Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год

Собственно, путь к этому марафону для нас начался давно. В то время, когда мы бегали по Москве, по разным ведомствам и редакциям, добиваясь поддержки нашей экспедиции «Большое кольцо», на другом континенте, в Америке, в штате Миннесота обивал пороги издательств некий Джон Паттен в поисках спонсоров для задуманного им и его друзьями марафона на собачьих упряжках. Джон — совладелец небольшой фирмы, изготавливающей спортивные нарты и одежду для гонщиков. И мы и Джон, как он признавался потом, искали друг друга, еще не подозревая о существовании каждого из нас... И когда Пол Шурке, участник экспедиции «Берингов мост», познакомил нас с Джоном Паттеном, мы поняли, что делаем общее дело. Джон дважды побывал у нас в стране, был участником нашей экспедиции на собаках по Чукотке.

Паттен и его спонсоры пригласили нас на гонки, которые существуют уже семь лет.

Только приехав в Миннесоту, мы узнали, почему марафон назван именем Джона Бергриза.

Маршрут 500-мильной гонки от города Дулута до поселка Грэнд Портидж и обратно проложен вдоль озера Верхнее, одного из Великих американских озер, как раз по тому пути, по которому индеец Бергриз в начале века возил почту. Возил на собачьих упряжках — и днем, и ночью, в любую погоду. По рассказам, это был очень смелый человек. В память о нем работники американской почты иногда кладут корреспонденцию в нарты гонщикам, и те доставляют ее в поселки, лежащие на трассе марафона.

Есть и другая традиция. Недалеко от поселка Бивер Бей в лесу сохранилась могила Джона Бергриза, и гонщики, проходя по трассе, обязательно останавливаются возле нее и расписываются на специальном кожаном круге, который подносит им внучка самого Бергриза, ныне уже пожилая женщина. Потом они зажигают огни на елке над его могилой. Сколько огней — столько гонщиков прошло по трассе.

Ведя съемки, я мотался по всему маршруту и днем, и ночью, все пять суток, пока длились гонки, и так переживал за своего друга, что, кажется, все время был рядом с Афанасием, шел вместе с гонщиками...

Первые сутки марафон казался Афанасию, который занимался альпинизмом и сплавлялся на каяках, легкой прогулкой. Трасса была хорошо размечена, собаки держали скорость. Небольшой морозец поднимал настроение. В ушах еще не утихли подбадривающие крики болельщиков на зимнем стадионе Дулута, где происходил старт. Какое-то время почти все гонщики идут со вторыми прицепными нартами, на которых обычно едет кто-либо из помощников либо друзей каюра. Это разрешено правилами, чтобы собаки, слишком возбужденные на старте, не путались в упряжи и не сбивали ритма гонки. Сейчас Афанасий один. Он мысленно перебирает наставления своего тренера Тима Макьюина, который еще недавно ехал за ним на вторых нартах. Не совсем был понятен Афанасию совет — не гнать поначалу собак и пропускать опытных гонщиков. «Главное,— говорил Тим,— не сойти с трассы! Будешь гнать слишком сильно — надорвешь собак». Афанасий выполнял все советы тренера, но потом признался мне, что его постоянно точило чувство — не уступать соперникам ни минуты...

Первый чек-пойнт — контрольный пункт, место, где гонщик обязан остановиться, чтобы отметиться в протокол и, если хочет, отдохнуть, сменить нарты и покормить собак, проходили ночью. Еще были силы, и никто не захотел терять время. Гонщики расписывались в протоколе и тут же уходили дальше. Их задерживала только короткая проверка нарт. По правилам, у каждого должна быть сменная сухая одежда, спальный мешок, снегоступы, аварийный запас еды — для собак и самого каюра. А ведь каждый лишний грамм — не подарок для упряжки.

Афанасий тоже расписался и, пока судьи осматривали его багаж, проверил выключатель на своем головном фонаре. И через несколько минут нырнул в кромешную тьму. Огонек его запрыгал между деревьями, но вскоре исчез. Афанасий остался один в зимнем таежном лесу, где ниточку трассы можно держать лишь по редким обозначениям на деревьях. И боже упаси не заметить поворот и проскочить его. Развернуть разгорячившихся собак и вернуть их в исходную точку будет непросто.

Следить надо и за характером местности. Марафон Бергриз проходит по высоким холмам, по лесным проселкам и охотничьим тропам, по откосам с провалами и обрывами. Так легко рухнуть с крутизны в такой обрыв и утянуть за собой всех собак...

Через 60—70 миль стали определяться лидеры. Тесно друг за другом шли гонщики с Аляски — Берн Холтер, Ди Ди Джонроу и Сьюзен Батчер. Эта троица может похвастаться победами на разных марафонах. Неожиданно Холтер притормозил упряжку и пропустил Ди Ди и Сьюзен вперед. Отнюдь не галантность заставила его сделать это, а тактические соображения: он пристроился за Сьюзен Батчер. Через несколько миль та, в свою очередь, неожиданно притормозила и пропустила Верна вперед. Он пошел вторым — за Ди Ди. Но ее он не боялся, был уверен, что собаки Ди Ди не выдержат навязанного темпа. Его беспокоила Сьюзен, наступающая на пятки. Берн знал, что возможности ее и ее собак — огромны. А потом, в запасе у Батчер всегда найдутся особые секреты борьбы на трассе, которые часто приводят ее к победе.

Вероятно, сейчас он мысленно гадал, на каком участке марафона Сьюзен Батчер сделает рывок, чтобы уйти от него и Ди Ди далеко вперед. И пытался представить, в чем причина ее успеха. С виду щуплая, невысокого роста, кажется, откуда силы взять. И собаки ее с виду тоже какие-то щуплые, небольшие, но как бегут, как слушаются... Управлять упряжкой из двадцати собак на круто виляющей лесной трассе — большое искусство, сложное даже для мужчин. А тут женщина... с косичками... не дает продыху здоровенному мужику. Это немного раздражало Верна, и он решил не уступать ей лидерства.

После чек-пойнта Финленд из марафона стали выбывать первые гонщики. Сначала выбыла Джеми Нельсон. Она упала на трассе, и собаки проволокли ее, не останавливаясь, несколько миль. В таких случаях болельщики всегда сочувствуют спортсмену: побился, сошел с трассы, плакала его тысяча долларов — вступительный взнос, который вносит гонщик за участие в марафоне Бергриз. Ну и крушение надежд на большой выигрыш тоже чего-то стоит. А знатоки марафона прочили победу именно Джеми Нельсон, во всяком случае, в первой тройке. И позже на заключительном банкете Сьюзен Батчер скажет: «Я очень сожалею, что такая неприятность случилась с Джеми и мне не довелось с нею посостязаться».

Вслед за Джеми по разным причинам отказались от борьбы еще несколько гонщиков: у кого не выдержали собаки, кто не выдержал сам. Были случаи, когда гонщик падал, не мог удержаться за нарты и остановить убегающих разгоряченных собак. Хаски азартны, всегда настроены на победу и не любят останавливаться, пока у них есть силы.

Я заметил, что Афанасий, глядя на выбывающих одного за другим гонщиков, весь как-то подобрался, посерьезнел.

Все участники марафона Бергриз соревнуются только на собаках породы хаски. Гонщики любят эту короткошерстную длинноногую и выносливую собаку. А ведь мало кто знает, что родина ее — Россия, российский Север. «Сибирский хаски» — так зарегистрирована чукотская ездовая собака в каталогах Аляски. Собак этой породы вывозили с Чукотки и в давние времена, и в начале нашего века американские предприниматели, полярные экспедиции. Постепенно чистокровные ездовые лайки исчезли с нашего Севера. Кое-где остались помесные собаки, но продуманной селекцией породы до последнего времени никто не занимался. О причинах этого, думаю, можно не говорить, они известны и лежат в пренебрежении к интересам коренных народов нашего Севера.

Сложилась парадоксальная ситуация: из Америки хаски распространились по всему свету — там, где увлекаются ездой на собаках. Во многих уголках земли — на Аляске, в Скандинавии, в странах альпийского региона — существуют сотни питомников по выращиванию чистокровных хаски и других пород ездовых собак. Но нет пока ни одного подобного питомника у нас — в стране, где зимой две трети территории покрыто снегом и где есть районы, в которых снег держится по восемь-десять месяцев в году. Как многое предстоит сделать, чтобы вернуть нашему Северу чукотскую ездовую собаку...

Однажды в упряжке Джорджа Бейли, гонщика из штата Висконсин, я заметил особенно стройную собаку, похожую на хаски, но все же отличающуюся от нее. Я спросил его, откуда такая красавица? И Джордж рассказал, что это — потомок анадырских собак, привезенных когда-то в Америку. По три раза в год я бываю в Анадыре на Чукотке и ни разу не слыхал об анадырских собаках. Было обидно, что историю своего края мы узнаем в чужой стране. И еще более обидно было за то, что наши каюры уже никогда не увидят эту собаку в своих упряжках.

Была у меня мечта найти в Америке еще одну собаку нашего Севера — ненецкую лайку из породы «самоед». Когда-то она помогала человеку управлять стадом оленей и охотиться, «Самоедская» лайка, как ее еще называют, всегда получает призы на международных выставках: дружелюбная, преданная человеку собака. И очень красивая. Мех у нее густой, пушистый, легкий — не случайно она знала даже арены цирков. У нас в стране ее можно найти только у ценителей собак, но на нашем европейском Севере, откуда она пошла,— уже никогда.