Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1993 год

Когда же мы, запыхавшись, поднялись на смотровую площадку, мне почудилось, будто шум понемногу стих. Взглянув на Марту, я понял, что столь неожиданный поворот поразил ее не меньше моего. Незримые барабаны словно грохотнули в последний раз — сейчас этот дробный стук у меня действительно ассоциировался с барабанным боем, который когда-то давно служил, к примеру, сигналом к началу военной атаки. Вскоре, после двух или трех одиночных ударов в обоих корпусах снова стало тихо. Теперь из них исходило странное, таинственное свечение, озарявшее бледным мерцанием территорию владений погибшего профессора Трувера. Но столь неожиданное безмолвие не только не успокоило Марту, но, напротив, даже встревожило.

— Что опять задумали эти бесенята? Наверное, решают, куда бы еще направить свою энергию, у них ее хоть отбавляй,— заговорила она уже как психиатр.

Тот же вопрос задал себе и я, но теперь у меня появилось предчувствие, что нам с Мартой действовать не придется.

— Глядите,— вдруг сказал я.— Они вовсе не бесенята, о, нет! И никакие не сумасшедшие! Аликс с Марком поняли, чем может обернуться этот безудержный разгул фантазии, и сами остановили его. Смотрите же, Марта. Неужели вы ничего не видите?

Она наконец открыла глаза — до этого ее веки, казалось, были намертво сомкнуты — и тут же воскликнула:

— Безумие! Да вы и сами сошли с ума!

Марта кинулась было бежать, но я силой удержал ее и заставил смотреть на сделанное полтергейстерами. Да, забыл сказать, когда мы поднялись на площадку, мальчики и девочки, просунув руки через решетки, словно тянулись друг к другу, и только Аликс с Марком стояли, как и прежде, неподвижно и безмолвно улыбались друг другу. Когда стих барабанный бой (а он определенно служил каким-то сигналом — в этом я был просто уверен), полтергейстеры, один за другим, зачарованные поведением двух основных героев, решили последовать их примеру. Все руки вдруг разом исчезли. И дети, опять-таки подражая Марку и Аликс, одновременно, как сговорившись, отпрянули от решеток к стенам палат.

Я тотчас сообразил, что это могло означать. Психическая энергия, энергия разума нашла себе новый выход, как бы подтверждая мои тайные надежды, лелеемые совсем недавно. Нет, это был не сон. И подтверждением тому был вскрик Марты. Нам обоим было хорошо видно, как прутья двойных решеток, установленных так, чтобы снаружи нельзя было разглядеть, что происходит внутри, сначала внезапно побурели, потом вдруг раскалились добела и начали медленно плавиться, превращаясь в капли жидкого металла, стекавшие во двор. То же самое произошло и с массивными железными рамами, к которым намертво были приварены прутья решеток. И теперь тысячи пар детских глаз могли смотреть друг на друга из корпусов Д и М, не встречая перед собой никаких препятствий.

Что же было потом? А потом свершилось чудо, непередаваемое словами, но я все же попытаюсь его описать, хотя закоренелые скептики, к числу которых когда-то принадлежал и я, мне просто не поверят, однако людей пытливых, привыкших объективно смотреть на явления, ошибочно называемые сверхъестественными, и кто, как и я теперь, верит в безграничные возможности человеческого разума, тех, думаю, рассказ мой ничуть не удивит.

Безграничные возможности человеческого разума! Иногда я думаю, что какой-то ангел-доброжелатель указал мне путь в эту психиатрическую больницу, дабы я своими собственными глазами увидел диво, не похожее ни на одно из известных чудес, что когда-то совершали полтергейстеры или некие таинственные духи.

Ни один человек из числа заслуживающих доверия людей, на чьи свидетельства я наткнулся в библиотеке: психологи, психиатры, биологи, физики, жандармы, полицейские — не стал бы оспаривать факт, что более или менее тяжелые вещи, от ножей до шкафов, не говоря уже о цветочных горшках и предметах кухонной утвари, могут самопроизвольно перемещаться в пространстве. У них на то имелись все основания, ибо они были свидетелями подобных явлений, и никто не смел упрекнуть их в нечестности, когда они утверждали, что видели «это» собственными глазами. Хотя их опыт сводился всего лишь к одному, вполне обычному примеру проявления полтергейста. Так неужели никто не поверит моим словам, если я скажу, что был свидетелем явления, в котором участвовала сразу тысяча незаурядных полтергейстеров, тщательно отобранных талантливым ученым, профессором Трувером, и спровоцированных к действию его бесчеловечным, так называемым научным методом, а также двумя юными сверстниками, обладавшими поистине невероятным даром?

А теперь послушайте мой чистосердечный рассказ о том, что я видел собственными глазами с высоты смотровой площадки; нет, это были не ножи и даже не тяжеленные шкафы, могущие свободно скользить по столу или по полу... а целые здания — корпус Д, отведенный для девочек, и корпус М, в котором прозорливый профессор Трувер поселил мальчиков. Два железобетонных монолита качнулись, сдвинулись с места и совершенно бесшумно поползли навстречу друг другу.

— Смотрите, хорошо смотрите, Марта,— твердил я как заведенный.— Ни вам, ни мне больше не видеть такого чуда.

Два огромных здания, высотой в двенадцать этажей и длиной сто тридцать метров, словно подталкиваемые волшебной силой, сближались, точно плывя по воздуху, а их обитатели, девочки и мальчики, протягивали друг другу руки.

Я не отрываясь наблюдал за детьми в течение нескольких минут, пока длилось это сближение. Но в основном взгляд мой был прикован к Аликс и Марку: на их лицах я прочел выражение отчаянной воли и полной, глубокой сосредоточенности, то самое выражение, которое я видел в глазах девочки, когда, сидя на электрическом стуле, она думала только об электричестве, однако на сей раз их несравненный дар был направлен совсем на другую, хоть и труднодостижимую, но исключительно благородную цель. На лицах обоих сияла торжествующая улыбка, хотя их зубы были стиснуты, а на лбу образовались глубокие складки, что говорило об их поистине сверхчеловеческих усилиях, дружно поддерживаемых остальными детьми,—следуя примеру Аликс и Марка, каждый из них вносил свою посильную лепту в общий поток энергии разума, направленной на осуществление одного общею желания.

И вот через каких-нибудь десять-пятнадцать минут оба здания с глухим стуком сблизились и тут же слились в .одно, как бы обдодоэда. единый корпус ДМ,— все это произошло прямо на моих изумленных глазах и в присутствии ничего не понимающей Марты, доктора-психиатра.

IV

Я был бесконечно горд тем, что Провидение сделало меня зрителем столь невероятного, фантастического действа, и радовался, что разыгравшаяся было ужасная трагедия получила благополучную развязку. Я догадался об этом по решительному и счастливому виду Аликс и Марка, но откуда мне было знать, что зрелище это будет похоже на чудесную, волшебную сказку! Я нисколько не жалел о том, что не поддался слепому порыву и не бросился освобождать детей из плена. Они сами освободили себя, и это было нечто потрясающее!

Итак, теперь мне оставалось только проверить, подтвердятся ли мои догадки и предположения. Поэтому я решил не покидать площадку, пока все не окончится, и заставил остаться и Марту. Впрочем, она не возражала, хотя никак не могла взять в толк, чего я еще жду. Но то, чего я ждал, казалось, должно было вот-вот случиться, и я нисколько не удивился, увидев, что мои надежды начинают сбываться.

— Глядите же, Марта,— вдруг воскликнул я.— Это еще не конец.

Теперь в обоих корпусах, поглотивших двор и слившихся воедино, мерцал мягкий свет, который мало-помалу становился все более слабым. И детей уже не было видно. Протянув руку вперед, я дрожащим от волнения пальцем указал Марте на ваттметр, определитель мощности психической энергии. В отличие от своего собрата, указателя электрической мощности, который разнесло вдребезги, этот остался целехонек и продолжал светиться, в то время как его стрелку по-прежнему заклинило на отметке сто мегаватт.

И вдруг эта стрелка поползла в обратном направлении. Я следил за ее ходом как зачарованный. Но сейчас она двигалась не плавно, а скачками, наподобие секундной, только с более продолжительными паузами. Расстояние от ста до пятидесяти мегаватт она преодолела за несколько минут — за это время свет почти погас и наступила темнота, вернее — сумерки.

И вот в образовавшемся полумраке случилось последнее из чудес, когда-либо происходивших в психиатрической больнице профессора Трувера. На сей раз оно выразилось в левитации, феномене не новом и довольно хорошо изученном, о котором писали многие: и ученые, и люди, далекие от науки,— те, кто более или менее глубоко проник в тайну так называемых сверхъестественных явлений.

От единого корпуса ДМ вдруг отделились два неясных силуэта, два хрупких детских тела и воспарили в воздухе, подобно ангелам. В последних проблесках света я узнал их: это были Аликс и Марк. Решив, наверно, что роли их сыграны, взявшись за руки, они вырвались наконец из ненавистной психушки. Я видел, как они перелетели через внешнюю ограду и исчезли из глаз, тихо-мирно приземлившись, как я думаю, где-нибудь подальше от этого зловещего места. Следом за тем стрелка ваттметра резко упала до нуля, и психиатрическая больница провалилась в ночь и тишину.