова было открыто в 1892 году низшее сельскохозяйственное техническое училище с опытной фермой. В городке были мужская и женская гимназии, земская больница, телефон, кинематограф, газета «Приунженский вестник».

В Кологриве жили в основном лесопромышленники. Ежегодно с верховьев Унжи к Волге плыли с лесом и пиломатериалами десятки белян. Иные садились на мель и стояли месяцами, пока большая вода вновь не поднимала их. Кто-то наживал на лесе миллионы. Кто-то прогорал дотла. Писатель И. Касаткин в своих рассказах ярко описал жизнь тогдашних кологривчан. Свой город он называл «сонным городком». Таким он, кажется, остался и по сей день. Промышленности никакой, если не брать в счет небольшое предприятие, выпускающее вагонку, оконные блоки и прочие столярные изделия. Но горожане тем не менее ходят на работу, рассаживаются за столы учреждений — и этим занята большая часть населения. В последние годы прекратил свое существование промкомбинат, выпускавший конфеты, пряники и леденцы, закрылась сыроварня, расформировали сначала педучилище, а совсем недавно и знаменитый Кологривский зоотехникум (тот самый, построенный на средства Ф.В. Чижова). Кологривчане больше живут воспоминаниями. Изредка с помпой встречают своих земляков-знаменитостей. А те любят приезжать сюда — места дивные, воздух чистый, в лесах полно грибов и ягод, в Унже чистая, прозрачная вода — благодатный отдых! Частенько бывает здесь капитан атомохода «Ленин» В. Соколов. Приезжают писатели, художники — уроженцы этого края. Бывший кологривчанин, участник гражданской войны А.Г. Цветков, пожертвовал городу тысячу рублей и завещал, чтобы его прах перевезли из Москвы и развеяли над кологривской землей. Родственники так и поступили.